Восход Эндимиона

Папа Урбан Шестнадцатый: Помни, что святые не мечом, но верою покоряли царства.

Дальнейшая часть церемонии повторяется для каждого кандидата. Его Святейшеству Папе вручают обнаженный меч, и он трижды касается клинком правого плеча рыцаря, говоря:

Посвящаю тебя и провозглашаю воином и рыцарем Святого Гроба Господня. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Вернув меч церемониймейстеру, Его Святейшество надевает на рыцаря крест, эмблему ордена.

Прими крест Господа нашего Иисуса Христа, дабы он охранил тебя, и неустанно повторяй: «Огради нас, Господи, этим крестом от всех врагов наших».

Рыцарь встает, кланяется Его Святейшеству и направляется к старшему по званию, чтобы принять от него плащ. Затем адъютант вручает ему берет, и рыцарь тут же надевает его на голову. После чего возвращается на место.

Все встают и вслед за Его Святейшеством запевают гимн:

О приди к нам, Дух Святой,Осени нас благодатью,Воцарись в сердцах, Создатель,Что открыты пред тобой!Ты любви великой пламя,Ты источник жизни всей,Неба сладостный елей…Боже, смилуйся над нами!Дар чудесный, дар небес,Вспыхни пламенем в клинках,Изгони из сердца страх,О Господней длани перст!Павших души упокой,Распали сердца живущих.Плоть слаба, но крепки душиДобродетелью святой.Пусть трепещет лютый врагПеред карою Господней.Предводимые ТобоюМы несем победы стяг!Милостью не обдели,Дай узреть Отца и Сына,Что с тобою триедины,Свет небесный ниспошли!Сын Господень, побеждай,Бог, восставший из могилы,Нам яви святую силу,Приведи нас, грешных, в Рай!

Его Святейшество Папа Урбан Шестнадцатый: Да преклонятся все перед именем Господним.

Все: Аминь.

Его Святейшество и церемониймейстер удаляются.

Вслед за Его Святейшеством Урбаном Шестнадцатым кардинал Лурдзамийский вошел в маленькую комнату.

– Комната Слез… – проговорил кардинал Лурдзамийский. – Как давно я не заходил сюда.

Коричневые плиты пола почернели от времени, красные тафтяные обои поблекли. С низкого сводчатого потолка свисали на тяжелых цепях золотые светильники. Окон не было, но одну темно-красную стену прикрывали тяжелые белые шторы. Почти никакой мебели – в одном углу красная кушетка, черный столик-алтарь, покрытый белой полотняной скатертью, посредине – вешалка-манекен со старинными, пожелтевшими стихарем и ризой, да по соседству пара белых расшитых туфель с загнувшимися от старости носами.

– Облачение Папы Пия Двенадцатого, – сказал понтифик. – Он надевал его здесь в 1939 году после избрания. Мы взяли облачение из Ватиканского музея и поместили сюда. И навещаем его от случая к случаю.

– Папа Пий Двенадцатый… – Госсекретарь задумался, пытаясь вспомнить, чем же отличился Пий Двенадцатый.

– Папа времен войны? – вдруг догадался он.

Урбан Шестнадцатый устало помотал головой. От тяжелой, изукрашенной митры на лбу остался красный след.

– Нас интересует не само его правление во время мировой войны на Старой Земле, а сложные сделки, в которые он вынужден был вступать, чтобы в том средоточии зла сохранить Церковь и Ватикан.

– Нацисты и фашисты, – задумчиво протянул кардинал Лурдзамийский. – Ну конечно…

Сравнение с Центром довольно уместно.

Слуги накрыли стол к чаю, и теперь госсекретарь исполнял роль личного слуги Его Святейшества. Он налил чай и подал Папе хрупкую фарфоровую чашечку. Урбан Шестнадцатый, устало кивнув, пригубил горячий напиток. Кардинал вернулся на прежнее место, рядом с древним облачением, и критически посмотрел на Папу. «Сердце снова сдает. Не ждет ли нас в ближайшее время очередное воскрешение и конклав?»

