Вороны любят падаль

– И какие же ваши условия, Решетников?

– Об этом я буду говорить с другими. Вам сейчас нужно заняться здоровьем. Но прежде сделать одну важную уступку. Чтобы показать, что вы готовы сотрудничать. Нам нужны Дроздов и Самойлова, живые и невредимые.

– Да черт с вами! Забирайте! Все равно… – Жмыхов не договорил, махнул рукой и попытался повернуться на бок. Острая боль пронзила его с головы до ног и он вскрикнул: – Да сделайте же наконец что-нибудь! На тебе, Решетников, моя кровь, ты стрелял в меня, ты! Вызови немедленно врача!

– Не раньше, чем Дроздов будет свободен, – хладнокровно ответил капитан. – А кто в кого стрелял – это только экспертиза может установить, следствие… Мне почему-то кажется, что не станете вы поднимать шум, товарищ майор. Тем более у вас есть такая прекрасная версия – сами задерживали банду…

– Ладно, записывайте адрес! – рявкнул Жмыхов. – И дайте мне телефон – нужно предупредить, чтобы ваших придурков отпустили. Мой телефон разнесло на хрен! Кто за ними поедет?

– Вот старый друг господина Дроздова и поедет, с вашего позволения, на вашей же машине. Она вам пока не понадобится, – любезно пояснил Решетников, указывая на Боброва, и, обернувшись к тому, добавил: – Заберешь их, Семеныч, и сразу перезвони. Сюда не возвращайтесь, и объясни им, пожалуйста, чтобы они ничего не предпринимали, сидели тише воды ниже травы. Хватит этой неразберихи. Теперь все пойдет в рабочем русле. Я держу ситуацию под контролем.

– Какой, к черту, под контролем! – взорвался Жмыхов. – Ты ждешь, чтобы я кровью истек? Ты свое получил – чего тебе еще?

– Да не волнуйтесь вы так, товарищ майор! – протягивая ему телефон, сказал Решетников. – Сейчас подъедут врачи. Все условлено. Ребята надежные. У меня с ними… Короче, это неважно… Кстати, если вы принимаете версию с бандой Аганеза, я немедленно связываюсь с Ваниным. Он все оформит. Вот увидите, этот вариант будет самым наилучшим. Никаких разговоров в городе, вы уходите героем…

– Да делай что хочешь, скотина!

Жмыхов отмахнулся и трясущимися пальцами набрал ему одному известный номер телефона, дал кому-то распоряжения насчет заложников, потом продиктовал вслух адрес.

Бобров не стал задерживаться. Все происходящее вызывало у него отвращение и странную усталость, будто он целый день таскал мешки с цементом. Однако негативные чувства скрашивались надеждой, что он вот-вот увидит Дроздова. Бобров сел в автомобиль Жмыхова и поехал. В голове не было ни единой мысли. Появись там сейчас хоть одна, он, наверное, сошел бы с ума. Как на автопилоте он добрался до нужного места. Когда сворачивал во двор, свет фар выхватил из темноты две встрепанные фигуры – Григорий Семенович мгновенно узнал в них Дроздова и Самойлову. Они шли, обнявшись и неуверенно оглядываясь по сторонам. Бобров тормознул, высунулся в окошко:

– Витюша, Марина, скорее в машину!

Они замерли только на секунду, потом разом бросились к автомобилю.

– Сейчас прямо ко мне! – сурово сказал Бобров. – Там меня уже ждет один человек. Надо держаться вместе. Заедем по пути продуктов купим. Поедим, на грудь примем и спать. А все вопросы завтра.

21

– Значит, так, Владимир Анатольевич, эпопея твоя, похоже, заканчивается, – объявил, входя в палату, Решетников. – С тебя, как говорится, бутылка.

Он по привычке деловито оглядел все углы, подвинул к себе стул, сел и сосредоточился на бледноватом лице Томилина. Капитан был в форме – мятые брюки с кантом, пропотевшая синяя рубашка с погонами, на поясе – «ПМ» в кобуре. Выглядел Решетников неважно, осунувшийся, с черными кругами под глазами, но эти глаза по-прежнему были полны энергии и откровенно циничного лукавства.

– Как рука? – спросил он Томилина.

