Вопрос — ответ

На очереди «Каф парэйд», ужасно дорогой магазин, где продают сари. Два с лишним часа хозяйка разглядывает образцы, затем выбирает себе три штуки по пятьдесят тысяч рупий. Мне за такие деньги почти два года работать. На выходе из кондиционируемого зала нас неожиданно окружает группа девочек, одетых в школьную форму. Вид у них довольно взволнованный.

— Простите, вы известная актриса Неелима Кумари? — спрашивает одна.

— Да, — отвечает польщенная хозяйка.

— Видите? — вскрикивает школьница, обращаясь к подружкам. — Я же говорила!.. Неелима-джи, мы большие поклонницы вашего творчества. Встреча с вами — это как сон наяву! Простите, мы не взяли с собой блокноты для автографов, но, может, вы распишетесь в учебных тетрадках?

— Разумеется, с удовольствием. — Актриса достает из сумочки авторучку.

Одна за другой девчонки, трепеща от восхищения, протягивают свои тетради. Звезда спрашивает имена школьниц и размашисто пишет на чистых страницах: «Риту с любовью, Неелима», «Инду с любовью, Неелима», «Мальти с любовью, Неелима», «Рошни с любовью, Неелима»… Поклонницы читают написанное и визжат от восторга.

Актриса прямо-таки расцветает. На моей памяти это первый случай, когда ее узнали на улице, и я ошеломлен произошедшей переменой. Внезапно хозяйка замечает меня, потного от жары, согнувшегося под тяжестью сумки.

— Рама, ты, наверное, голоден, — произносит Неелима. — Давай-ка возьмем по мороженому.

Теперь уже я визжу от восторга.

Время от времени актриса рассказывает мне об искусстве создания кино. О всевозможных технических работниках, вовлеченных в создание каждой ленты.

— Зрители уверены, что фильм творят актеры и режиссер. Никому нет дела до тысяч людей, занятых за кулисами, без чьих усилий не появилось бы ни одного фильма. А ведь только после того, как они честно сделают свое дело, режиссер может, щелкнув пальцами, громко сказать: «Свет, камера, мотор!»

Хозяйка говорит о декорациях и реквизите, о костюмах и гриме, о каскадерах и осветителях. Однажды речь заходит о жанрах.

— Терпеть не могу сегодняшние картины, куда пытаются напихать все сразу: трагедию, комедию, мелодраму и боевик. Нет, хорошая лента — дань уважения жанру. Я всегда с большой осторожностью выбирала роли и соглашалась, только поняв до конца, что именно заложено в сюжете и что это значит лично для меня. Неелима Кумари не смогла бы петь и танцевать на экране — и скончаться двумя катушками позже. Нет, Рама. Характер должен оставаться незыблемым. И если великого художника узнают по его неповторимой манере мазка, то знак артиста — его уникальная личная ниша. Хороший актер не просто вписывается в рамки своего жанра, но сам определяет его. Читал последнюю статью о новом фильме «Сердечная привязанность»? Журналист из «Таймс оф Индия» написал, что Пуджа, сыгравшая главную героиню, буквально скомкала сцену смерти. «Как бы я хотел увидеть в этой роли Неелиму Кумари, которая оправдала бы каждое слово и жест. Молодым современным актрисам не мешало бы учиться у подлинных легенд вроде нее». Сколько радости доставили мне эти строки! Сделаться эталоном, определением жанра — высшая похвала, которой может удостоиться артист. Я заказала рамку для статьи.

— И в чем же ваш неповторимый стиль?

Хозяйка улыбается.

— Ты еще слишком юн, чтобы знать: меня считают королевой трагедии в индийском кино. Пойдем, я кое-что тебе покажу.

Она ведет меня в свою спальню и открывает металлический алмирах. Вот это да! Он весь оказывается набит кассетами.

— Только подумай, на каждой из них записана картина, где я играла.

— Правда? Сколько же их тут?

— Сто четырнадцать. Ровно столько ролей мне выпало за двадцать лет работы в кино. — Она указывает на первый ряд кассет: — Здесь мои первые ленты. По большей части грубые, дешевые комедии. Тебе ведь известно, что это?

Я энергично киваю:

— Ну да. Говинда всегда в таких играет.

Неелима обводит рукой еще два ряда:

— Вот картины второго периода. В основном семейные драмы, но был еще знаменитый триллер «Назови убийцу» и даже классический фильм ужасов «Тридцать лет спустя». А это, — она указывает на оставшиеся четыре ряда, — мои трагедии. Взгляни на сотни призов и наград. Чуть ли не все они получены за ленты, записанные на последних кассетах.

