Воровка, или Противоположности притягиваются.
Шрифт:
Я распахнула глаза, ошарашено уставилась на Игната. Он наблюдал за мной, в глазах тревога.
– Подброшу, - только и сказал он.
– Катюш, - уже громче сказал отец в трубку, - Игнат нас подвезет к Алисе. Да успокойся же ты!
– и уже тише добавил, - Катя всю ночь не спала, переживала, как Алиса новости воспримет и ... Катюша, отдай телефон, - услышала я голос отца через секундную паузу.
– Игнат, мальчик мой, спасибо тебе за все еще раз, мы тебе все так благодарны, -
– Как думаешь, может мне вначале с ней самому поговорить?
– сказал отец, - Переживаю я что-то... Не каждый день узнаешь, что мама жива.
– Думаю, не стоит, войдете вдвоем, - сказал он, - Я позвоню, когда подъеду.
Игнат сбросил вызов. Отложив телефон, не мигая, смотрел на меня.
– Что это все значит?
– потеряно спросила я, -Какая мама? Чья мама?
– Лисенок, ты только не волнуйся!
– прошептал Игнат, пытаясь обнять меня.
– Мама? Моя мама жива?
– повторяла я, чувствуя, что начинается истерика.
– Успокойся, - сказал Игнат, преодолев сопротивление, притягивая меня к себе.
Несколько минут я плакала, слезы текли на футболку Игната, оставляя на щеках мокрые дорожки.
– Ты все знал, да?
– обиженно спросила я, - Знал! И не сказал!
Игнат молчал, продолжая гладить мня по голове. Вздохнув, отбросила его руку.
– Уходи, - прошептала я.
– Лисенок...
– начал говорить он, но я, закрыв уши руками, сказала:
– Ничего не хочу слышать. Мне нужно побыть одной.
– Отлично, - прошипел Игнат. Я боялась смотреть на него, боялась сказать еще какую-нибудь гадость, о которой в последствие могу пожалеть.
Услышала, как Игнат, что-то бормоча, ходит по палате. Через минуту раздался звук открывающейся двери. Секунда и Игнат исчез из палаты.
Открыв глаза, сквозь слезы осмотрелась. Уткнувшись в подушку, разрыдалась еще горше.
Не заметила, как рыдания стихли, и меня стало клонить в сон.
Какая же я дура, подумала я, прежде чем провалиться в сон, зачем я его выгнала?
Проснулась от тихого шепота возле кровати.
– Я же говорила, что Игнат тут уже был, - сказал женский голос, - Вон цветы и фрукты.
– Да, наверно, они поссорились, иначе, почему он такой хмурый был, когда нас забирал, - скала папа.
– Знаешь, Паш, Игнат мне очень нравится, - сказала женщина, - он мне
чем-то тебя напоминает.– А Алиса копия ты, - тихо рассмеялся папа.
– Они хорошая пара, да?
– Да, я был бы рад такому зятю.
Услышала тихий всхлип.
– Ну, ты чего, Катюш? Все ведь уже хорошо, - прошептал отец.
– Я просто никак не поверю, что могу вот так смотреть на свою доченьку, и не бояться за нее, - сквозь всхлипы прошептал женский голос, - И то, что ты рядом.
– Ну все, - тихо прошептал отец, - Хватит сырость разводить, дочь проснется, а мы тут рыдаем. Радоваться нужно!
– Папа прав, - сказала я, открывая глаза. Несколько секунд я смотрела на женщину, которую обнимал отец. Мама. В горле появился ком, на глаза навернулись слезы.
– Ну вот, и ты туда же, - сказал папа, обнимая меня. Присев в кровати, обняла его за шею, положив голову на грудь. Другой рукой папа обнимал маму, я почувствовала ее нежную руку на своих волосах. Разрыдавшись еще громче, крепко прижала ее к себе. Мама!
– Мои самые любимые девочки, - шептал папа, обнимая нас и крепко-крепко прижимая к себе.
Когда слезы утихли, мы с мамой громко высморкались в предложенные отцом носовые платки. Родители рассказали мне их историю. Начиная с того момента, как они познакомились. Все до боли банально. Два друга, одна девушка. Девушка полюбила одного, отказав другому, несмотря на его деньги и положение в обществе. Однако моего отца, призвали на службу в армию. Мама уже была беременна мною. В армии папу ранили, и 'друг' сообщил 'радостную' новость. После которой у мамы начались преждевременные роды. Далее длительная реабилитация, но так как я родилась очень слабенькой и раньше срока, требовалось соответствующее лечение, которое мог обеспечить 'друг'. В то время мама была готова согласиться на любые условия, только бы дочь выжила. Когда состояние улучшилось, Владимир потребовал ребенка, взамен пообещав, что дочь Павла и Кати ни в чем не будет нуждаться. И еще выдвинул требование, маме нельзя было видеться со мной.
На мой вопрос, зачем Владимиру все это было нужно, мама только вздохнула, а папа, отведя взгляд, грустно сказал:
– Сам себя часто спрашиваю. Помню, когда мы были детьми, он всегда стремился быть лучшим. Часто ему это удавалось, а я уступал. Друзья ведь. Да и мне было только смешно, - папа еще раз грустно вздохнул, - Смешно. Пока не встретил твою маму. Катюшу уступить я не захотел.
Папа, немного помолчав, продолжил:
– Из госпиталя написал ему как-то письмо с просьбой позаботиться о Кате, пока я не вернусь. Не думал, что он так позаботится, - папа потер переносицу, - Ну все, хватит об этом. Теперь все хорошо, и, слава Богу.
Через час в палату пришел Марк Вениаминович. После короткого осмотра он сообщил, что через несколько дней меня можно будет выписать. Рана быстро заживала, да и жизненно-важные органы не были задеты.