Вор понарошку

— Ой, Костя, — увидела его Машка, едва выйдя за ворота. — Ты чего тут стоишь? Ждешь кого-то?

Костя покраснел.

— Ну жди, жди, — сказала она и, сама подхватив Леху под руку, потащила его за угол дома.

Костя оттолкнулся плечом от холодной металлической створки ворот и поплелся домой.

В конце концов он сам виноват, думал он, ковыляя по Новоясеневскому проспекту, столько тянул. Но могла бы хотя бы не издеваться. Впрочем, не могла. Это же Машка…

Константин не плакал только потому, что ему было стыдно. И ему опять не хотелось домой. Но, подумав, он решил: что ж, если везде плохо, пойду домой. Ничего не поделаешь.

На этот раз дыма в коридоре не было и вкусно пахло тушеным мясом. Дед отрабатывал грехи. Однако в прихожую не выглянул. Уже догадываясь, в чем дело, Костя быстро сковырнул ботинки, повесил в шкаф куртку и прошел в свою комнату.

Так и есть. Дед сидел там же. Костя сделал еще шаг по скрипучей паркетной доске, и дед обернулся.

— Ну и зараза же этот твой компьютер, — произнес он, краснея. — Я ведь не хотел и подходить к нему. Зарок себе давал. А тебя все нет. Дай, думаю, пройду все-таки первый уровень. И вот до сих пор…

— Это «Дум», — кивнул головой Костя, — на него все ловятся. Но есть кое-что и получше. Хотите, я вам «Антиюни» покажу? — неожиданно решившись, предложил он.

— Да? — с некоторым сомнением спросил дед. — А уроки?

— Ну вы же будете меня контролировать, когда захотите, прервете, и я все тогда сделаю. Еще рано. — Костя глянул на страшный дедов будильник, стрелки которого показывали семь часов вечера.

— Ну давай, — решительно сказал дед и развернулся к компьютеру.

Костя сел рядом.

Если бы сторонний наблюдатель, заняв наблюдательный пункт в Центре Антибора на смотровой площадке Останкинской башни, просидел бы там денька два-три, ему открылась бы удивительная жизнь. Он, проще говоря, увидел бы увлекательный фильм о жизни большого города. Он стал бы очевидцем роста антиборских окраинных кварталов. Он узнал бы, как живут, дышат, меняются сами улицы Антибора. На его глазах словно грибы выросли бы новые дома, а другие внезапно бы растворились, исчезли, подобно кускам сахара в чае. И зрелище Антибора навеяло бы на него мысли о суете сует и бренности всего сущего. Антибор казался иллюстрацией к этой расхожей философской истине. И поэтому особенно странно выглядела огромная египетская пирамида — символ вечности, — возвышавшаяся на пятнадцатой улице восьмого квадрата.

Всякое повидали улицы Антибора, но такого на них еще никогда не было. Ведь пирамида — это не дом, не замок, вообще не жилье. Это — гробница фараона, а кладбищ в Антиборе не существовало вообще.

Пирамида угнездилась среди обычных для Антибора замков и домов, растолкав их в стороны и заняв сразу четыре стандартных участка, отведенных под постройку. Многие антибориды, проходя мимо, недоумевали, кому это пришло в голову приспособить под жилье древний склеп. Впрочем, хозяина было нетрудно установить. Прямо над входом в гробницу, между двумя небольшими сфинксами, висела внушительного размера табличка: «Пирамида Александра».

Никто из трапперов Антибора никогда раньше не слышал его имени. Впервые о нем заговорили совсем недавно, когда в «Хронике путешествий» появилось краткое сообщение, что из 1400 года до нашей эры вернулась экспедиция Александра с товарищами и привезла с собой золотой клад фараона Аменхотепа II. Стоимость клада оценивалась в сумме большей, чем добытая когда-то знаменитым Файрменом доля испанского короля из сокровищ повелителя ацтеков Монтесумы. Это, конечно, было сенсацией, и почти одновременно с этим событием в восьмом квадрате Антибора выросла пирамида Александра.

