Восхождение на Фудзи (Репортажи из Японии)

Угол, занавешенный грязной простыней, где скорчившаяся фигура вонзает себе в вену шприц с героином, называется английским словом "помп-рум".

Да, тут действительно начало чудовищной помпы. Через тринадцать рук проходит ядовитый дурман, прежде чем попадает сюда. Последние, тринадцатые, жалкие трясущиеся ладони "лоцмана" не в счет. Для них уготованы стальные наручники. Но все остальные жадно тянутся к мощной золотой струе, которая хлещет из этого насоса.

В Японию ежегодно ввозится контрабандой до полутора тонн героина. По весу - поистине микроскопическая доля в импорте. Но в каждом килограмме пятьдесят тысяч доз, в полутора же тоннах их, стало быть, 75 миллионов.

Нет товара, который приносил бы такие немыслимые, фантастические прибыли, сохраняя к тому же устойчивый, неизменно растущий спрос.

Грамм героина в Японии стоит в сто раз дороже, чем в Гонконге. Прибыль в десять тысяч процентов дает товару свойство, сходное с физическим понятием сверхпроницаемости. Ради такой головокружительной наживы контрабандист прошибает любую преграду. Где можно - толстой пачкой кредиток, где нужно кинжалом или пулей и, наконец, - пакетом героина.

Законопроект, представленный в парламент, предлагает усилить кару торговцам "белой смертью" до пожизненного заключения. Но заправилы концернов яда спокойны. Решетка грозит прежде всего "лоцманам". А чем глубже уйдет в подполье торговля, тем выше станут цены, а значит, и прибыли...

Больше сотни иностранных судов подходят ежедневно к японским берегам. Попробуй уследи, если ночью из-за какого-то иллюминатора в определенном месте полетит за борт небольшой сверток. На рассвете его по едва заметному поплавку подберет рыбачья лодка.

Возле металлургических заводов выгружают руду, привезенную из Юго-Восточной Азии. Где-то внутри ее глыб спрятаны наркотики.

Механики в порту возятся у самолета, принимая отработанное масло. Но они знают, что в нем - крупицы героина, и знают, как его отделить.

Три четверти той страшной цены, которую страна ежегодно платит за героин, попадает в иностранные руки.

"Япония заняла нынче первое место в мире по потреблению наркотиков. Героин, который вдесятеро ядовитее морфия и в сто раз - опиума, калечит свыше двухсот тысяч жизней. Я обращался к правительству, но не нашел отклика с его стороны и с тех пор через печать и радио, телевидение неустанно призываю общественность осознать меры угрожающей нам опасности", - читаем мы на обложке нашумевшей книги "Япония - царство наркотиков".

Ее автор - господин Сугавара - далек от каких-либо радикальных взглядов. Это человек консервативных убеждений. Но, движимый искренней тревогой, он добился создания комитета по борьбе с наркоманией и стал во главе его.

Ветвистое дерево широко раскинуло над Японией свою ядовитую крону. То тут, то там обламывают веточку, но большие сучья держатся крепко, а до ствола полиция и вовсе не может дотянуться. Наркоманы же - лишь листья, которые жухнут и беззвучно опадают, чтобы где-то за морями у корней этого дерева набухали золотые клубни.

Власть теней

Эта картина, увиденная как-то под вечер из окна вагона, накрепко врезалась в память.

Поезд мчался по бесконечным предместьям слившихся воедино городов. Он словно взрезал собой плотный пласт человеческих жилищ. Домики теснились к самым путям. Их оконные створки были раздвинуты, как бы открывая взору жизнь в разрезе.

Час за часом стучали колеса, проносились мимо названия станций. А перед глазами было все то же: в густеющих сумерках светились бесчисленные прямоугольники телевизионных экранов.

Они были вездесущи. И порой начинало казаться, что фигуры людей перед ними молятся какому-то новому, неведомому божеству. Какое место занял телевизионный экран в жизни японской семьи? Что нового внес он своим появлением?

Спору нет, жилище обрело еще одно окно - окно в окружающий мир. Многое в японском телевидении заслуживает доброго слова. Это прежде всего его оперативность, стремление не только рассказать о событиях дня, но и показать их. Что бы ни происходило и где бы ни происходило, автомашины с телекамерами или репортерские вертолеты неизменно оказываются в числе свидетелей. Часто бывает, едва успеешь вернуться домой с какой-нибудь бурной демонстрации, а ее уже показывают на экране. Тут сказываются и техническая оснащенность и высокая профессиональная выучка людей.

Можно согласиться с мнением японских журналистов, что по сравнению с газетами телевидение как источник новостей не только более оперативно, но и менее тенденциозно. Факт, поданный зрительно, уже тем самым становится объективнее. Ему труднее дать превратное толкование.

Бесспорной похвалы заслуживают образовательные передачи, документальные телевизионные фильмы в форме лирических репортажей с мест. Владельцы студий не могут не считаться с такими отличительными чертами национального характера, как общая любознательность японцев, их чуткость к явлениям природы. За тем, как движется по японской земле цветение сакуры, когда ложится на вершину Фудзи первый снег, телевидение следит столь же внимательно, как за важнейшими политическими событиями.

Итак, телеэкран обогащает людей знанием жизни, расширяет их кругозор. Почему же тогда стали крылатыми слова видного публициста Сёити Оя:

"Развитие телевидения превращает Японию в страну ста миллионов дураков..."

Мысль умышленно заострена слишком резко. Но она отражает тревогу передовых умов Японии подоплекой этого бума, движущие силы которого лежат в стороне от положительной, прогрессивной роли современного телевидения.

Денежный мешок сразу же оценил всепроникающую силу телевидения, меру его воздействия на человеческие умы и сердца. Уже более полутораста коммерческих станций шлют в японский эфир свои передачи. А к небу, словно бамбук после дождя, тянутся все новые стальные башни. Для жителя Токио предназначено около ста двадцати часов телевизионных передач в сутки. Они начинаются с шести утра и продолжаются за полночь по семи каналам. Четыре из них принадлежат частным компаниям, которые все свое время до последней минуты распродают "спонсорам", или "попечителям".

Фирма, выпускающая часы, оплачивает поверку времени, кофейный трест утренний выпуск новостей, компания по продаже лечебных препаратов эстрадный концерт и так далее.

Закупив шестьдесят минут эфира, попечитель может использовать шесть из них на рекламу, нашпиговав ею передачу по своему усмотрению. Вторжения эти настолько назойливы и несносны, что владельцы токийских отелей используют кабельное телевидение, чтобы гости могли оградить себя от рекламы.

Но главный порок коммерческого телевидения даже не в том, что вставки эти мешают смотреть. Куда опаснее, что и содержание остальных пятидесяти четырех минут за вычетом шести рекламных оказалось в зависимости от выбора "спонсоров". Пусть даже драматург или публицист встретили на телестудии талантливых, честных, прогрессивных людей, чтобы передача попала в эфир, должен найтись "попечитель", который согласился бы оплатить ее как подходящий фон для своей рекламы.

Компания, выпускающая автомобили, охотно возьмет фильм о гонках. Торговцы косметикой - сцены с балами и красавицами. Но кто заинтересуется серьезной социальной темой?

Коммерческое телевидение ежегодно получает от "спонсоров" поистине астрономические суммы. Ни один капиталист не станет зря швырять такие деньги в эфир, то есть, попросту говоря, на ветер. И если уж их выкидывает, то хочет, чтобы эффект от этого был максимальным.

"Спонсора" прежде всего и больше всего интересует: сколько людей будут смотреть купленную им передачу? Не перехватят ли телезрителей конкуренты?