– Получше, – ответил тот. – Доктор сказал, что еще день – и заражения крови было бы не избежать. Но теперь вроде пошло на поправку. Опухоль спала и вообще…

– Рад за тебя, – кивнул Решетников. – Ну и по юридической части у нас с тобой положительные подвижки. Ставлю тебя в известность, что ты теперь легитимизирован в нашем городе. Знаешь, что значит легитимизирован? Это значит, что стрелять в тебя больше не будут, ха-ха-ха! А если проще, то прав на наследство у тебя теперь никто не оспаривает. Был фальшивый конкурент, но мы попросили его смазать лыжи. Поправляйся – и к нотариусу. Будешь владельцем заводов, газет, пароходов… У твоего дяди фирма процветающая была. Сейчас в связи с событиями захирела немного, но если у тебя имеется деловая жилка… У тебя она имеется? Ладно, это потом. Тебе нужно понять одну вещь. Людей, которые положили глаз на богатства твоего дяди, мне удалось нейтрализовать. Не скажу, что это было просто и что действовал я из чистого альтруизма. У меня свой расчет. К тому же обстоятельства благоприятствовали. В городе власть закачалась. Конфликт интересов. Самое время рыбку в мутной воде ловить. В общем, все договорились – тебе наследство, прочим спокойствие. То есть никто никаких показаний давать не будет. Не было ничего – ни фальшивого наследника, ни охоты за тобой, ни компрометирующей информации, – все решили замять. До поры. Понял меня?

Хитрющие глаза Решетникова сделались серьезными и злыми. Томилин пожал плечами. Раненая рука двигалась еще неважно.

– Да что тут не понять. Получается, что я у тебя по гроб в долгу, капитан.

– А вот тут ты прав! – радостно оживился Решетников. – Но ты не волнуйся, я наглеть не стану. У меня только одна просьба будет. Жена моя, прекрасная женщина, два высших образования, экономическое и юридическое, а приложить себя негде. А у тебя теперь фирма. И между прочим, этой фирме требуется директор, а? От души рекомендую!

– Я подумаю, – сказал Томилин, который просто не знал что сказать.

Переход от бродячей жизни к положению богатого наследника еще не отложился в его голове.

– Ага, подумай! – подхватил Решетников, вставая. – И так, для справки… Помнишь то ружьишко, из которого ты по представителю власти шмальнул?

– Так я же… В порядке самообороны… Они же меня грохнуть хотели!.. – в растерянности воскликнул Томилин. – У меня не было выхода!

– Так и я о том же. В порядке самообороны стрелял на поражение. Ранил сотрудника полиции. Документально подтверждено. И ружьишко с твоими отпечатками лежит в надежном месте. Как говорится, и наш бронепоезд стоит на запасном пути… Это дело все заморожено и забыто, но никуда не делось. Ты это имей в виду Томилин!

– Ладно, – совсем уныло сказал Володя. – Буду иметь…

– Да ты нос-то не вешай! У тебя теперь такие перспективы! И между прочим, девчонка в коридоре вон дожидается. Жизнь прекрасна! А насчет моей супруги все-таки подумай. Чтобы и зарплата достойная, и подъемные, соцпакет… А она не подведет. Давай!

Решетников отсалютовал крепко сжатым кулаком и вышел. На смену ему, придерживая на плечах белый халатик, проскользнула Полина. Она поздоровалась и присела на краешек стула. Оба чувствовали себя чуть-чуть неловко.

– Я рад, что ты здесь, – сказал наконец Томилин. – Так глупо тогда вышло в поезде… Повелся я на их байки, кретин. Просто за тебя сильно испугался.

– Ты за меня испугался? А я за тебя. И как вижу, не зря.

– А, это? Ерунда. Уже заживает. Зато я теперь что-то вроде местного олигарха. Говорят, у дядьки фирма процветающая была, советуют заняться.

– Займись. Приумножишь богатства.

– Ну, пока только раздавать собираюсь, – улыбнулся Томилин. – Списочек вот составил. Москвичам должок надо вернуть. Насчет того мужика, который себя за Томилина выдавал – мне рассказали, что он не от хорошей жизни на это пошел. Жене его операция требуется. Тоже, думаю, помочь надо. Ну и тебе… Я про обещание свое не забыл, – смущенно признался он. – Раз деньги теперь будут – запишешь свой диск, это железно! Твоя гитара-то, кстати, цела?