– Вы обратили внимание, кто был избран представителем рыцарей? – Папа пристально посмотрел на госсекретаря. В глазах его была печаль.

Вопрос застал кардинала Лурдзамийского врасплох.

– Ах да… – Он задумался. – Прежний глава Гильдии, Исодзаки. Он официально возглавит Крестовый поход на Кассиопею 4614.

– Он продвигается, – улыбнулся Его Святейшество.

– Епитимья может оказаться более суровой, чем предполагает месье Исодзаки. – Кардинал потер второй подбородок.

– Предвидятся серьезные потери? – поднял глаза Папа.

– Около сорока процентов. Из них половину воскресить не удастся. Бои в этом секторе весьма и весьма тяжелые.

– А в других?

– Волнения охватили уже шестьдесят планет Империи, Ваше Святейшество, – вздохнул кардинал Лурдзамийский. – Около трех миллионов человек подверглись инфицированию и отказались от крестоформа. Бои там идут, но власти контролируют ситуацию. С Возрождением-Вектор хуже… примерно три четверти миллиона зараженных, инфекция быстро распространяется.

Устало кивнув, Папа отхлебнул чаю.

– Расскажите нам что-нибудь хорошее, Симон Августино.

– Как раз перед началом церемонии из системы Тянь-Шаня прибыл курьерский зонд. Мы немедля расшифровали послание кардинала Мустафы.

Держа на весу чашку и блюдце, Папа молча ждал продолжения.

– Они встретили порождение дьявола, – доложил кардинал Лурдзамийский. – Во дворце далай-ламы.

– И…

– От действий воздержались по причине присутствия демона Шрайка. – Кардинал сверился с наручным комлогом. – Но опознание не вызывает ни малейших сомнений. Обнаружены дитя по имени Энея – ей уже больше двадцати лет, стандартных, разумеется, – и ее телохранитель Рауль Эндимион, арестованный и бежавший на Безбрежном Море более девяти лет назад, и другие.

– А Шрайк? – Папа коснулся тонкими пальцами своих тонких губ.

– Он появился лишь в тот момент, когда возникла непосредственная угроза девушке от… э-э-э… офицеров лейб-гвардии Альбедо. А затем исчез. Стычек не было.

– Но кардинал Мустафа не сумел воспользоваться случаем? – осведомился Папа. Кардинал кивнул. – И вы по-прежнему считаете, что он подходит для такого дела?

– Да, святой отец. Все идет по плану.

– А что «Рафаил»?

– Пока ничего, но Мустафа и адмирал Ву не сомневаются, что де Сойя объявится в системе Тянь-Шаня до предполагаемого момента изъятия девушки.

– Мы неустанно молимся, чтобы так оно и вышло. Знаете ли вы, Симон Августино, какой ущерб нанес Крестовому походу этот предатель?

Кардинал Лурдзамийский знал. И еще он знал, что вопрос этот – риторический. Папа, кардинал и задерганные адмиралы Флота уже пять лет сокрушались над рапортами о ходе боев и списками потерь живой силы и техники. Десятки раз де Сойя был на грани гибели и всякий раз изловчался удрать на Окраину, оставляя позади себя рассеянные конвои и разбитые корабли. Неспособность совладать с одним-единственным мятежным «архангелом» стала величайшим позором Флота и величайшей тайной Священной Империи.

Но теперь с этим будет покончено.

– Элементы Альбедо оценивают вероятность успеха операции в девяносто четыре процента, – сказал кардинал.

– И давно наш Имперский Флот вкупе со Священной Канцелярией внедрил эту информацию? – Папа допил чай и аккуратно пристроил чашку на краю кушетки.

– Пять стандартных недель назад. Зашифрованное послание находилось в ИскИне на борту одного из факельщиков эскорта, на который «Рафаил» налетел в районе системы Офиучи. Шифр не настолько сложен, чтобы бортовые системы «Рафаила» не могли дешифровать его.