Воплощение снов

Наконец принц поднял голову и посмотрел в лицо другу.

— Шанс у нас все-таки есть, — сказал он. — Один, да и тот весьма иллюзорный, но тем не менее придется рискнуть. Первый алхимик должен узнать о том, что случилось — как можно скорее и не от верховного мага, иначе мы точно уже ничего не исправим.

— Моя жизнь принадлежит вам, ваше высочество. Распоряжайтесь ею, как сочтете нужным.

Рауль Норт-Ларрмайн невесело улыбнулся и жестом указал на пустое кресло напротив.

— Сядь. Твоя жизнь нам обоим еще пригодится. Посольство в Бар-Шаббу отправится завтра, сейчас герцог эль Хаарт дожидается инструкций от Птицелова у себя в восточном пригороде. Дождись темноты и поезжай. Он тебя примет. И будем надеяться, что хотя бы выслушает до конца…

Глава XVIV

Весна выдалась дождливой и холодной, дороги развезло, а земля вокруг поместья Алваро превратилась в сплошное болото липкой бурой грязи. Возы по ней шли с трудом, даже верховые лошади — и те еле переставляли копыта. На подступах к лесу было полегче, но меж деревьев поселился промозглый серый туман, так что охотников побродить по чаще находилось мало. Да и что там было делать в такую пору? Деревья стояли голые, время грибов и ягод тоже еще не пришло…

Астор Д'Алваро, промокший до нитки, усталый и голодный возвращался с заставы. Уже рассвело, но солнца не было видно из-за плотной завесы облаков: зарядивший со вчерашнего вечера дождь, похоже, будет лить еще целую неделю. Сейчас бы сидеть у камина в уютном старом кресле, положив ноги на теплую спину свернувшегося калачиком пса, потягивать горячее вино с дольками красного апельсина… А потом улечься в постель и не вставать с нее, пока не станешь похож на человека — да только где там! К ночи нужно вернуться обратно на заставу, Фабио с этой проклятой погодой схватил лихорадку, и до тех пор, пока он не встанет в строй, исполнять обязанности начальника гарнизона придется хранителю. А на заставе разве отдохнешь? Шум, гам, то дозорных сменить, то часовых проверить, а там уже и ночной патруль — не жизнь, а песня неспетая. И судя по кашлю бедолаги Фабио, весь этот праздник теперь надолго… Астор натянул мокрый капюшон плаща до самого носа и поддал пятками в бока своего жеребца. Конь недовольно всхрапнул и запрядал ушами — ему было не легче. Копыта тонули в грязи по самые бабки, дождь заливал глаза, а тут еще и нетерпеливый седок в довесок, всё норовящий оцарапать бока острыми шпорами! Жеребец тряхнул мокрой гривой, в лицо маркизу полетели холодные капли.

— Ну, ну, не балуй! — прикрикнул он, натягивая поводья. И приподнялся в седле: впереди, локтях в сорока, дорогу перегородила скособоченная телега. У задней оси возились двое бородатых крестьян. Третий, видно, совсем еще мальчишка, закутанный в тряпье как капуста, сидел на уложенных в телегу мешках. Астор с тоской вздохнул про себя и тронул коня.

— Что у вас тут стряслось? — спросил он, поравнявшись с телегой. Крестьяне, задрав головы, потянулись к шапкам.

— Доброго утречка, ваше сиятельство! — ответил тот, что постарше. — Да вот какая беда… Колесо слетело, завязли совсем! А воз доверху груженый, вдвоем не поднять, чтоб обратно, значится, колесо-то… Не в грязь же поклажу сбрасывать?

«Вдвоем?» — подумал маркиз, бросив взгляд на дрожащего поверх мешков паренька, и понял, что ошибся — это была девушка. К тому же какая-то очень знакомая… Он сдвинул с глаз капюшон.

— Рута?

— Здравствуйте, ваше сиятельство, — жалко улыбнулась его бывшая горничная. Маркиз вздохнул сызнова, уже в голос. Посмотрел на надрывающихся крестьян, на полудохлую клячу, впряженную в телегу — и полез из седла. Какая уж теперь разница!

— Распрягай своего одра, — велел он младшему бородачу. — И ставь под хомут моего. Тут даже со всеми колесами еще поплясать придется, чтоб вытянуть. Везете-то что?

— Картошку с репой. И яблоки, — вновь подала голос Рута. Его сиятельство задумчиво кивнул:

— Кидай вниз что потверже, мешка три, борт надо снизу подпереть, иначе без рук останемся. И сама слезай. Поможешь.

Девчонка, шмыгнув носом, послушалась. Астор спрыгнул в грязь.

— И что вам в деревне своей не сиделось? — пасмурно обронил он, скидывая бесполезный плащ. — Ведь свалюсь же следом за Фабио, и вся застава к демонам разбежится… Ну? Что встали, беритесь за ось, не то даже к вечеру не управимся. Рута, где мешки?

