Воплощённый. Падение рода

— Но этого пока не произошло.

— Так точно, Ваше Импера…

— Прекрати, Витольд Генрихович!

— Извините, Василий Петрович!

— Почему не Август, мне понятно. Но, почему Некромантом не может быть его племянница? Изменения её энергетики просто кричат об этом.

— По той же причине, Василий Петрович. Если бы Екатерина была Некромантом, Август, имеющий на неё серьёзное влияние, уже бы штурмовал оплот обидчиков рода, а Екатеринбург был бы мёртвым городом.

Император задумчиво покивал. Выходило логично. Будь Вермайер Некромантом сам, или имей на Некроманта влияние, никакая мораль его бы не остановила. Не зря его списали подчистую и рекомендовали работу в провинциальной мясной школе. Там, где нет сильных магов и там, где много детей с разбитыми судьбами. В надежде, что дети пробудят хоть что-то в сгоревшей душе мага и напомнят, что род не считается мёртвым, пока жив хоть один его представитель.

— Но почему именно этот, как его?

— Найдёнов, Василий Петрович.

— Найдёнов. Почему именно он? Ведь он не демонстрировал никакой динамики? Ты сам сказал, что изменения его показателей незначительны.

— Именно поэтому, — кивнул канцлер, — все остальные, с кем общается Екатерина Сухорукова, как и она сама, демонстрируют совершенно идентичную картину роста показателей. Совершенно всех.

— Кроме него.

— Так точно, Василий Петрович!

— Кто он и откуда взялся?

— Достоверной информации нет, медицинское исследование проводил Вермайер. Отчёт подписан им же. Все выводы и рекомендации перенесены в личное дело из этого отчёта.

— Думаешь, сговорились? — нахмурился император.

— Однозначного ответа на этот вопрос у меня нет, поэтому такой вариант не исключён, — кивнул канцлер.

Император тяжело поднялся из-за стола, повелительным жестом не дав вскочить со своего кресла канцлеру, подошёл к карте империи.

Ничего невозможного в высказанной канцлером версии не было.

Наоборот. Она была очень и очень вероятна.

Получалось, что Некроманта они вычислили. Нашли ещё до того, как он залил кровью половину империи, что, по словам Арканного-Мага, должно было случиться незамедлительно.

Нашли аккуратно, не спугнув и не насторожив. И теперь имели возможность сделать первый ход. Любой.

Император горько рассмеялся, глядя на карту империи.

Негоже выдавать желаемое за действительное. Негоже! Они могли бы себе позволить любые действия с Некромантом, если бы не треклятый Вермайер. Если бы не треклятые Морозовы и южные границы империи!

Сейчас его руки связаны.

Уже давно император признал для себя, что гибель Морозовых была империи не нужна. Всё можно было решить иначе. Мягче со своими, жёстче с чужими. Всё могло бы быть иначе. Но было так, как было.

Юг Империи. Удержание в покорности юга империи, после уничтожения Морозовых стала стоить Сухаревым очень дорого.

Слишком дорого.

Оренбург, умерший вслед за своим родом-хранителем, План Стихийной-Симфонии, покинувший этот мир на территории Российской Империи вслед за смертью главы рода и старейшин.

Император знал, что этот План не ушёл из их мира полностью, но Южная Америка и Африка, где ещё оставались небольшие оплоты Стихийной-Симфонии, к Российской империи никакого отношения не имели. Россия потеряла План сильнейших стихийных созданий и уникальных магических возможностей. Возможно, навсегда.

И теперь на пути огненных Планов, почти целиком оккупировавших юг империи, стоит только Екатеринбург и План Порядка.

Стоял…

— Ты уверен в выводах службы информационной разведки и отдела аналитики? — больше для порядка уточнил у канцлера император.

— Так точно, Василий Петрович!

— Сколько им оставалось до Развоплощения?

— Если бы не происходило ничего экстраординарного, с текущей динамикой пять — семь лет.

Император тяжело вздохнул.

Если бы…

Василий Сухарев благодарил свою удачу, что о Развоплощении Плана узнал с чужого опыта. Восточная Европа. Сильный польский род. Горячие, непримиримые «друзья», борьба за власть внутри рода, интриги, заказные убийства, яд в бокале. Постоянные смерти подданных, вовлечённых в эти интриги. Несколько лет таких неурядиц и магия в роду ослабевает, Воплощённые создания теряют разум, безумие охватывает и людей. Если ничего не сделать, ещё через какое-то время Воплощённый план покидает эту реальность, оставляя после себя червоточину, через которую в наш мир постоянно лезет всякое.

Три развоплощённых Плана, три прорыва за десять лет понадобилось Европе, чтобы Совет кардиналов Европы принял единый закон наследования, за исполнением которого следит очень и очень жёстко, а также категорически запретил всю междоусобицу. Уж очень напугали европейцев, да и весь мир, следивший за событиями, такие Развоплощения.

За закрытие последнего, самого крупного прорыва Европа заплатила более миллиона жизней своих сынов и дочерей, угробив в огне чудовищной бойни треть своих магических родов.

Как бы Василию Сухареву хотелось, чтобы Екатеринбург смог восстановиться самостоятельно. А ведь он может. Место тихое, спокойное. Порядок, худо-бедно, заботится о своих людях, обеспечивает крышей над головой, достойной работой. Ещё никогда живущие под рукой Порядка не голодали. И до последнего времени их не бросали на убой.

Население города бы восстановилось года за два — три. Служба патроната забита прошениями о переезде. Многие простые семьи стремятся на Урал. Там, по сравнению с другими местами, было тихо, спокойно и сытно. А восстановив население, связь Планов стабилизировалась бы намного быстрее, чем за пять — семь лет.

Нужно только как-то остановить безумие, которое охватило старшую семью. И сами Апраксины дают ему такой шанс.

— Стёпка справится с вызовом? — не отрывая взгляда от карты, поинтересовался у канцлера император, — сможет аккуратно, не пролив лишней крови, забрать Апраксиных под нас?

— Если не вмешается кто-то третий, то да, — уверенно ответил канцлер.

Император снова медленно кивнул. Эх, Стёпка, Стёпка, внучатый племянник, с гордостью носящий прозвище «Палача Императора». Он лучше всех из них, из Сухаревых, умеет договариваться с теми, кто ждёт, когда их Воплотят. В этом он, бесспорно, лучший. Если нужно меряться силой Воплощённых созданий, лучше Стёпки Сухарева нет никого.

Канцлер прав. Если не вмешается кто-то третий, то «Палач Императора» заберёт род Апраксиных под себя. И это будет лучшим выходом из ситуации. Совет родов, конечно, возмутится, старые пердуны покричат, чтобы сохранить друг перед другом лицо. Но усердствовать никто не будет. Ни один из родов, кроме Апраксиных, не имеет такой лазейки при смене главы рода. И Апраксиным давно советовали отказаться от такого варварства. Поэтому, в криках, которые раздадутся в поддержку Апраксиных на совете родов, будет слышно одно злорадство.