Восходитель
Шрифт:
Стена Чатына вот уже несколько лет не давала покоя альпинистам. Внимание к ней привлек все тот же Гарф, совершивший первый подъем левее ромба.
Талантливый инженер, конструктор дирижаблей, Борис Гарф стоял в альпиниетской элите несколько особняком. Он не имел постоянной команды и часто принимал решение о восхождении прямо в горах. Его, наверное, больше всего привлекала свежесть альпинистского волнения.
На черном полукилометровом ромбе просматривалось несколько вариантов подъема. Сошлись на среднем, начинающемся после короткой ледово-снежной подпорки длинной косой полкой.
На обработку выходили двойками: Абалаков - Кизель, Клецко - Буданов, Хергиани - Кахиани. Началаеь осада стены. Альпинисты проходили кусон, навешивали перила
Мы попробуем пройти сегодня метров сто пятьдесят, заявил однажды Миша.
По отвесу не побежишь. Лезли-лезли; а в итоге только половина намеченного. Миша понимал, как чистый лазун он здесь выше всех, но надо не просто лезть, надо искать подходящие трещины, бить надежно крючья, протягивать и крепить веревку, вешать петли, маркировать готовить трассу. В такой работе с альпинистским хозяйством первая связка была, самой техничной. Миша, как губка, впитывал советы многоопытных мастеров. Около четырехсот метров перил висело на северной стене Чатына.
Пора штурмовать, сказал Абалаков.
Выбрались на верхнюю завоеванную точку, заночевали. С рассветом следующего дня вперед вышел Миша. Он прошел по отвесу две веревки, закрепил перила и спустился на полочку, где провели предыдущую ночевку. На вторую ночь погода резко испортилась, повалил снег. утром вся стена была закована белым панцырем. Ждали день. Снег валил и валил. С «крыши» по желобам скатывались лавинки. Ждали еще день. Погода и не думала улучшаться. Штурм затягивался на неопределенное время. Наверное, придется ждать здесь неделю, пока наладится погода и очистится стена. А продукты на исходе. Садиться сейчас на голодный паек и идти потом ослабленными ненадежное дело. Верный своему принципу безопасность прежде всего, Абалаков скомандовал: «Вниз». Стена Тихтенгена была взята, что немного утешило. Сезон закрывался, абалаковцы разъехались по городам. Но в сентябре, как назло, установилась отличная погода. Стояли звенящие деньки. Ничего не стоило в двойке по готовому добить Чатын. Но Миша отбросил эту идею: идти на Чатын без Абалакова было неэтично. И еще. один маленький эпизод произошел в том сезоне. В начале октября из Москвы неожиданно пришло известие, что на Кавказ приезжает английская альпинистка Джойс Даншит. Мишу и Иосифа просили оказать ей помощь при путешествиях в горах.
Вскоре в сопровождении альпиниста-переводчика Евгения Гиппенрейтера и известного восходителя Александра Сидоренко в «Шхельде» появилась обвешанная фотоаппаратами энергичная дама лет пятидесяти, с короткой стрижкой, одетая по-альпинистски: ботинки-вибрам, гетры, куртка, брюки-гольф. Последняя вещь обращала на себя внимание своей ветхостью. Миша был удивлен: такая в.ажная, а носит такие старые штаны. В этих штанах я ходила в Гималаях, похвасталась англичанка. О, она гордилась своими латками. Дама оказалась опытной альпинисткой: побывала во Французских, Швейцарских и Новозеландских Альпах, в Скалистых горах Канады, возглавляла в 1955 году женскую экспедицию в Гималаях. Взойти на Эльбрус было ее давней мечтой.
Несколько акклиматизационных подъемов до приюта Пастухова, и англичанка двинулась на штурм. Ее сопровождали Сидоренко и Гиппенрейтер. Миша и Иосиф подстраховывали группу на случай спасработ: безопасность гостьи превыше всего.
Во второй половине дня спасгруппа встретила спускающихся восходителей у приюта Пастухова.
Джойс была возбуждена, счастлива.
Сейчас бы принять ванну, мечтательно сказала она. «Маленький Ташкент», устроенный в одной из комнат приюта, отогрел гостью, которая, по ее словам, никогда в жизни не испытывала такого ужасного ветра, как на вершине Эльбруса.
