Воровская корона

— А у тебя не осталось… что-нибудь от отца?

Кирьян посуровел.

— Тяжелый разговор ты затеял, скажу я тебе. Ну да ладно, что с тобой сделаешь. — Жиган расстегнул рубаху. — Крест видишь?

— Вижу.

— Твоего батяни крест. Он мне перед смертью его отдал. Его ведь кто-то из уркачей уделал. Вот такие дела… Я ведь над его телом поклялся, пока не найду гада, так до тех самых пор не сниму с шеи распятие!

Рука Макея потянулась к стакану. Однако пить он не стал, отодвинул стакан в сторону и произнес:

— А чем докажешь, что это крест отца?

— Я не знаю, к чему ты клонишь, Макей. Свидетелей того, как он крест мне передавал, в живых уже никого не осталось… Времена-то суровые. Но если не веришь, то на перекладине буковки нацарапаны. Взгляни!

Кирьян бережно приподнял крест. Шнурок — обыкновенный, засаленный, вот только крест на нем особенный, знатной и очень тонкой работы. А в основании перекладины два бриллиантовых камешка.

— Где? — коснулся Макей пальцами распятия.

— А ты с другой стороны глянь.

Макей перевернул крест. В самой середине ровной старославянской вязью были выгравировано «Р» и «П», — Роман Пономарев.

Крест лежал в середине ладони, и тонкий шнур, зацепившись за большой палец, изогнулся в плавную дугу.

— Дай мне этот крест.

В голосе не мольба, скорее требование.

Жиганы за столом примолкли и с интересом посматривали на Кирьяна.

— Ты хочешь, чтобы я нарушил клятву, которую дал твоему отцу? — неожиданно мягко спросил Кирьян.

— Дай мне этот крест…. Прошу тебя!

Да, это было больше требование, чем просьба.

Секунду Кирьян колебался. А потом кивнул:

— Бери… Чего ты на меня так смотришь? Ты хочешь еще что-то сказать?

— С чего ты это взял? — бережно уложил крест в карман Макей.

— Смотришь ты на меня как-то уж очень странно. Не припомню я такого взгляда.

— Тебе показалось, — улыбка у Макея получилась слегка вымученной.

Пальцы, скользнув вниз, остановились на оттопыренном кармане, где лежал наган. Совладав с собой, Макей взял стакан самогонки.

* * *

Автомобиль въехал в Большой Гнездниковский переулок и, рыгнув чадом, остановился перед массивным пяти-этажным зданием, у самого входа театра миниатюр «Летучая мышь». А следом за автомобилем сюда же подъехали пролетки. Из экипажей, запрудив переулок, повыскакивали молодые люди и уверенно направились в сторону театра.

— Куда, господа? — самоотверженно бросился навстречу гостям пожилой билетер. — Ваши билеты!

Он чем-то напоминал престарелого артиста: на плечах — выглаженный сюртук, на шее — бабочка. Возможно, так оно и было в действительности.

Высокий молодой человек в кожаной куртке, шагавший впереди, остановился у дверей и, сурово посмотрев на старого чудака, внушительно похлопал широкой ладонью по деревянной кобуре:

— Вот мой билетик… дорогой мой товарищ! Мы из Чека.

Старик опасливо прижался к стене и проговорил:

— Ну, если так… товарищи!

— Понимать надо, гражданин, — усовестил билетера человек в кожанке. — Нет у вас революционной сознательности. В городе банды жиганов разгуливают! Простым гражданам на улицу невозможно выйти, а вы тут… билетик, понимаешь ли!

Старик выглядел обескураженным:

— Я, конечно, товарищи, со всей душой и… с огромным пониманием. Но ведь концерт! Как-то неловко получается…

— О налетчике Кирьяне слышали? — сурово спросил человек в кожаной куртке.

— А кто же о нем не слышал?

— Так вот, товарищ билетер, сейчас он находится в вашем театре!

— Господи Иисусе, неужели?! — ахнул с перепугу старик.

Чекист нахмурил брови и продолжал:

— Мы тут не покладая рук боремся с врагами советской власти, а вы билетики с чекистов спрашиваете. Эх, товарищ, товарищ… — И, повернувшись к застывшим позади людям, произнес: — Пойдемте за мной, товарищи милиционеры.

— Остальные тоже с вами? — ужаснулся билетер.

Молодой человек приостановился и негодующе воскликнул:

— Вы, уважаемый, предлагаете мне в одиночку брать преступника?

Не дожидаясь ответа, он заторопился в глубину театра, увлекая за собой остальных.

Театр «Летучая мышь» был известен всей Москве. Очень уютное местечко. В первую очередь театр славился своим несравненным буфетом, где, кроме черной икры, можно было полакомиться семгой и угостить примадонну фужером шампанского. Здесь царила демократия. Даже столы были расположены в непосредственной близости от сцены. Равнодушными оставались лишь официанты, которые без конца мелькали между столами, принимая заказы и разнося блюда.

Конферансье вышел на сцену и хорошо поставленным голосом сообщил:

— Господа! Сегодня у нас юбилейный спектакль «Король Лир». — Победным взглядом он осмотрел всех присутствующих. Зрители ненадолго оторвались от тарелок и ободряюще закивали. — Попрошу вас поприветствовать артистов… А вы, собственно, господа, куда собрались? — обратился он к людям, нежданно появившимся в зале.

Высокий мужчина в длинной кожаной куртке поднялся на сцену, потеснив могучим плечом конферансье, и жизнерадостно воскликнул, подняв руки:

— Господа! Прошу не волноваться и оставаться на своих местах. Это налет!

В зале громко ахнула женщина. Звякнула о тарелку оброненная вилка, и кто-то громко протянул оперным басом:

— Позвольте, какой налет?!. У нас сейчас юбилейный спектакль! Мы не можем его отменить!

— Господа, не стоит так волноваться, спектакль не отменяется.

Артисты могут начинать. А вас, господа, я прошу выкладывать на стол деньги и драгоценности… Джентльмены, помогите своим дамам снять драгоценности, а то за вас это сделают вот эти молодые люди, лишенные светских манер, — показал он рукой в сторону жиганов, подошедших к столам.

— Безобразие! Куда смотрит полиция!

Ему отозвался могучий оперный бас:

— Забываетесь, батенька. Сейчас милиция, который год при Советах изволим здравствовать.

Высокий человек в кожаной куртке вытащил из кобуры маузер и, доброжелательно улыбнувшись в напряженный зал, произнес:

— Господа, просьба соблюдать спокойствие и оставаться на своих местах. Я — Кирьян и очень не люблю неприятных сюрпризов. — Не услышав возражений, он продолжал, обратившись к стоявшим рядом жиганам: — Приступайте, товарищи… Только прошу вас без грубостей. Мы же не просто какие-нибудь бандиты, а благородные жиганы. А потом, все-таки имеем дело с артистами! — Он уверенно сошел со сцены и приблизился к толстяку, сидевшему во главе длинного стола. — Прошу меня покорнейше извинить, но вот эта алмазная заколка на вашем галстуке совершенно не подходит к вашему костюму. Прислушайтесь к моему совету, сюда нужно что-нибудь попроще. Дайте мне эту, она пойдет в помощь голодающим!