Восход черного солнца

Человек, стоявший ближе всех к Дэмьену, попытался положить руку на спину его лошади, но обученное животное отпрянуло назад.

— Видишь ли, — сообщил он Дэмьену, — мы никогда не вмешиваемся в такие дела, это пахнет смертью.

— Вмешиваться буду я, — заверил священник. — Куда он поскакал?

— Послушайте, — начал другой мужчина, выдвигаясь из толпы. Средних лет, сереброволосый, с темной обветренной кожей и мозолистыми руками рабочего. — Три-четыре раза в год Его слуги проносятся мимо, как вчера. И сразу же по их следам несется погоня: отцы, братья, мужья, любимые. Почти всегда они едут с только что купленными мечами, искренне полагая, что именно сейчас и только сейчас Охотник получит что ему причитается. — Прищурившись, сереброволосый смотрел на Дэмьена: — Ты что, не понимаешь? Такие же люди, как и вы, и задают те же вопросы, что и вы. Вооруженные до зубов и готовые на все. Так они считают. Они въезжали в Лес с проклятиями на устах… и никогда больше не возвращались. Никогда. За годы, проведенные здесь, я повидал достаточно скрывшихся в Лесу, но никто еще не вернулся обратно.

Дэмьен посмотрел на Сензи, и в его взгляде мелькнул холод, какого не было раньше. Казалось, ему в голову пришла какая-то ужасная мысль. Мгновение спустя парень понял, о чем подумал священник, и руки его непроизвольно стиснули поводья, а сердце сжалось в груди. Сиани — дичь? Такая возможность не приходила им в голову. Но если она жива и находится во власти Охотника…

— Куда он направился? — прорычал Дэмьен, повернувшись к человеку с серебряными волосами. — Вы наверняка знаете, где он живет. Как туда добраться?

Мужчина глядел на него как на сумасшедшего, хотя, может, отчасти это и было правдой. А потом тихо сказал:

— В самом сердце Леса стоит замок. Говорят, он из черного обсидиана. Он скрывается среди теней, и увидеть его невозможно — разве что Он сам захочет, чтобы вы его увидали. Там он, Охотник, и живет. Он почти никогда не выходит оттуда, кроме как на охоту. Ее повезли туда.

Дэмьен оглядел толпу:

— Кто из вас там был?

— Никто, — фыркнул сереброволосый. — Никто никогда не возвращался оттуда, чтобы рассказать об этом месте. Вы что, не поняли? Если ищете Охотника — не важно, по какой причине, — вы никогда не вернетесь. Ни с женщиной, ни без женщины.

— Охотник не знает жалости, — пробормотал кто-то еще, а другой добавил:

— Откажитесь от своей затеи.

— Пусть Охотник подавится своим Лесом! — разозлился Дэмьен. — Как добраться до черного замка?

Все замерли от столь неслыханного богохульства. Наконец сереброволосый промолвил:

— Все дороги ведут к замку Охотника. Поезжайте в Лес как можно глубже, и когда сгустятся тени, вы доберетесь к нему. Увидите вы его или нет, это уже другое дело. Но обратной дороги нет, — в последний раз предупредил он. — Не по всяким тропам можно ходить живым людям.

Дэмьен посмотрел в сторону Леса. Между деревьев змеилась тропинка, словно след огромного червя. Внезапно из-за поворота выехали двое всадников и направились к своим товарищам.

— Так все-таки кто-то возвращается! — в негодовании вскричал Дэмьен.

— Не всегда, — буркнул кто-то рядом.