Дальше по программе была Сванетия: гостья хотела Посетить Местию, Ушгули, взглянуть на Лагурку, старинную церковь в селении Кала, познакомиться с жизнью грузин.
Миша сопровождал группу только до Местии. Медленно шагал он в Лагами. Нахлынувшие воспоминания острой болью отдавались в сердце,
обида и горечь не проходили. Ему вдруг стало казаться, что признание брака с Като приведет его к дальнейшим уступкам: к сокращению занятий альпинизмом, в котором многого достиг и в котором видел для себя большие перспективы, к обязательному проживанию в Сванетии, и тогда лагамская жизнь засосет его целиком, как засосала она Максима, Бекну, Чичико, Годжи, так и оставшихся, несмотря на высокие альпинистские титулы, простыми крестьянами. Нет, не готов он к примирению.Придя домой, Миша неожиданно заболел и три недели провалялся в постели. Пот, жар все боялись за его легкие.
Едва оправившись, он вновь ушел на северную сторону.
Сезон надежд
Сезон 1958 года обещал быть интенсивным. Планы громоздились один на другой. И зимние восхождения, и рекордные стены, и траверсы. С нескрываемым интересом восходители страны ждали, что «закажет» на очередной сезон Михаил Хергиани. В том, что это вновь будет на пределе человеческих возможностей, никто не сомневался.
Спортивные рукводители Кабардино-Балкарии не могли не заметить на территории республики альпинистскую звезду. Хергиани предложили возглавить команду республиканского «Спартака». Миша согласился. Не выходя из абалаковской группы, иметь свою команду было очень кстати. Приход к Абалакову был логичным и правильным, но Мишу не покидало чувство неловкости перед друзьями Юрием Мурзаевым, Шалюю Маргиани и другими, с кем он ходил раньше. К тому же вырос почти до мастера. В 1957 году он уже покорял вершины высшей категории трудности. Двух Михаилов начали путать. Однако вскоре, применились: одного стали величать Большим Мишей, другого Маленьким эпитеты подчеркивали не возраст (Михаил Кадербеевич был на три года старше Михаила Виссарионовича), а альпинистские заслуги. Близкие знакомые звали Маленького Мишу просто Кадербеич, а Большого просто Миша. Оба опи называли себя братьями. Кадербеич посшел в альпинизм не столько по призванию, сколько для того, чтобы быть рядом с другом. Возникшее совпадение имен и фамилий подхлестывало его в этом желании.
Вмеете с Иосифом набиралось пять человек это уже сила. Мишины друзья приветствовали создание своей команды, больше всех радовался Кадербеич. Решено было, не откладывая, сделать зимний траверс (зимние восхождения только начинали входить в моду) вершин Суарьша, расположенного севернее Эльбруса. Больших технических трудностей маршрут не представлял.
В начале марта новая номанда Михаил Хергиани (Большой), Иосиф Кахиани, Юрий Мурзаев, Шалва Маргиани, Михаил Хергиани (Маленький) и Игорь Полевой (сильный киевский альпинист, которого Миша знал с 1952 года и с которым уже подружился) вышла из Верхнего Баксана в ущелье Киртьш.
Начался штурм вершины. Скалы были заснежены и обледенелы. Во время прохождения одного не очень трудного места сброшенный веревкой камень ударил Мурзаева в ногу. Превозмогая боль, альпинист продолжал восхождение (позже эта травма повлияет на его альпинистскую карьеру: образовавшийся от удара костный нарост потребует операции. О больших восхождениях нечего будет и думать).
При шквальном ветре прошли перемычку. С западной вершины спускались в пургу, местами прорывая в снегу траншею в человеческий рост. К двум своим наблюдателям они подошли в инее и сосульках, как новогодние деды-морозы. Это было отличным испытанием команды.
Для летних восхождений команда пополнилась Шакиром Тенишевым. Было еще одно приглашение: Миша звал в команду роли поменялись дядю Максима. Максим ответил согласием, если, Конечно, отпустят дела. С приближением летнего сезона появились приятные новости: в мае из Пекина пришло предложение о совместпом восхожцении Китайских и Советских альпинистов на Эверест. После июньских переговоров в столице КНР было решено штурмовать вершину с севера, со стороны Тибета, весной 1959 года. Договорились о совместной тренировке участников будущей экспедиции в районе Пика Ленина в июле августе 1958 года.