Восемь

— Я, — серьезно ответил он. — Я всегда выигрываю.

Он встал, но не удержался и снова бросил взгляд на шахматную доску. Отвернувшись от нее наконец, он открыл гардероб, достал оттуда жакет и набросил его мне на плечи.

— Тебе идет эта одежда, — заметил он. — Конечно, при своем первом появлении ты была еще красивее, но зато твой нынешний наряд больше подходит для полуночных прогулок по пляжу.

— Ты сумасшедший, если думаешь, что я отправлюсь с тобой на прогулку по пляжу.

— Это недалеко, — сказал он, не обратив внимания на мои слова. — Мы пройдем по берегу до кабаре. У них там подают мятный чай и исполняют танец живота. Тебе понравится, дорогая. В Алжире женщины ходят в паранджах, но танец живота исполняют мужчины!

Я покачала головой и поплелась следом за ним к двери. Соларин сам запер за нами номер — он отобрал у меня ключ и положил его в карман.

В ярком свете луны волосы Соларина отливали серебром, в глазах появился какой-то таинственный блеск. Мы брели по узкой полоске пляжа. Берег плавно изгибался, и нам были видны огни Алжира вдалеке. Волны тихо набегали на темный песок.

— Ты прочитала газету, которую я прислал тебе? — спросил Соларин.

— Ее прислал ты? Но почему?

— Мне хотелось, чтобы ты знала: то, что Фиске был убит, стало известно полиции. Как я тебе и обещал.

— Его смерть меня не касается, — заметила я и остановилась, чтобы вытряхнуть из тапок песок.

— Касается, я же говорил тебе. Ты что, думаешь, я пролетел шесть тысяч миль, чтобы залезть в окно твоей спальни? — Он начал проявлять нетерпение. — Я же предупреждал тебя об опасности. Мой английский, конечно, небезупречен, но, кажется, я говорю на твоем родном языке лучше, чем ты его понимаешь.

— Единственный человек, которого мне следует опасаться, — это ты, — фыркнула я. — Откуда мне знать, что это не ты убил Фиске? В последний раз, когда я тебя видела, если помнишь, ты украл мой портфель и оставил меня с телом шофера моих друзей. Может, ты и Сола тоже убил, а потом оставил меня, прихватив мой портфель?

— Ну да, я и убил его, — спокойно признался Соларин. Я застыла на месте, а он с любопытством смотрел мне в лицо. — Кто еще мог это сделать?

Мне казалось, я не могу произнести ни звука. Мои ноги увязли в песке, кровь в жилах застыла. Я прогуливалась по пустынному пляжу с убийцей!

— Могла бы сказать мне «спасибо», — заявил Соларин. — За то, что я унес твой портфель. Из-за него тебя могли заподозрить в убийстве. Черт, мне было ужасно трудно вернуть его.

От такой наглости я рассвирепела окончательно. Перед глазами у меня стояло белое лицо Сола, лежащего на каменной плите. Теперь я знала, что это Соларин положил его туда.

— Угу, спасибо тебе огромное! — зашипела я в ярости. — Какого черта, неужто ты в самом деле убил его? Ты притащил меня сюда и говоришь, что убил невинного человека?

— Потише, пожалуйста. — Соларин сердито схватил меня за руку и посмотрел мне в глаза. — По-твоему, было бы лучше, если б он убил меня?

— Сол?! — фыркнула я.

Я вырвала свою руку и повернулась, чтобы уйти, но Соларин снова схватил меня и повернул к себе лицом.

— Заниматься твоей безопасностью, как говорите вы, американцы, все равно что иметь занозу в заднице, — заявил он.

— Мне не нужна никакая защита, благодарю, — прошипела я. — И в последнюю очередь мне надо, чтобы меня защищал убийца. Словом, ступай и передай тому, кто тебя послал…

— Послушай!..

Соларин явно вышел из себя. Он положил руки мне на плечи и стиснул зубы, затем посмотрел на луну и сделал глубокий вдох. Без сомнения, досчитал до десяти.

— Послушай, — произнес он уже спокойней. — Что, если я скажу тебе, что это Сол убил Фиске? И что я единственный, кто знал об этом? Поэтому он и пытался прикончить меня. Когда ты начнешь меня слушать?

Его зеленые глаза изучающе уставились на меня, но я ни о чем не могла думать. Мой ум пребывал в смятении. Сол — убийца? Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, однако в голову ничего не приходило.

— Ладно, выкладывай, — сказала я.

Соларин усмехнулся, глядя на меня. Даже при свете луны его улыбка казалась ослепительной.

— Пошли. — Его рука лежала у меня на плечах, и он снова развернул меня в обратную сторону. — Я не могу ни думать, ни говорить, ни играть в шахматы, когда у меня нет возможности двигаться.

Некоторое время мы шли молча, пока он собирался с мыслями.

— Наверное, будет лучше, если я начну с самого начала, — наконец сказал Соларин.

Я кивнула, чтобы он продолжал.

— Во-первых, я хочу, чтобы ты знала: меня совершенно не интересовало участие в турнире, на котором ты меня видела. Существовала договоренность с моим правительством, своего рода прикрытие для того, чтобы я смог спокойно приехать в Нью-Йорк, где у меня было неотложное дело.

— Какое такое дело? — спросила я.

— Погоди, дойдем и до этого.

Мы шли у самой воды, волны едва не доставали до наших ног. Вдруг Соларин нагнулся и подобрал маленькую темную раковину, которая была почти полностью засыпана песком. При свете луны ее изнанка блестела перламутром.

— Жизнь существует везде, — пробормотал он и отдал мне ракушку. — Даже на дне моря. И везде ее пытается уничтожить человеческая глупость.

— Этот моллюск умер не оттого, что ему свернули шею, — заметила я. — Ты что, профессиональный убийца? Как ты мог, пробыв с человеком в комнате пять минут, убить его?

Я зашвырнула ракушку подальше в море. Соларин вздохнул, и мы снова побрели по пляжу.

— Когда я увидел, что Фиске жульничает, — произнес он, и в голосе его послышалось напряжение, — мне захотелось узнать, кто его направляет и зачем это понадобилось.

«Итак, Лили была права насчет этого», — подумала я, но ничего не сказала.

— Я прервал игру и пошел следом за ним. Фиске признался во всем. Более того, он даже сказал мне, кто стоит за всем. И почему.

— Кто же это?

— Фиске не назвал имени. Он и сам не знал. Но он сказал, что тот, кто ему угрожал, знал, что я буду участвовать в турнире. Существовал только один человек, которому это было известно, ведь именно с ним правительство договаривалось о моем участии. Спонсор турнира…

— Германолд! — воскликнула я. Соларин кивнул и продолжал:

— Фиске также сказал мне, что Германолд, вернее, те, кто работал на него, искали секретную формулу, про которую я в шутку упомянул в Испании. Я сказал тогда, что если меня кто-нибудь обыграет, то я отдам ему секретную формулу. Эти дураки решили, что мое предложение остается в силе, и выставили Фиске против меня. При этом они подстраховались, чтобы он не проиграл. Думаю, Германолд условился с Фиске в случае возникновения непредвиденных сложностей встретиться в туалете канадского клуба, где их никто не мог бы увидеть.