Восход солнца

— Чудесная мысль! — прыснула Орешница. — Ты только что открыл новый способ приносить воду старейшинам!

Ощетинившись от злости, Остролистая снова попыталась оторвать язык, но лишь заскулила от боли.

— Ой, бойно, бойно! Хделайте зе хто-ни- будь!

Она представила, как лежит на земле с высуну­тым языком и невольно прыснула со смеху.

«Звездное племя, до чего же потешно, я навер­ное, выгляжу!»

— Остролистая! — бросился к ней Ежевика. Смех плясал в его янтарных глазах, но голос был ласков, и он участливо дотронулся носом до ее уха. — Дыши изо всех сил. Лед совсем тонкий, ты растопишь его своим дыханием.

Улегшись рядом с ней, Ежевика набрал поболь­ше воздуха и выдохнул на кусочек льда, к которо­му примерзла Остролистая. Неожиданное тепло разлилось по телу Остролистой.

«Как все-таки хорошо, когда кто-то о тебе за­ботится!»

Но это слабое тепло тут же сменилось холодом, когда Ежевика добавил:

— Ты вылитая мать! Она тоже вечно всюду за­стревала и попадала в дурацкие положения.

«Никакая она мне не мать!»

Остролистая шумно выдохнула, а потом снова пошевелила языком и со стоном облегчения отле­пила его ото льда. На замерзшей луже появилась крошечная лунка, продышанная горячим дыхани­ем Ежевики. Но Остролистая не собиралась благо­дарить глашатая за помощь. Он ей не отец — и во­обще никто!

— Вот и хорошо, — буркнула она, вставая. — Все в порядке. Давайте...

Низкое рычание, раздавшееся за ее спиной, не позволило ей договорить. Все обернулись.

На другой стороне Гремящей тропы, в нескольких лисьих прыжках от них, стояла целая стая собак. Их было пятеро, все разного роста и размера — от маленькой бурой жесткошерстной собачонки до огромной черной с рыжими подпалинами псины. Но в глазах всех пятерых горела одна и та же свирепая ненависть.

— О, нет... — услышала Остролистая сдавлен­ный вскрик Орешницы.

— Назад, — спокойно и твердо скомандовал Ежевика. — Ни в коем случае не бегите и не пово­рачивайтесь к ним спиной.

От страха у Остролистой лапы примерзли к земле, причем гораздо крепче, чем язык ко льду лужи. Она просто не могла пошевелиться. Слиш­ком живо она представляла, как огромные собачьи клыки вонзятся в ее шкуру, как кровь хлынет из раны и...

Она пошатнулась от резкого тычка Львино­света.

— Шевелись! — зло прошипел брат.

Внезапно она почувствовала, что снова может двигаться. Все инстинкты приказывали ей повер­нуться и бежать, но она заставила себя медленно, шажок за шажком, двинуться прочь от стаи собак.

Черный с рыжими подпалинами пес разинул огромную пасть, демонстрируя два ряда острых желтых клыков. Угрожающее рычание исторглось из его глотки.

«Осталось совсем немного. Только бы пройти территорию Двуногих, а там мы заберемся на де­ревья».

И тут шерсть у нее встала дыбом, потому что сзади послышалось новое рычание. Обернув­шись через плечо, Остролистая увидела еще двух собак, преградивших им путь к бегству. Эти двое выглядели еще страшнее первых пяте­рых, пасти у них были разинуты, с клыков ка­пала слюна.

— Ну вот и все, — прошептал Березовик. — Мы уже падаль.

В тот же миг, словно услышав его слова, первая стая бросилась на котов.

— Бежим! — крикнул Ежевика.

С силой оттолкнувшись задними лапами, он бросился в узкий проход между гнездами Двуно­гих и высокой деревянной изгородью. Остроли­стая и остальные бросились следом за глашатаем, а собаки устремились в погоню. За всю свою жизнь Остролистая не испытывала такого слепого ужаса; она не боялась так даже тогда, когда Уголек грозил сжечь их заживо на краю скалы. Она неслась впе­ред и ждала, что острые клыки вот-вот вонзятся ей в бок. Твердая дорога в кровь раздирала ее лапы, дыхание обжигало грудь.

