Ворон. Тетралогия

– НЕТ!!! ТЫ НЕ ВЕРНЕШЬ МЕНЯ!!!
– завопил он.
– Не вернусь! Ни за что! Я больше не хочу быть синигами! Мне плевать на клятвы! Мне плевать на духов, пустых и всех остальных! Я не хочу больше быть СИНИГАМИ!!!!

– Ты...
– помрачнел я.
– Дал клятву... Поклялся...Что будешь синигами до смерти... К тому же там наверняка много твоих друзей...

– Мне все равно! Я должен вернуться! Мама одна с хозяйством не справится! Я должен быть с ней! Я должен жить! Хехехе!
– он засмеялся. Его зрачки расширились. Его слезы текли ручьем - Я отдам меч, форму все! Я не буду больше синигами! Я буду фермером! Да! Пусть все остальные умирают, а я буду жить, как раньше, счастливо! И мама будет мной гордится! Мне плевать на остальных, пусть остаются, а я больше не хочу быт.......

Договорить свою тираду он не успел.

Вмиг я оказался за его спиной.

Шаг. Шаг. Шаг.

Он даже ничего не заметил. Не почувствовал. Только понял, что не может говорить.

Взмах!

Стряхиваю кровь с клинка.

Звон упавшего меча на пол. Звук такой глухой и пустой, будто слезы несчастного клинка, который не успел назвать свое имя.

Дайки упал.

Его голова коснулась земли раньше остального тела. Она покатилась вперед, будто пытаясь убежать и скрыться.

Кровь фонтаном ударила во все стороны, заливая зал и своим алым цветом. В лучах заходящего солнца, кровь блестит, создавая мистическое свечение.

– Ты дал клятву быть синигами до смерти, - прошептал я.
– Ты опозорил наши клинки и форму, наплевав на нас. Теперь ты не синигами. Ты свободен.

Убрал свой клинок в ножны. Затем развернулся и подошел к трупу. Забрал его занпакто. Асаучи нужно вернуть в Академию. Надеюсь, они найдут ему более достойного владельца.

Применил Хадо ?18 - Экиэн, которое полностью сожгло тело. Жидкий огонь не оставит труп. Этим кидо владеет каждый в омницукидо. Полезное.

Развернулся и пошел обратно. Надо вызвать подмогу, чтобы забрали остальных дезертиров.

Тут я заметил Йоко.

Девочка упала и отползала от меня.

Она со слезами на глаза и ужасом смотрела на меня. Не как на учителя, не как на друга, а как на чудовище.

– Мы клянемся сражаться с пустыми и защищать души до смерти, - вздохнул я, посмотрев на ученицу.
– Лишь перестав быть полезными Готею мы можем уйти... Именно поэтому аристократов многие не любят... Ведь вы можете сбежать, когда вам угодно. А мы убиваем своих, когда они трусливо бросают нас в этой вечной войне...
– посмотрел ей в глаза.
– Такова наша... грязная сторона...

***

Когда синигами покинули это место он вышел из укрытия.

Он молча подошел к трупу, оставленному тут, и мрачно посмотрел на все вокруг. Чувство отвращения и презрения он испытал ко всему произошедшему. Синигами не меняются. Убивают других, а теперь и самих себя. В них нет души и сострадания. Они лишаются эмоций и становятся омерзительным средством контроля и угрозы миру.

Его бесило существование этих людей, и когда придет время, он их всех уничтожит...

Глава 16. Вернувшись в Готей.

Возвращение в Готей прошло довольно тихо.

Повода радоваться у нас не было, потому мы молча вернулись и также тихо продолжили работу. За время нашего отсутствия многое произошло. Чиновники нашли какие-то непонятные документы у нас, которых точно раньше не было. Попытались наехать на пару ребят, но рядом была капитан, потому особо наглеть они не смели.

Из 12-го Отряда пришли результаты анализа крови, которую нашли на клинке Юске. Она, оказывается, принадлежит заместителю командира Второго взвода Омницукидо. Его кровь была на мече моего друга, потому того заместителя задержали и увели для дознания.

Юске уже выписали, и он вернулся к работе.

Вроде как новости неплохие, но настроения у меня никакого.

Мои отношения с Йоко резко ухудшились после того, что она увидела. Да, я убил того дезертира. Меня бесят такие как он. И пусть аристократы очень неприятны, но они по гонору и тупости ничто по сравнению с крестьянами. Пожалуй, из-за таких как этот Дайки я стал недолюбливать бедняков, идущих в синигами.

Многие идут в Академию по разным причинам. Но нам быстро дают понять, что быть синигами - это навсегда. Что наша работа опасна и трудна, порой неблагодарна и неприятна, но очень нужна. Однако многие просто не понимают этого, считая, что их такое не касается.

Думают, что будут как стражники работать, что монстров бить легко или этим занимаются капитаны, а опасности никакой, ведь синигами такие сильные. Синигами получают зарплату больше, чем жители Руконгая обычно зарабатывают, потому многие думают, что сразу начнут жить безбедно. Да и вообще можно чуть поработать и уйти на покой.

А когда понимают, куда угодили, начинают жаловаться, обвинять учителей, офицеров, Совет и капитанов во всем. После того как они встретятся с пустыми, они осознают, что их глупые мечты просто ничто перед реальностью.

Чтобы стать сильным, нужно долго и тяжело трудится, но опьяненные комфортом бывшие крестьяне даже не пытаются становиться лучше, считая, что уже один статус синигами делает их самыми крутыми. Они упускают шанс обучаться у прекрасных преподавателей, они не желают трудиться, так как труда им в полях и на улицах хватало. Они прожигают учебу в пустоту, а затем жалуются, когда самые трудолюбивые и упертые получают хорошие места и учителей, когда как они прозябают в рядовых.

Даже на меня много наговаривали, когда я стал Учеником Сой Фон. И они серьезно считают, что она научила меня какой-то секретной технике, которая и сделала меня таким сильным. Что мне подарили самый крутой занпакто и вообще чуть ли не осыпали золотом. Недавний инцидент с тем тупицей, который попытался украсть силу моего занпакто и погибшего от нее, прямой показатель.

Я не считаю из-за этого аристократов хорошими. У них свой уровень морального уродства. Но те благородные, кто идут в синигами, хотя бы понимают, куда они попали. А не тупят в пустоту, думая, что придя туда, они уже всего достигли. Да, аристократам помогают деньги и связи родителей, но они хотя бы видимость деятельности создают. Да, они, в отличие от всех остальных, могут покинуть Готей по своему желанию, но их уход хотя бы дает нашей казне приличные суммы, а не убытки.

Но больше всего меня бесят трусы! Я ненавижу трусов!

Те бывшие землепашцы, торговцы, попрошайки и бездари, которые думают, что крестьянский быт - это самое трудное, что есть в жизни, идут на поле боя, а потом бегут с него, обрекая своих друзей на смерть. Я за эти десять лет не раз видел, как такие ничтожества приходят в синигами, а когда начинается бой, они с криками убегают от монстра, от чего те, кто остаются сражаться, умирают в муках. А ведь те смельчаки могли бы еще немало сделать, но из-за трусливых ничтожеств они теперь мертвы, а эти ничтожества живы.