Одну из них она ласково гладит пальцем.

— Моя любимая.

Читаю надпись на яркой наклейке: «Мумтаз-Махал».

— Так звали жену императора Шах-Джахана, которую я сыграла. Подобная роль достается раз в жизни. Именно за нее мне вручили Национальную премию. Видишь вон ту награду посередине? Я получила ее из рук самого президента Индии.

— Значит, мадам, это и есть ваша лучшая работа?

Неелима вздыхает.

— Хорошая, не спорю, и с огромным зарядом глубокого чувства, но сердце подсказывает, что мне еще предстоит исполнить нечто по-настоящему прекрасное.

Матери хозяйки вдруг стало плохо. Она все время кашляет и стонет. А уж ворчит и придирается, так что сил нет. От бесконечных жалоб не спасается даже Неелима: она постоянно слышит о собственном долге перед женщиной, которая произвела ее на свет, и, по-моему, сама начинает понемногу раздражаться. Кроме прочих поручений, теперь я должен полдня покупать лекарства для Маа-джи, а после внимательно следить, чтобы она вовремя принимала свои таблетки, капли и порошки.

Сегодня все в доме взволнованы. Вечером по национальному каналу должны показать одну из прославленных трагедий Неелимы, «Последняя жена». Хозяйка желает смотреть картину вместе с нами в гостиной. И вот на часах восемь. Собираемся у телевизора: повариха, горничная и я сидим на ковре, бывшая актриса — на диванчике, мать полулежит рядом с ней. Фильм начинается. Речь идет о бедной семье представителей среднего класса, на которых свалилась целая уйма всяческих бедствий. На экране проливается много слез, на заднем плане стонет почтенная Маа-джи. Нет, это не в моем вкусе. Слишком реалистично. Не понимаю, зачем вообще смотреть подобные ленты, если то же самое можно увидеть и в доме напротив? Впрочем, хозяйка выглядит очень юной и очень красивой. Странно сидеть в одной комнате с героиней фильма, который как раз идет по телевизору. Интересно, о чем она думает в эти минуты? Возможно, припоминает бесчисленных осветителей, гримеров и звукооператоров, оставшихся за кадром? Неелима умирает, успев произнести прочувствованную речь. На этом картина заканчивается. Мы встаем, разминаем уставшие ноги. Глаза хозяйки полны сверкающих слез.

— Мадам, — тревожусь я, — что с вами? Почему вы расстроены?

— Ничего, Рама. Просто на миг ощутила родство со своей героиней. Видишь, я уже улыбаюсь.

— Скажите, все артисты умеют смеяться и плакать почти одновременно?

— В этом и есть отличие подлинного актера. Знаешь, за что мне присвоили титул Королевы трагедии?

— За что, мадам?

— Неелима Кумари ни разу не нуждалась в глицерине, чтобы разрыдаться. Слезы выступают просто так, по моему желанию.

Когда она уходит, мы с горничной переглядываемся, и я пожимаю плечами.

— Подумаешь, я тоже плачу без всякого глицерина.

Чем дольше общаюсь с этой актрисой, тем глубже проникаюсь пониманием, почему же все-таки ее прозвали Королевой трагедии. Она излучает вокруг себя некую ауру меланхолии. Даже в улыбке таится привкус печали. Я часто пытаюсь вообразить ее прошлое. Почему эта женщина так и не вышла замуж? И настоящих друзей у нее, кажется, нет. Правда, порой Неелима таинственно исчезает и возвращается только к вечеру. Но вряд ли хозяйка навещает любовника или приятеля: тогда ее лицо хотя бы изредка светилось бы от радости. А бывшая актриса приходит домой подавленная, измученная и сразу ложится в постель. Хотелось бы однажды разгадать эту удивительную загадку.

Еще меня поражает, как сильно хозяйка одержима красотой. В смысле телесной, физической. Неелима Кумари выглядит очень даже привлекательно, однако часами прихорашивается перед зеркалом, поправляя макияж и прическу. На туалетном столике целая куча тюбиков. Как-то раз я решил почитать названия на этикетках. Чего там только не оказалось; кремы от морщин, от целлюлита, лосьоны против старения, усилители глубокого сияния, увлажняющие средства от увядания кожи, ночные тоники, укрепляющие гели. В ванной целое море разных сортов мыла с необычными запахами, скрабов и масок для омоложения. Кстати, в аптечке хозяйки медикаментов ничуть не меньше, чем на столике Маа-джи. Здесь и гормоны — регуляторы роста и развития, и мази для укрепления груди, мелатонин и антиоксиданты.