Ворон - Возвращение в небо (Часть - 5)
Шрифт:
Правда.
То, что было, то уже в прошлом. Как бы сильно он не страдал в прошлом, его уже не исправить. Его ненависть к этой девке сильна, но он не станет идти на поводу у чувств. Хватит уже жить прошлым, надо и взрослеть понемногу, но сначала исправить глупости и ошибки и можно спокойно жить.
– «Ведь у меня уже есть план»…
Он мысленно усмехнулся. За все время, прошедшее с того момента, он много думал обо всем и кажется, пришел к определенному решению.
– Вставай, и идем, – приказал он ей. – Сейчас сотру тебе память и распрощаемся навечно.
Девушка все еще плакала, но послушно
Така собирался как можно быстрее совсем покончить и поискать Караса. Ему нужно с ним многое обсудить.
– А! – вскрикнула девушка, привлекая к себе внимание…
Последующие события произошли, будто в замедленной съемке…
Вот она пытается подняться и держится за перила…
Следом труба отрывается, и девушка теряет равновесие. Она поскальзывается в луже и падает…
Она падает с крыши…
Хэйст!
Ускоряясь, Така рванул за ней, но та уже падает вниз.
Оттолкнувшись от стены, он бросился вниз за ней, даже не особо задумываясь над тем, что делает.
Она не кричит, она в шоке, и капли ее слез вытекающие из глаза зависают в воздухе. Она тянет к нему руки, а он тянет руку к ней.
– Меня зовут… Фумико…
Ее улыбка, и мерзкая ухмылка в следующий миг.
Рука сама чуть отпрянула…
Ее можно не спасать. Никто ничего не докажет и не вспомнит. Ничего делать не нужно. Только дать случится тому, что она заслужила...
Девушка сильнее отдаляется…
– «Ну уж нет! Хватит уже с меня этого дерьма!»
– Адамантайн Вингс!
Из спины вырываются его адамантовые крылья!
ВЗМАХ!
Одним движением он настиг девушку, схватил ее и извернулся.
Он понимал, что не сможет выровнять полет на такой высоте, а примени он Железное тело, и девушка погибнет, потому постарался максимально смягчить приземление.
УДАР!
Така обрушился на крышу чьей-то машины и раздавил ее, продавив крышу, выбив стекла и сломав колеса. Спину тут же прострелила ужасная боль и нервы крыльев вновь передали ему весь букет агонии!
– А-а-а-ар-р-р-р!
Боль, такая сильная, что Така потерял сознание…
Хлоп…
– «Что это?»
Хлоп…
– «Опять»
Хлоп…
Звук усилился и стал яснее.
Вернулась боль…
С трудом открываются глаза…
Хлоп…
Такеру лежал на крыше машины, с переломанным позвоночником и чем-то тяжелым на груди.
Хлоп.
Приподняв голову, он увидел над собой его…
– Карас…
Тот стоял на воздухе и не спеша хлопал в ладоши.
– Браво, Така, – усмехнулся он. – Я тут уже давно и думал вмешаться, но, видя, как ты героически рискуешь жизнью, решил не мешать твоему звездному моменту.
У Таки задергался глаз.
– Урод чертов, – прохрипел он. – Чтоб тебя… черти… драли…
– Ха-ха-ха-ха! Ты молодец, – кивнул он. – А теперь идем отсюда…
На следующий день один мужчина нашел свою разломанную машину.
Он упал на колени, а затем заплакал горькими слезами.
– Креста… опять…
====== Глава 19. Разговор двух потерянных. ======
Глава 19. Разговор двух потерянных.
Отключившегося Таку я доставил домой. Он только раз приходил в себя, чтобы стереть память девчонке, а затем отключился окончательно.
Раны на нем быстро заживают, но все же я озаботился его здоровьем и перевязал разорванную кожу и мышцы, а кости вправил. Делать это приходилось осторожно, используя только силу синигами, так как я боялся запустить в его душу пустоту, что вряд ли хорошо на нем отразиться.Парень отрубился, а я тем временем доставил девчонку в больницу.
А он молодец.
Правда, молодец.
Не только все сделал, но и не поддался ненависти внутри. Уж я-то понимаю, какого это, когда что-то внутри тебя рвется наружу и хочет разрушать. Ненависть, которую не успокоить обычными способами и которая всегда будет подтачивать твое сердце изнутри. Ты загниваешь и постепенно разлагаешься.
Я сумел принять и поглотить всю ненависть Хотару. Всю его боль за содеянное, всю его вину за свершенное, и всю его обиду за то, что виновные остались безнаказанными. Да, я все это принял. Нет, я ее не подавил и не уничтожил. Я просто стал частью этой ненависти…
Как мне удается сдерживать всю эту безумную ярость?
А никак.
Я ее не сдерживаю….
Просто я пообещал ей, что, когда придет время, я дам ей полную волю и свободу творить и уничтожать…
И когда я доберусь до предателей… Я обрушу на них всю мою злобу, всю мою ненависть и ярость. Они пожалеют, что родились на свет, они пожалеют, что могут дышать и еще не сдохли сожранные собаками…
О, да…
Они пожалеют…
Смейтесь, паразиты… Пока есть время…
Ведь скоро я доберусь до вас…
Что-то меня понесло.
Надо бы дождаться пробуждения пацана. Нам нужно поговорить…
Первое, что Така почувствовал при пробуждении, была боль…
Настолько сильная и ужасная, что даже дышать оказалось трудно.
Хотя не такая сильная, когда он ампутировал себе больную ногу и отращивал ее заново. Вот там была реальная боль, аж волосы поседели, но и сейчас ничего приятного не было. Позвоночник повредил, конечности тоже, и отбил себе что только мог.
Нет, не смертельно, но больно будет долго…
С трудом открыв глаза, он сначала все было размыто, но вскоре четкость зрения вернулась к нему.
Следом вернулся и слух…
Что-то странное звучало справа. Обрывочные звуки.
Но вскоре слух восстановился, и он стал различать все. Звуки оказались ритмичными и спокойными.
– «Мелодия?»
Странно знакомая мелодия…
Он ее раньше где-то уже слышал…
– «Мама?» – вспомнил он.
Мама очень любила эту мелодию и часто играла. Ее когда-то написал ее друг из университета, и она навсегда ее запомнила, а потом часто играла дома. Когда он возвращался из школы после уроков, то всегда дома играла эта мелодия…
Она сидела за пианино своего дедушки и играла. Она закрывала глаза и улыбалась.
Повернув голову, Така сначала не понял, что именно сидит рядом с ним.
Белая кожа, угольно-черные волосы, сияющие синие глаза с черным белком. Одет он в грязно-серые лохмотья с перебинтованными ногами и руками. Кисти у него черные, словно это перчатки такие, а на кончиках пальцев у него небольшие коготки, из которых исходили едва заметные нити. Он щипал эти нити своими когтями и играл такую знакомую для Таки мелодию.