Восход Акроникса

Последние слова Викар выплюнул с остатками задержанного дыхания. Внезапно, нога потеряла опору и по щиколотку провалилась в новообразованную дыру. Резко подогнув второе колено, парню каким-то чудом удалось сохранить равновесие и не рухнуть вперед всем телом. Кинжалы и меч лежали в какой-то паре метров от него, но тут его взгляд привлек ещё один предмет.

Из-под остова полностью выгоревшей балки виднелось турмалиновое навершие того самого магического посоха, которого он нашел несколько лет назад. Тогда мать запретила ему пытаться использовать его, якобы 'он ещё молод и не хватало, чтобы он спалил дом'. От радости, что посох не пострадал, Викар даже сделал шаг в его сторону. Это оказалось ошибкой. Несущее бревно под ногой зашипело змеей и сухо хрустнув изнутри, начало медленно проседать. Кроме того, оказалось, что именно на этой последней проклятущей балке и держались остатки выгоревших половиц у стены.

Пол гулко 'вздохнул' и в туже секунду остатки деревянных досок взметнулись вверх, будто торосы при зимнем ледоходе. Пасть пустоты жадно распахнулась, готовая принять в себя глупца, так неосторожно ступившего в приготовленную огнем ловушку. Викар заметил, как слева в провал начал скользить ремень с кинжалами, прямо перед ним туда же уже летел меч, а справа, вместе с падающий в подвал кучей хлама, вот-вот рухнет посох. В голове успела промелькнуть мысль, что поймать можно лишь что-то одно, либо придется все-таки спустится в подвал. До дна было не больше пары метров, но даже смотреть, не то что спускаться туда, было страшно. Дело было вовсе не в глубине, а в этих странных бледно-зеленых глазницах, которые с дикой ненавистью и голодом пялились на него снизу. Времени не осталось, нужно было решать сейчас же.

Викар прыгнул, вытягиваясь во всю длину, плавно уходя на перекат, в последний момент таки успев схватить, начавшую падать в пустоту перевязь с клинками. Немного неуклюже кувырнувшись, разорвав стену парящей темной смолы, он вскочил на ноги. Пол продолжал осыпаться в зияющую пустоту, но юноша был уже в безопасности. Скоро весь этаж рухнет вниз, мелькнула мысль. Викар бросил взгляд на 'добычу'. Он схватил не посох, о котором так долго мечтал и который мог приоткрыть дверь к его собственной силе, не меч, что напоминал об отце и его долге. Вик схватил то единственное, что не вызывало у него никаких эмоций, но зато было тем, чем реально умел пользоваться. Он действительно очень неплохо метал предметы, особенно костяные топорики и отцовские кинжалы. Видимо разум, окончательно разочаровавшись в своем носителе, решил, на этот раз, взять дело в свои руки и ради разнообразия, хотя бы раз поступить правильно.

Викар грустно усмехнулся своим мыслям и бросил последний беглый взгляд на останки отчего дома. В тёмном зеве подвала, меж мешанины пепельных черепов, сочась из их глазниц, тек белесый студень. Он, словно живые лианы, лип к стенам тщась выбраться наверх, из тьмы в которой был рожден. Некогда белый камень стен, будто-бы выцветал под напором этой магии, становясь серым и хрупким. Кое-где по поверхности зазмеились росчерки глубоких трещин. Тугие жгуты черной смолы вновь ровным потоком возносились вверх, как и прежде, развеваемые ветром в черный песок.

Не желая более смотреть на пепелище, Викар развернулся и направился к выходу. Уже переступая через развороченные камни стены его взгляд заметил ворох дубленых шкур, которые обычно хранились в дальнем шкафу. Он, как и все остальное убранство, был превращен в пепел, но эти шкуры уцелели в магическом огне. Подобное было как минимум странно. Осторожно приподняв рыхлую кучу, он едва успел подхватить выпавшую из неё тяжеленную толстую книгу. Оказалось то, что он раньше принял за ворох шкур, на самом деле было небольшой заплечной сумкой, в которой и хранилась эта семейная реликвия.

Викар перевернул находку к себе лицевой стороной и с удивлением обнаружил так бережно хранимый матерью 'Атлас Крига, 10 том'. Могучая книга была написана на страницах из выделанной кожи и обрамлена настоящей стальной обложкой, с вытравленным на ней кислотой названием. Он прекрасно помнил, как учился читать и познавал мир за границами долины по тонким письменам на прочных кожаных страницах этого чудесного фолианта, как часами на пролет рассматривал искусные рисунки чудовищ и удивительных мест. Он помнил как они с Праном, играясь, попытались заколачивать стальным переплетам костяные костыли в косяк двери, за что были нещадно выпороты пришедшей в ярость матушкой.