Священник услышал приглушенные проклятия. Суровый мужчина в черной шерстяной куртке хрипло обронил:

— Там есть ради чего рискнуть. Такие травы больше нигде не растут, к радости знахарей, а животные мутируют так быстро, что у следующего поколения уже другой мех. Здесь водятся белые волки, принадлежащие лично Охотнику. Если вы добудете достаточно, чтобы пошить из шкур шубу, я могу показать покупателя, который отвалит кругленькую сумму за товар. Да, мы идем на риск. Но мы знаем правила. Делай все, что угодно, днем… но если ты остался в Лесу на ночь, ты — Его добыча. Точка. Поэтому мы делаем все быстро и чисто. Оставляй чистый след, а перед закатом убирайся. — Он нервно взглянул в сторону Леса и содрогнулся. — Но не так это легко, как кажется. Когда ты не видишь солнца, когда с твоим сознанием играют дурные шутки…

— Ладно, — оборвал его Дэмьен. Он услышал уже достаточно. Достав небольшой кошелек, он огляделся и бросил его сереброволосому. Тот не стал ни ловить его, ни подбирать.

— Забери деньги, — отказался он от вознаграждения. — Одно дело — поболтать об Охотнике, и совсем другое — продавать Его тайны за деньги. — Он оглянулся на опушку Леса и горько добавил: — Он часто напоминает нам об этом различии.

— Как пожелаете, — хмыкнул Дэмьен, но деньги не взял, а лишь тронул лошадь с места. Сензи хотел последовать за ним, но ноги отказались ему служить, да и руки странно онемели.

— Дэмьен… — Боль в боку пульсировала в такт с ритмом сердца. — Я не могу…

Священник повернулся в седле и окинул долгим взглядом своего товарища. Сензи мог представить, о чем он думает: «Слабак. Горожанин. Никогда не получал серьезных ран, теперь вот страдает. Но здесь нельзя Исцелить, не отдав душу Лесу. А если мы остановимся хотя бы на час, это может стоить Сиани жизни».

— Со мной все в порядке, — еле выдавил из себя Сензи. Дэмьен продолжал смотреть, и он добавил: — Правда!

Минуту помедлив, священник кивнул. Он развернулся к Лесу и тронул своего коня. Стиснув зубы, Сензи все-таки заставил свое тело повиноваться. Его лошадь медленно последовала за конем Дэмьена. А третья затрусила рядом.

«Ты в порядке, — твердил он себе. — И все будет хорошо. В любом случае, все зависит от силы воли. Ты не можешь позволить себе болеть, поэтому ты выздоровеешь. Идет?»

Тем не менее ему остро не хватало целебного воздействия Фэа. И впервые он понял, что значит обходиться без такой помощи.

23

Теперь их было семеро, и они расположились на северном склоне Моргота, с ненавистью разглядывая побережье напротив. Один из них был ранен. Трое мертвы. Из тех, кто побывал в Джаггернауте, остался один. И теперь он был вожаком, так как только он проходил здесь раньше.

— Среди них есть колдун, — зло прошептал один.

— Они все колдуны, — поправил вожак.

— Ты понимаешь, о чем я. Эта…

— Эта сука с равнины, — перебил второй. — Если бы она не вмешалась…

— Тебе надо было убить ту женщину еще в Джаггернауте, — заявил один из новичков. — И тогда бы этого не случилось. Ничего бы не случилось.

— Верно, — тихо подтвердил вожак. — Я тоже так считаю.

— Тогда почему ты этого не сделал?

— У меня был другой приказ, — просто ответил он.

— А это была та самая женщина? — вопрошал новичок. — Ты точно уверен?

— Да, точно. Внешность изменилась, но ее мысли на вкус такие же. — Он облизнулся от воспоминаний. — Отличная штука, эти людские души.

Они напряженно всматривались куда-то за Мордрет, в сторону Леса.

— Мы пойдем за ними? — тревожно спросил первый.

— Не стоит, — прошептал второй. — Они вернутся. Они должны вернуться. И тогда мы убьем их.

— А если эта равнинная сука опять вмешается?

Первый злобно зашипел, второй сжал кулаки, как будто готовясь к драке.

— Сука с равнин ушла. Она не пошла в Лес. Я видел, как она направилась в земли ракхов. Теперь она, должно быть, за Завесой. Я говорю… мы расправимся с людьми, когда они выберутся из Леса. А потом убьем и равнинную женщину, позже, когда будем возвращаться мимо ее лагеря. — И добавил голодным шепотом: — Она будет хорошей пищей на долгом пути домой.