Вопреки, или Ты меня не купишь

Сбегу! Никто меня никогда не найдет.

А как же папа?

Не смогла ответить. Мне было стыдно, горько, но я сорвалась… и не получалось вернуть состояние покоя.

С улицы донеслись восторженные крики, гудки, свист, и я едва устояла на ногах. Приехал! Не прошло и полгода…

Но нет, свадьбы не будет, я не доверюсь человеку, которого не знаю. Не лягу с ним, ни за что.

Скинула тесную новую обувь, и одна туфля, отлетев на метр, соскочила с края и полетела на первый этаж. Я буквально услышала, как там, внизу, все неловко притихли.

Услышала, как кто-то с опозданием ахнул, кто-то хмыкнул, а кто-то, рассмеявшись, бросил в воздух:

– Невеста приготовилась к брачной ночи? Уже разделась? Бросай нам и остальное тогда!

Плюнуть бы этому умнику в рожу, но было некогда.

Ноги сорвались с места, тихо скользнули в комнату для гостей и за несколько секунд донесли меня до окна, выходящего на крышу гаража.

Я сбегала так из дома тысячи раз. И в этот раз сбегу.

По кромке подоконника, по плоскому шиферу до края, зацепиться за деревянную подвязь…

В виноград в этом году вплелась лоза хмеля. Обычно обхожу эту гадость стороной, но сегодня в полутьме ее было плохо видно – я спешила, цеплялась за все подряд, не думая о том, что завтра руки будут болеть от ожогов и царапин. Бесстыдно задиралась юбка, трещала тонкая белоснежная ткань, по ногам, как змеи, вились мелкие крученые веточки. Чулки съехали до колен, а кружевная подвязка, которую должен был снять новоиспеченный муж во время празднования, сдавила бедро.

В доме была суматоха. Спускаясь, я слышала возгласы и удивленные посвистывания, а потом кто-то высунулся из окна и выкрикнул:

– Вот она!

Я спрыгнула на землю и босиком побежала к двери в гараж. Осталось несколько шагов. Там машина. Свобода. Там моя жизнь без принуждения и вынужденного брака.

Распахнула створку, пробежала несколько метров в темноте и влетела во что-то громадное, преграждающее путь. Каменное изваяние! Откуда? Из меня дух чуть не вылетел, в груди стало тяжело, в глазах засверкало от боли, железный горячий обруч накрыл шею и, сдавив, дернул меня вверх, после чего кто-то толкнул к стене.

Над головой вспыхнула лампа, и я обожглась о серую сталь холодных глаз своего жениха. Чертов Волгин!

Глава 4

Есения

Он испугал меня до остановки сердца. Я захлебнулась возмущениями, криком и злостью. Утонула в серебре прищуренных глаз, влипла в стену и не двигалась.

Сильная рука придавила шею, казалось, лишнее движение – и позвонки захрустят.

Он не медведь. Он – монстр!

Ноздри мужчины трепетали, раздувались, желваки на покрасневших щеках ходили ходуном. Я не могла сказать, что он урод, но и красивым назвать не получалось. Тени на лице мужчины застыли пугающей маской, свет лампы за его спиной бил прямо мне в глаза, отчего они заслезились. Из горла вылетел беспомощный хрип, и Волгин вдруг одернулся, мотнул головой, словно стряхивая наваждение, но хватку не ослабил.

И это мой будущий муж? Зверь какой-то!

Грубый, жесткий, твердый, словно из камня. Неотесанный мужлан. Тяжелый подбородок, крупные губы, нос с едва заметной кривизной, будто был сломан, придающей ему устрашающий вид. От бега, а что так и было – говорили выступившие на лбу и крыльях носа капельки пота, прическа на темно-русых волосах растрепалась. Длинные пряди упали на густые брови и сверкающие тьмой и серебром глаза. Кожа жениха была темной, налитой и здоровой, будто он все лето провел на солнцепеке, и ворот белоснежной рубашки, расстегнутой на несколько пуговиц спереди, выделялся яркой полоской под черным пиджаком.

