Ворошилов
Шрифт:
– Ребята,- сказал Буденный,- у нас плохая положения, веселей надо, ребята...
– Даешь Варшаву!
– закричал Ворошилов, поднял коня на дыбы и влетел в середину эскадронов.
– Бойцы и командиры!
– закричал он со страстью.- В Москве, в древней столице, борется небывалая власть! Рабоче-крестьянское правительство, первое в мире, приказывает вам, бойцы и командиры, атаковать неприятеля и привезти победу!
– Сабли к бою...- отдаленно запел начдив 6 за спипой командарма. Красный казакин начдива был оборван, мясистое, омерзительное лицо искажено. Клинком неоценимой сабли он отдал честь Ворошилову.
– Согласно долгу революционной присяги,- сказал начдив шесть, хрипя и озираясь,-
– Делай,- ответил Ворошилов и махнул рукой. Он тронул повод, Буденный поехал рядом с ним, они ехали на длинных кобылах в одинаковых кителях и в сияющих штанах, расшитых серебром.
Но уж генерал Вейган разгадал, в чем секрет русской силы. Жестоким пораженьем ударили поляки на Буденного под Замостьем. Дрогнули буденовцы и, не прорвавшись в Европу, еле-еле вырываясь из польского мешка, отступая, через Грубешов - Луцк - Ровно - Новоград-Волынск - понеслись карьером отчаянья и пораженья. Отброшена от "бастиона Европы" скифская конница. Захлестывая паникой отступленья местечки, деревни, города, буденовцы неслись назад на Россию.
В реввоенсовет Ворошилову поступают донесенья за донесеньями, но уж не о победах, а о погромах, убийствах и пьяных грабежах. Вместо разгрома Польши и Европы полетел пух еврейских перин, перерезанные горла старух, разломанные шкафы, разорванные кошельки, пропоротые животы, разбитые квартиры. Ворошилов темнел.
– Лучше смерть, чем такой позор!
– кричал в Луцке на собрании командиров. Одного из командиров полков арестовал, но взбунтовался весь полк.
– Ни за что арестован! Старый командир! Кровь проливал! За жидов и коммунистов хватают нашего брата! Не пойдем без него! Освободить!
Бунт полка разорвал автомобильный гудок. На площадь вомчался автомобиль. Команда - "Смирно!" Из машины выпрыгнул Ворошилов, за ним сумрачный Буденный, не любивший выступать в роли усмирителя, но приехавший по требованью Ворошилова.
– Выровнять полк!
– закричал Ворошилов.
У донского слесаря единственно что есть, что вынесло его и сделало карьеру - бесстрашие и мужественность. Под мертвую тишину новый командир полка доложил о случившемся. Ворошилов перекосил скуластое лицо, сказал сипло:
– Выдать зачинщиков!
– Зачинщиков выдать!
– заревел, наступая на строй полка.
По рядам пополз недобрый шепот. Из задней шеренги неуверенные голоса.
– Командира отпустите, не за что страдает!
– Не за что?! Он, гад, пролетарскую армию позорит! Пулемет!
И перед полком выкатили пулемет, к нему подошел и сел пулеметчик.
– Выдать зачинщиков!
– По голосу бойцы поняли, слесарь не шутит, сейчас пустит по полку очередь, и ничего ему, кроме награды, из Москвы не будет. В тишине послышалось:
– Товарищ Ворошилов, простите.
Зачинщики выданы, их под конвоем повели в ревтрибунал, полк знает расстрел. А Ворошилов, садясь в машину с Буденным, бормочет:
– Арестовали выспевших бандитов, позорили полк, гады...
И все ж по Полонному, Любару, Прилукам, Аннополю, Берездову, Таращам шестая дивизия Апанасенки прошла такими еврейскими погромами, каких не видывали евреи ни при царе, ни при белых. А ведь еще недавно Троцкий присылал Буденному телеграмму "Обнимаю героя Буденно-го". Правда, буденовцы убивали и грабили местечковых евреев, которые предавали в синагогах Троцкого "херему" и для которых предреввоенсовета всего-навсего "шруцим", то есть никуда негодный человек, о которых еще в талмуде сказано: "Они будут у власти на вред людям, только ненадолго".