Воспоминания, их было так много, но место и время для них было не подходящим. Быстро засунув Атлас обратно в рюкзак и закинув тот за спину, Викар наконец покинул дом. Он по привычке протянул руку, чтобы закрыть уже несуществующую дверь, но ухватил лишь воздух. Когда последняя петля наконец не выдержала, останки двери с жалобным скрипом упали на выжженную тропинку и застыли на её почерневшем теле рябым росчерком красного дерева.

Выйдя из башни, Викар не сбавляя шага завернул за угол, неподалеку от которого все так же лежало, наполняясь червями трупоедами, мертвое тело его старшего брата. Быстро, как позволяла поврежденная нога, он зашагал на северо-запад. Вик понимал, что для путешествия ему нужна была еда и вода, но черпать воду из бочки, что притулилась рядом с домом сейчас рискнул бы лишь полный дурак, ну или мародёр.

Магия... магия стала спасением для людей в этом мире, но она же и убивала их, медленно, исподволь и не менее страшно, чем самый жуткий хищник. Флюиды сырого эфира произнесенных заклятий, просачивались в реальный мир, убивая или изменяя все, до чего могли дотянуться. Так что о воде, из стоящей рядом кадушки, можно было забыть. Да и еда, что была запасена на зиму в подземных схронах, скорее всего, так же пострадала от колдовского огня костяного голема.

Это несколько беспокоило Викара, но в конце концов, он был опытным странником, ведь не раз он на недели уходил за пределы родной долины и даже леса. К тому же, до Алтаря Поминовения недалеко, да и земля по которой ему предстояло пройти была ему хорошо знакома. На пути, парень это отчетливо помнил, лежало две заставы Гномов. Причем, если ему не изменяла память, в одной даже был 'подземный сад'. А это значило, что нет смысла рисковать и оставаться в этом кошмаре дольше необходимого.

Он отошел уже на добрую сотню шагов, когда в последний раз обернулся. Прощальный взгляд на руины того места, где Вик провел почти всю свою жизнь. В груди снова защемило сердце, а на глаза навернулись непрошеные слезы. Мир стал расплываться. Викар со злостью потер глаза. Лед, в который он заковал свое сердце, спускаясь к убитой матери и братьям, внезапно дал трещину. Его качнуло и он, едва успев выбросить левую руку к земле, припал на одно колено. Вся тяжесть случившегося, вся боль потери, злость на убийц и свою трусость, на то, что нашел-таки отговорки и не похоронил родных, навалились на него. Он ненавидел кукловода, управлявшего костяным чудовищем, но ещё больше он ненавидел себя.

Он не выдержал и сквозь сжатые зубы, начал нарастать животный крик отчаяния и ярости. Со стороны это выглядело так, будто человек преклонил колено и дает клятву перед разрушенным дольменом своего бога. Реальность же была куда прозаичней. Викар выл раненым волком, не в силах ни унять боль внутри своей души, ни подняться с колен - ноги тряслись так, что лишь впечатанная в иссушенную огнем землю рука позволяла держать хоть какое-то равновесие.

Когда, наконец, слез больше не осталось, а сорванное горло горело огнем, он поднял голову. В ту же секунду, будто кто-то отдернул черный полог пепельной пелены вокруг башни. Стала видна её оборотная северная, ранее скрытая от него сторона. Викар моргнул воспаленными глазами. На высокой, не тронутой чудовищем стене дома, магическим огнем был выжжен огромный знак - черная трехзубчатая корона: два изогнутых, опоясывающих полумесяца, заключавших меж собой центральный шип, отливавший ярким багрянцем. Ничего подобного там раньше не было и это могло значить лишь одно - знак был посланием.

Посланием от того, кто повелевал костяным конструктом, догадался Викар. Знак оставлен ему, чтобы он знал, кто повинен в смерти его семьи. Разумом молодой человек понимал, что невидимый кукловод рассчитывал, что взбешённый гибелью родных, мальчишка ринется мстить и это несомненно приведет его в подготовленную ловушку. Голос разума не мог заглушить яростный зов сердца, требовавшего крови убийц. Теперь у Викариана была цель. Он знал знак того, кого должен найти и убить. Большего на сегодня ему было не нужно.