Воронцовы. Их жизнь и общественная деятельность
Шрифт:
В предыдущей и в этой главах мы проследили по возможности подробно жизнь, деятельность и взгляды последнего знаменитого Воронцова. Мы знаем его отвагу, его стойкость и энергию там, где это было необходимо; его гуманность и приветливость, так сказать, в “буднее” время. Нам знаком его просвещенный взгляд на задачи государственного человека, который должен стремиться к свободному и нестесняемому возрождению общества во всех сферах его деятельности. Воронцов знал цену образования и помог делу просвещения вверенных ему областей, учреждая учебные заведения. Не может не показаться высоко симпатичным его отношение к подчиненным, к крестьянам и солдатам, об избавлении которых от телесных наказаний он старался в то время, когда это считалось почти “якобинством”, и ненависть к взяточничеству, когда эта привычка всасывалась с молоком матери. Мы видели и недостатки графа: иногда он склонен был слушать льстецов, может быть, и сам льстил, – к этому льстецы всегда приучат. Иногда граф пользовался своею громадною властью ради защиты личной
Те же качества проявил граф Воронцов и за время его 9-летнего кавказского наместничества, обозрением которого мы и закончим наш очерк.
Глава VIII. Кавказская эпопея
Кавказский хребет. – Горцы и их нравы. – Неизбежность борьбы. – Отчаянная храбрость и мужество горцев. – Богатый материал для героического эпоса. – Назначение Воронцова наместником и въезд его в Тифлис. – Надежды Николая I на энергию и таланты Воронцова. – Шамиль и его успехи. – Первые неудачи. – Кровавый поход в Дарго. – Гибель Пассека и его авангарда. – Любовь солдат к Воронцову. – Выработка рационального плана войны. – Штык и топор. – Воронцов становится князем. – Картины кавказской войны. – Подвиг рядового Осипова. – Сказочные случаи. – Кавказ сдается пядь за пядью. – Мирная деятельность Воронцова на Кавказе. – Усталость и отдых. – Смерть его
От Черного до Каспийского моря на 1500 верст протянулась широкая кавказская горная цепь – одна из грандиознейших в Европе. Окутанные вечным снегом громадные вершины, над которыми слышатся крики орлов, глубокие угрюмые ущелья, в которых бешено мчатся и ревут быстрые реки и шумят водопады, цветущие плодородные долины – делают этот край по красоте и величию одною из таких местностей, каких немного найдется на земном шаре. Климат – от холодного вверху до полутропического внизу; роскошная растительность, плодородная земля в горных долинах, большое количество разнообразных ископаемых – всем наделена эта благословенная страна, представлявшая в прошлом место, куда стремились представители разных племен еще в эпоху переселения народов и куда позже крестовые походы забросили толпы искателей приключений. Такое смешение племен, говорящих на самых разнообразных наречиях, трудно отыскать на всем земном шаре. Несколько больших царств, десятки ханств, бесчисленное количество обществ, управляющихся своими старшинами, населяют Кавказ. В плодородных долинах – малокультурное оседлое население; в мрачных ущельях гор – полудикие, привыкшие к постоянным войнам и грабежам горцы. Живя часто в недоступных местах, похожих на орлиные гнезда, многие горские племена пополняли скудную добычу своего хозяйства отважными набегами на мирное население. Мусульманство, самая распространенная религия на Кавказе и в Закавказье, воодушевляющая и фанатизирующая горцев, в связи с условиями всей их наполненной опасностями жизни, делает их отчаянными храбрецами. Жилища горцев, похожие на крепости для защиты от нападений, красноречиво говорят о воинственных нравах обитателей. Обычай кровавой мести являлся одним из святых законов для этих полудиких людей.
Постоянная, вечная война племен между собою; междоусобия соседних аулов и грозные набеги хищников на мирные Грузию, Гурию и Имеретию – вот картина Кавказа до владычества русских. Немудрено, что такая жизнь способствовала выработке необычайно смелого, ловкого и хитрого воина, воодушевленного фанатизмом, презирающего смерть и привыкшего постоянно смотреть ей в глаза.
И, разумеется, борьба и покорение подобной страны должны были стоить громадных средств и тяжелых кровавых жертв тому государству, которому судьба послала эту борьбу.
Могучий кавказский хребет, обитаемый диким, воинственным населением, спускался своими предгориями к кубанским и донским равнинам громадного государства, уже много потратившего сил на свое “собирание” и развитие политического могущества. В привольные русские равнины, населенные мирным народом, где
Цвели богатые станицы,Плясал веселый хоровод, —с гор часто спускались хищники, грабили, жгли и убивали, и, пока успевало собраться русское войско, отважный и свирепый враг был уже далеко, исчезая как ветер.
Война – бесчеловечное, страшное явление, и не скоро еще, быть может, придет время, когда “homo homini lupus” [9] .Гоббса станет окончательным анахронизмом. Но бывают роковые исторические положения, когда война является фатальною необходимостью, и как бы ни был гуманен правитель, как бы он ни осуждал свирепый обычай, остаток далекого прошлого, – производить массовые убийства, он силою обстоятельств принужден бывает санкционировать войну.