Львиносвет мчался рядом с ней, шерсть его стояла дыбом, так что он казался вдвое больше ро­стом. Остролистая чувствовала, что брату хочется остановиться и сцепиться с настигающими соба­ками.

«Не смей! Они порвут тебя в клочья!»

— Не... бросай... меня! — судорожно прохрипе­ла она на бегу.

Впереди показались новые собаки. Сгрудив­шись в кучу, они преградили котам узкую тро­пинку. Развернувшись на бегу, Ежевика бросился в другой просвет между сплошными изгородями. Коты помчались за ним, но собаки все равно на­стигали.

Остролистая видела, что их враги бегут без вся­кою напряжения, словно ожидая, когда коты выбьются из сил и станут легкой добычей.

«Точно так же Грач учил Ветерка охотиться на кроликов, когда мы путешествовали в горы. Но сейчас мы сами стали дичью!»

Внезапно Ежевика резко остановился и полез в узкий лаз под изгородью. Лаз был узкий, и глашатай судорожно заскреб задними лапами по земле, пытаясь втиснуться в него.

— Сюда! — пропыхтел он. — Им сюда ни за что не пролезть!

Бурый подтолкнул к лазу Остролистую, потом Березовика.

— Быстро! — рявкнул он.

Остролистой не хотелось оставлять брата, но сейчас было не время спорить. Она молча юр­кнула сквозь колючие ветки, а коты последо­вали за ней, причем Львиносвет так торопился, что оставил на ветках клочья своей золотистой шерсти.

— Блохастые пожиратели падали! — завизжал он, очутившись по другую сторону ограды.

Тяжело переводя дыхание, Остролистая огляделась по сторонам. Они стояли на узкой полоске ярко-зеленой травы, окруженной низкими куста­ми. С одной стороны виднелось гнездо Двуногих, по все окна и двери в нем были закрыты, и кругом парила тишина.

— Что если нам... — начал Ежевика.

Он резко замолчал, и Остролистая в ужасе увидела, что возле самой стены гнезда спасительная живая изгородь заканчивается, а дальше начи­нается низенький деревянный заборчик. Одна зa другой, собаки без труда перепрыгивали через этот забор и мчались к сбившимся в кучу патрульным. Глаза их горели голодным огнем погони, а угрожающее рычание сменилось веселым побед­ным лаем.

«Им все это нравится!»

Остролистая приготовилась бежать, но тут дверь гнезда широко распахнулась, и на пороге показался Двуногий. Он затопал своими длинны­ми ногами и закричал на собак, размахивая длин­ной палкой. Следом из гнезда показался еще один Двуногий, он тоже громко кричал, сжимая в ру­ках длинную извивающуюся змею, изрыгавшую из пасти поток воды. Мощная струя обдала собак, но те лишь отряхнулись, даже не подумав остано­виться.

Дальняя часть территории Двуногих тоже была обнесена деревянной изгородью. Поманив хво­стом патрульных, Ежевика со всех лап бросился туда.

Задыхаясь от бега, коты вскарабкались по скользким доскам наверх. Выбившаяся из сил Орешница едва не сорвалась, но Бурый подтол­кнул ее снизу, а Ежевика ухватил зубами за шкирку и втащил наверх. Карабкаясь наверх, Остролистая заметила, что ее лапы оставляют кровавые отпе­чатки на деревянных досках.

Не успели коты залезть на забор, как внизу вы­строились собаки. Громко скуля, они вставали на задние лапы и скребли передними по доскам, пы­таясь дотянуться до котов. Выгнув спину, Ежевика смотрел на них сверху, полосатая шерсть его стоя­ла дыбом, в сверкающих янтарных глазах страх мешался с бешенством.