– Пустите, – получилось хрипнуть и вцепиться в его крупную руку, что сжимала мне горло. – Вы меня душите…

Вторая лапа каким-то чудом очутилась у меня на спине и толкнула меня в громадную грудь, влепив в сильное тело. Точно – медведь!

– Ре-ши-ла сбе-жать? – низко и по слогам спросил он. Наклонился, сгибая спину почти вдвое, и вперился в мои глаза. Будто сверлом вошел! Такие они у него были пронзительные, стеклянные, наполненные ядовитой ртутью.

– Да! – приподняла насколько смогла подбородок, в ужасе сглотнув слюну, потому что тиски с шеи не уходили. – Я передумала. Отпустите! Сейчас же.

– И почему же передумала? – ладонь развернулась, и я смогла спокойно вдохнуть. Рука поплыла на затылок, коснулась моих волос, смяла до боли пряди, заплетенные в прическу.

– Я вас не знаю! – смотрела с вызовом и понимала, как жалко выгляжу в этот миг. Растрепанная, в слезах, чучело, а не невеста, но я и не собиралась ему нравиться. Я хочу уйти.

Не смею отступать от данного папе обещания, но хочу этого до безумия. Я этому дикарю не ровня. Он прижал меня, как хищник у стены, не приложив особых усилий. Что будет, если я ему откажу в сексе? Как папа мог так поступить со мной? Неужели не видел с кем заключает сделку? Неужели не понимал, кому я достанусь?

– Не знаешь? – еще ниже сказал Волгин. Показалось, что его голос завибрировал у меня в груди, а глаза полоснули по лицу и рассекли кожу губ.

– Вы чужой человек, – пролепетала я через силу, – я не могу выйти за вас. Дайте мне вре…

– Можешь, – отсек. – И выйдешь сейчас, – тяжелая рука на затылке сжалась сильнее, причиняя легкую боль, расплетая волосы, вытягивая пряди из шпилек и плетения. – А еще станешь примерной и верной женой.

– Нет.

Он умолк, но глаза бродили по моему лицу и, казалось, сдирали кожу. Слой за слоем, а потом крупные чувственные губы Волгина раскрылись, и он яростно зашептал:

– Я. Те-бя. Ку-пил. Не забывайся, Есения.

– Я не вещь! – плюнуть ему в рожу – вот чего мне хотелось больше всего.

Он заулыбался, сверкнув роскошными белоснежными зубами. В холодных глазах заметались кровожадные искры, а пальцы на затылке уже совсем расплели тугую прическу, над которой Аня коптела несколько часов.

– Насколько знаю, ты дала согласие на замужество сразу, как только отец предложил, и, как примерная невеста, все это время готовилась к свадьбе, – он стоял так близко, что я могла рассмотреть поры на смуглой коже, посчитать капельки пота на носу, увидеть каждую волосинку и родинку на жестком лице. А еще я чувствовала его запах. Приправленный дорогим парфюмом, с нотами мужского тела и мускуса, а в глубине таким… терпким, острым, необъяснимо путающим мысли.

– Зато ты! – нарочно перешла в плоскость грубости, обратилась на «ты», чтобы достучаться до сухаря и вырваться из его цепких рук. – Женишок, – покривлялась. – Ты за все это время не появился, чтобы познакомиться со мной! – голос на последних словах сорвался на писк. Я попыталась вырваться из объятий мужлана, но только сделала себе больно и вкрай испортила прическу. Плевать! Свадьбы все равно не будет! Ни-ко-гда!

– Вот оно что, – он перестал улыбаться, сильнее сжал руку и, сдавив затылок, потянул меня к себе, приблизился к губам и обжег горячим воздухом с колючими словами: – Чтобы купить вещь, достаточно посмотреть ценник и почитать описание.