В таком же положении была и наша родина, придвинувшаяся своими равнинами к громадному
горному гнезду, из которого налетали хищники на мирные села и города, производили опустошения и бесследно скрывались. Государство требовало “округления границ” и должно было с этой своей окраины опираться на мощную кавказскую цепь, способную составить прочную естественную преграду против наших закавказских соседей. Началась кавказская война – эта колоссальная драма для целых десятков племен, защищавших до последней капли крови родные гнезда и все-таки сдававшихся и покидавших их под натиском упорного врага, приводившего с севера на место погибших новые батальоны. Это была не нынешняя война, уничтожающая врага по математическим правилам, часто с дальних расстояний, и почти не нуждающаяся в солдате как в личности; это был, скорее, поединок, где враги сходились грудь с грудью и вопрос решало личное мужество.9
“Человек человеку волк” (лат.)
Если бы на Кавказе были поэты, обладавшие фантазией создателей индийского эпоса, то ими созданы были бы могучие образы героев, перед которыми побледнели бы теперешние витязи северных саг и индийских сказаний. Страшно читать про эти кавказские битвы, где солдаты лезут на отвесные скалы, цепляясь за кусты, опираясь на ружья, к засевшим на вершине, поющим свою предсмертную песню, мюридам; или про эти свалки на завалах, за которыми укрылся отчаянный враг, решившийся дорого продать свою жизнь...
Много уже прогремело имен кавказских героев, воспетых в солдатских песнях и оставивших страшную память у горцев: Цицианов, Котляревский, Ермолов... К этим знаменитым именам прибавились впоследствии имена Воронцова, Барятинского и Евдокимова.
В 1844 году, 27 декабря, граф Михаил Семенович Воронцов, уже 63-летним стариком (он родился 19 мая 1782 года), был назначен наместником кавказским и главнокомандующим кавказских войск, с правом, однако, проводить некоторое время ежегодно в Крыму. На это новое служение Воронцов призывался собственноручным письмом императора Николая, надеявшегося на мужество и таланты графа. Последнему были предоставлены громадные права и полномочия, каких еще не было никому дано до того времени, и на нем же было оставлено главное заведование Новороссийским краем.
Все русское и сочувствующее нам туземное население на Кавказе ликовало: слава о Михаиле Семеновиче как о богатом, приветливом и просвещенном вельможе, как о знаменитом воине и умудренном опытом государственном муже, наконец, как о добром и прекрасном человеке – давно уже ходила по Кавказу, близкому к району недавней деятельности Воронцова. Было немало на Кавказе и прежних сослуживцев графа, сохранивших о нем хорошую память и передававших добрые вести о новом наместнике. Все были довольны, тем более, что Нейгарт, предместник Воронцова, оставил по себе не совсем хорошие воспоминания. Новый начальник, по дороге к месту службы, заехал к своему другу, старому кавказскому ветерану Ермолову посоветоваться о предстоящих задачах.
В марте 1845 года состоялся царственный, по своей торжественности и великолепию, въезд в Тифлис кавказского наместника. Далеко за город вышли к нему и власти, и обыватели. Гремела музыка, слышались выстрелы, гудела зурна; яркое и теплое кавказское солнце освещало пеструю волновавшуюся толпу, состоявшую из смеси всех племен, наречий и состояний. На другой день состоялся во дворце прием разных лиц, и новый “сардарь” (главнокомандующий) показал себя ласковым, добрым и простым человеком.
Но вовсе не в расчете на свойственную ему “мягкость” послан был Воронцов на Кавказ. Напротив, император Николай рассчитывал на его способность к энергическим мерам, на не знающее устали трудолюбие и на способность рядом мощных ударов сломить непокорный Кавказ, стоивший уже государству и бесчисленных миллионов, и громадных кровавых жертв. Рассчитывалось, кроме того, на большой административный опыт графа для водворения на месте порядка и для прочного соединения этой непокорной окраины с русским государством.
В энергической, мощной руке для ведения войны на Кавказе являлась крайняя необходимость. Во главе горцев тогда стоял Шамиль – хитрый, энергичный и смелый человек, объединивший под своею политической и религиозной властью фанатические толпы врагов и обнаруживший в успешном ведении войны с русскими несомненные военные таланты. Эти успехи, в свою очередь, еще больше подняли его авторитет в глазах населения и возбудили в последнем надежду на полное освобождение от “урусов”.
Шамиль, скромно проживавший последние годы своей жизни, после падения Гуниба, в Калуге и порою обнаруживавший совсем несвойственную герою сварливость и скаредность, много стоил крови и денег за те десятки лет, в которые он воевал с нами, пока его не сломила энергическая рука князя Барятинского в “орлином гнезде” Гунибе... Года за два-три перед назначением Воронцова успехи Шамиля достигли наивысших размеров: целые десятки русских укреплений были взяты мюридами, гарнизоны их истреблены, совершены самые отчаянные набеги в русские владения, и многие, прежде покорные нам аулы отложились от нас... В перспективе виднелись повальное восстание и неисчислимые бедствия для нашего владычества на Кавказе. Необходимо было остановить дерзкого врага, нужно было проникнуть в глубь его страны и там нанести ему решительное поражение.