Командира полка, Шепелева, попробовавшего было в Полонном прекратить погром, буденовцы убили зверским самосудом.
Это
сокрушительный удар по имени Ворошилова в Кремле и в партии. Орган политического отдела конармии, ворошиловская газета "Красный кавалерист" запестрела заголовками "Смерть бандитам", "Вон из наших рядов", "Заклеймим позором". И Ворошилов отдал приказ:"Начдива 6 Апанасенко за преступное систематическое попустительство и бездействие власти в то время, как в течение трех недель части вверенной ему дивизии производили грабежи, убийства и насилия, немедленно арестовать и предать суду ревтрибунала".
Погромы - скандал государственного масштаба. Из Кремля пришли запрашивающие о событиях телеграммы Ленина и Троцкого. В конармию спешно прибыли Калинин, Каменев, Курский, Преображенский.
На параде в их честь Ворошилов говорил о славе конармии, о верности ее заветам Ленина и наконец, обращаясь к бойцам, перешел к погромам:
– Товарищи! Красные бойцы славной непобедимой 1-й конной! Еще недавно я был в Москве, имел там разговоры с товарищами Лениным, Троцким и главнокомандующим Каменевым. Все они заявляли мне, что придают нашей армии огромное значение и что в смысле снабжения наша армия будет всегда стоять на первом месте! Наш главнокомандующий высокого мнения о командарме т. Буденном, считает его выдающимся командиром, его достоинства,- идет на шашку; бережет, не перетягивает коней; знает коня и человека; понимает боевую обстановку и противника! Лучшие люди республики, товарищи, ценят нашу 1-ю конную и надеются на нас! Враг тоже знает нас и боится! Но вот в нашей среде, в нашей 1-й конной, появилась кучка негодяев, которых большинство из нас молча терпит. Нужно выкорчевать сволочь!
– гаркнул Ворошилов, напрягая упорное, упрямое лицо.- Вывести нужно подлую гниль из армии!..
Изрубленные в боях поседелые буденовцы, погромами разносившие польские деревни, еврейские местечки, разнесшие беспримерным грабежом Ростов, Екатеринослав, Новочеркасск, сидели сумрачно на конях, слушая, что "несет с седла Клим".
А когда Буденный выступил с речью о хулиганах, насильниках, предателях, погромщиках, агентах буржуазии и мирового империализма, конники ухмылялись в седлах, знали, что свой брат Семен заливает приезжим гостям.
Но Ворошилов и здесь поступил круто. Дивизию Апанасенки приказал расформировать. Это было трагическое событие. Перед молчащим строем бойцов выехал Ворошилов, и раздалась команда:
– Сдавай знамена и оружие!
С седел ответило молчанье. Казалось, дивизия дрогнет, не сдаст ни заслуженных в боях знамен, ни оружия. Но бойцы знали Ворошилова, и началась сдача оружия и знамен. Зачинщики погромов, 153 человека, по приказу Ворошилова были расстреляны. А вечером в заседании с Калининым и Каменевым шумел буйный глава конармии Ворошилов:
– Да что, я за грабеж, что ль?! Я, что ль, граблю?! Но надо ленинцам быть, вот что! Правду в глаза резать! Нам на Крым на Врангеля идти, а что вы бросите их в бой без грабежа?!
И когда конармия тронулась на юг в степи Таврии против генерала барона Врангеля, хорошо знавший душу своих бойцов Буденный отдал красным орлам следующий приказ от 16 октября 1920 года:
"Славные товарищи, орлы, бойцы и защитники Советской республики! После геройской борьбы с польской шляхтой мы должны покончить с золотопогонниками генералами и белыми бандами. Мы должны во что бы то ни стало взять Крым и мы возьмем его, чтобы потом начать мирную жизнь. Немецкий барон делает отчаянные усилия, чтобы удержаться в Крыму, но это ему не удастся. Ему помогают изменники революции - евреи и буржуи. Но достаточно будет решительного удара славной конницы и предатели будут сметены. Будьте стойки и беспощадны. Крым будет наш! Командарм Буденный".