— Сейчас, ваше сиятельство…

Провозились они долго. Пока подняли телегу, пока приладили колесо, пока вытянули воз из чавкающей красной жижи — одним словом, до дома маркиз Д'Алваро добрался ближе к полудню, промерзший насквозь, в грязи с головы до ног и злой на весь мир, включая себя самого. Вот что, спрашивается, ему стоило отправить к проклятой телеге кого-нибудь из поместья? Крестьяне народ привычный, уж не растаяли бы от ожидания за час-другой!

Сдав измочаленного жеребца на руки конюхам, его сиятельство поднялся по скользким от дождя ступеням крыльца, толкнул дверь и ввалился в переднюю. Текло с него ручьями.

— Гарет! — рявкнул маркиз, взглядом выискивая поблизости кого-нибудь из прислуги, но, как на грех, дом словно вымер. — Гарет, где тебя демоны носят?!

Со стороны кухни послышалось неторопливое шарканье подошв. «Чтоб ко мне смерть моя так спешила», — в сердцах подумал Астор, расстегивая мундир. Стянул его с плеч, набросил на спинку колченогого кресла у подножия лестницы и принялся за рубаху. Из коридора показался денщик.

— Звали, ваше сиятельст… О!

— Рот закрой, — огрызнулся маркиз, швыряя рубаху себе под ноги, и один за другим сбросил с ног сапоги. — Да не стой истуканом, пока я здесь в ящик не сыграл!.. Вели Пэт нагреть побольше воды, разведи огонь в прачечной и принеси туда мне сухую одежду. Ну?! Пинка тебе отвесить, чтоб шевелиться начал?!

Гарет, оценив растерзанный вид хозяина, поспешно отступил на исходные. Спустя мгновение из кухни донеслись встревоженные голоса и звон кастрюль. «Сам печь растоплю, — подумал Астор, стуча зубами. — А если все-таки обойдется, то подлеца этого завтра же лично выпорю! Не денщик, муха сонная, и пользы ровно столько же» Непослушными пальцами расстегнув ремень и кинув его поверх мундира, его сиятельство взялся за пропитанные грязью штаны — но успел только расстегнуть верхнюю пуговицу, уловив краем глаза какое-то движение на верхней площадке лестницы.

— А вы зачем встали? — подняв голову, нелюбезно поинтересовался он. — Возвращайтесь в постель, хоронить меня пока рано…

Лавиния, кутаясь в большой шерстяной платок, знакомо втянула голову в плечи и молча отступила от перил. Астор поморщился. Крикнул в сторону кухни: «Гарет, я в прачечной, не явишься через минуту — спать будешь на улице!» и, не глядя на жену, растворился в темном коридоре под лестницей.

* * *

Ванных комнат, уже лет пять как прочно обосновавшихся во всех лучших домах столицы и других крупных городов Геона, в поместье Алваро не водилось. И слуги, и сам хозяин по старинке обходились тазами, а если требовалось что-то посущественней, в прачечной на первом этаже имелась внушительная деревянная лохань для стирки белья, в которой при желании могло поместиться до трех человек.

Астор, закрыв глаза и откинувшись затылком на широкий деревянный борт лохани, нежился в теплой, еще пахнущей мыльным корнем воде. Тело уже согрелось, ушел противный озноб, на лавке возле стены хозяина дожидалось чистое белье, а в столовой — горячий обед, но его сиятельство покидать прачечную не спешил. Ему хотелось побыть одному. В тишине и покое, в тепле, ни о чем не думая, никому не отдавая приказов, чтобы не нужно было снова трястись в седле под проливным дождем и мерзнуть на продуваемой всеми ветрами заставе… Остаться бы в этой лохани навечно! Поймав себя на этой мысли, Астор криво улыбнулся и открыл глаза. Застава? Так ведь и дома теперь не лучше. Пустой взгляд маркиза Д'Алваро, устремленный в потолок, отяжелел. Лавиния. И ребенок, которого она носит — его ребенок… Сейчас, спустя долгих два месяца после того дня, когда он узнал, что станет отцом, Астора уже немного отпустило, но смириться со своим поражением он так и не смог. Его планы рухнули в одночасье, а надежда на то, что прежняя жизнь еще может вернуться, растаяла словно дым. Боги смеялись над ним, снова, и он все никак не мог понять: за что? Почему именно Лавиния? Не Ирлин, которую он любил и которая любила его, не все, кто был после нее, не Рута на худой конец — почему она?!

Очередная кривая улыбка тронула губы. Он вспомнил то утро, когда вернулся домой от Карлоса — получив известие о болезни супруги и нацепив личину примерного мужа. Доктор приехал раньше него и уже закончил: когда Астор вошел в дом, старик как раз спускался по лестнице ему навстречу, держа в руках свой саквояж. Увидев маркиза, он улыбнулся.

«Доброе утро, ваше сиятельство! — проговорил он. — Вижу, вам уже сообщили?..»

Астор кивнул. И довольно натурально изобразив волнение, спросил: «Что с ней? Что-то серьезное? Мне толком ничего не сказали» Врач все с той же добродушной улыбкой покачал головой.