Таинственность всего происшедшего еще более возрастала оттого, что владелец пирамиды, хотя имел адрес в «ARC», никогда не появлялся не только на улицах города, но и на экранах общения.

Но вот однажды у входа в таинственную пирамиду остановился сверкающий черный «Сааб». Это было в тот час, когда пятнадцатая улица города Антибора особенно пустынна. Так что на этот незначительный факт вовсе некому было обратить внимание. Из «Сааба», легонько хлопнув дверью, появился щеголеватый антиборид. Оглядевшись, он направился к вратам пирамиды. На несколько минут антиборид задержался у входа, стоя вплотную к каменным вратам и занимаясь чем-то совершенно непонятным. Находись он не в Антиборе, а, скажем, в Амстердаме или Бомбее, можно было подумать, что он просто справляет малую нужду.

Но тут случилось нечто необычное. То, чего ни разу не видел еще никто из антиборидов. Неожиданно дрогнула и отъехала в сторону тяжелая каменная плита с начертанным на ней заклинанием — врата гробницы. Неизвестный антиборид спокойно вошел внутрь, врата гробницы закрылись.

Не зная пути, незнакомец тем не менее шел уверенным и спокойным шагом. Как по коридору собственного дома. Дорогу освещал яркий фонарь, укрепленный на шлеме его замечательного костюма.

Ход все более уходил вниз, он чувствовал это по увеличивающемуся наклону пола. Но он не волновался. Он знал почти наверняка, что в конце концов, раньше или немного позже, он отыщет то, что ему нужно.

Спустя некоторое время он очутился перед еще одной плитой с четким знаком магической печати владельца. Эта была уже четвертая плита, три предыдущих он распечатал играючи. И здесь прошло не больше минуты, прежде чем плита дрогнула и бесшумно отъехала в сторону. Луч фонаря рванулся вперед и рассеялся во тьме, выхватив лишь бледный круг на далекой каменной стене. Он понял, что достиг хранилища гробницы.

Он сделал еще шаг и, очутившись внутри, огляделся. Луч скользил по каменным стенам, выхватывая из тьмы диковинные маски звероголовых египетских богов, вспыхивающие ярким золотым сиянием. Он находился в самом сердце пирамиды. Слева от него сидел на троне хозяин, сам фараон Аменхотеп И. Конечно, это была лишь скульптура, где-то должны еще быть сложенные матрешкой саркофаги, из которых уже второй наверняка сделан из чистого золота. Он уверенно встал в самом центре зала и еще раз огляделся. Плита, отворенная им, вернулась на место, но это не вызвало у него тревоги. Он знал: как вошел, так и выйдет. Он сделал шаг к сидящей на троне фигуре фараона и достал бластер. И вдруг фараон поднялся и тоже сделал шаг ему навстречу.

— Что за черт! — вскрикнул он и отшатнулся.

В ту же секунду вспыхнул ослепительный свет, сразу уничтоживший подземную тьму.

— Я приветствую тебя в моей обители, Взломщик, — произнесла золотая фигура. — Надеюсь, ты ее больше никогда не покинешь.

— Ах вот как, — засмеялся он странным кудахтающим смехом. — Значит, это ловушка.

— Именно, — подтвердил кто-то еще за его спиной. Он обернулся и понял, что это сказала статуя бога Анубиса, украшенная головой шакала.

— Сколько ж вас здесь? — озираясь, уже не так уверенно произнес Взломщик.

— С тебя хватит, — сказал Дуамутеф, бог с головой собаки.

И он понял, что сколько есть статуй в этом помещении, столько у него и врагов. Считая Аменхотепа, их было пятеро.

— Кто вы? — спросил Взломщик.

— Меня ты легко узнаешь, — ответил Аменхотеп, мгновенно меняя обличье.

— Файрмен! — вскрикнул Взломщик. — Решил отомстить?!

— Во-первых, не решил, а решили, — спокойно ответил Файрмен, направив в грудь Взломщика свой бластер. — А во-вторых, отомстить — это мелко. Нам нужно другое.