Восхождение звезды

— Вот это да!

— Мне было безумно неловко и даже жаль ее самолюбие, поэтому я постарался уклониться довольно мягко… Помнишь, я появился с ней на вечеринке в доме Анджея? Мог ли я предположить, что, встретившись с тобой, она расценит Барби Молик как соперницу, мечтающую выйти за меня замуж? Она так прямо и заявила — ты охотишься за мной, а я, дурачок, к тому же слепец! Я, правда, ответил, что не верю, что это бред ее ревнивого воображения, однако чуть ли не через день ты явилась в «Бурбон» сама и вела себя…

— Боже мой! Да мне было плевать! Будь ты трижды женат и имей кучу детей, я все равно пришла бы к тебе…

— Ты ввергла меня в панику.

Барбара невесело улыбнулась.

— А знаешь, ту двусмысленную ситуацию спровоцировала сама адвокатша… На вечеринке она сказала, мол, тебя очень «забавляет», что Париж Шарону открывает наивная студентка…

Айк отрицательно покачал головой.

— Я никогда так не говорил. Наши прогулки с тобой доставляли мне искреннюю радость.

— Мне тоже. Но Джессика Блум все же заронила в мою душу зерно сомнения. Если ты в самом деле считаешь Барбару Молик чем-то вроде младенца, я незамедлительно решила доказать тебе, что уже взрослая, созревшая для любви девушка.

— С помощью того вызывающего платья, в которое ты вырядилась, тебе это прекрасно удалось, — сухо подтвердил Айк. — Конечно, я отдаю себе отчет, что твой порыв я остановил вызывающе резко…

— Ты оскорбил меня грубым высокомерием. Унизил, — с болью произнесла Барбара.

— Наверное. Я был в шоке! Сначала на меня насела Джессика, потом появляешься ты… И обе с явным намерением отвести под венец. Атака со всех сторон! Я хотел пытаться объяснить, что брак дело серьезное и что нельзя с места в карьер принимать такие решения, но ты убежала. — Айк на секунду задумался. — Я не знал, как быть. Я не мог уже встретиться с тобой. Мы же с Анджеем почти сразу улетели на съемки в Голливуд… Я работал, а ты все не шла у меня из головы. Когда же до меня докатились слухи о твоем романе с этим старым ловеласом, я просто взбесился от ревности.

— Ты… ревновал? — изумилась Барбара. — Я понимаю, что немного нравилась тебе, однако не до такой степени, чтобы…

— Дурочка! — воскликнул Шарон. — Я влюбился в тебя по уши.

Барбара глянула на него с сомнением.

— Да, влюбился, хотя тогда еще до конца не понимал этого, впрочем, как и многие годы спустя.

— И когда же наконец понял? — напряженно спросила Барбара.

— Когда мы в Нью-Йорке сначала репетировали эпизоды сценария, а однажды занялись любовью… Это уничтожило всякие сомнения. Думаю, я подсознательно выбрал именно тебя на роль главной героини фильма. Твое лицо, твоя фигурка, твои волосы и глаза неотступно рисовались в моем воображении. В Голливуде полно актрис, а я помчался в Париж, чтобы увидеть тебя в том самом спектакле на Елисейских полях, за который ты получила свою первую актерскую премию. Я долгие годы избегал появляться там, хотя с упорством маньяка покупал парижские газеты в надежде встретить твое имя. У меня лопнуло терпение! Я полагал, если увижу тебя воочию снова, это может оказаться для меня целительным противоядием… и ошибся… Прошло семь лет, а душа моя была заполнена тобой до краев. Ты была так трогательна и прекрасна на сцене. От тебя так и веяло чистотой, свежестью, пленившими меня окончательно… Знаешь, я благодарил судьбу за то, что она дала мне возможность снять фильм с твоим участием, когда Боб Прайс слег с инфарктом.

— Мне показалось, тебя пришлось уговаривать начать съемки. Разве не так?

— Я торговался по своим соображениям, а вообще согласился бы на любые условия. Твой театральный агент, Макс Авери, сказал, что у тебя нет мужчины, поэтому я решил попытать счастья и посмотреть, как у нас будут развиваться отношения. Но когда мы встретились, ты была столь враждебно настроена… И мой первый поцелуй… — Шарон отвел взгляд. — Ты не проявила никакой реакции.

— Я была поражена, — тихо ответила Барбара и тоже опустила глаза.

— На первых наших репетициях ты продолжала относиться к поцелуям, как к… служебной необходимости, чем только распаляла и злила. Я чувствовал твою враждебность. Ты часто заговаривала об отце, пока я наконец не сообразил — его тень тоже незримо стоит между нами. Откуда мне было знать, что Анджей унес свою тайну, так ничего и не рассказав тебе… А я сходил с ума от страсти… Когда же мы оказались в постели, я понял, что такое настоящее чувство, вернее, что такое женщина по имени Любовь.

Айк взглянул на Барбару, покусывая нижнюю губу.

— Обнаружив, что ты девственница, я испытал такую благодарность — ты сберегла себя для меня… А ты вдруг цинично заявила, будто достигла своей цели…

У Барбары похолодело сердце.

— Да, я сказала, что использовала тебя как мужчину — только и всего!

Губы Айка судорожно вздернулись.

— Большего унижения я никогда не испытывал.

— И это убило твою любовь? — безжизненным, едва слышным голосом произнесла она.

— Нет.

— Н-нет? — с запинкой переспросила Барбара.

— Я люблю тебя и не перестану любить. Я уже как-то говорил, если кто-нибудь западет мне в душу… Знаешь, чего мне стоил контроль над своими чувствами и на репетициях, и на съемках, и здесь, сейчас?.. — Шарон в отчаянии махнул рукой. — Никакими словами не передать!

— Сейчас тебе не надо ничего контролировать. — Барбара поднялась, села к нему в кресло, прильнула к его груди. — Правда состоит в очень простом. Я… люблю тебя.

— Любишь или хочешь? — осторожно спросил он. — Я знаю, что у тебя горячая кровь.

— Люблю всем сердцем, с первой нашей встречи… Ни один мужчина, с которым сводила меня жизнь, даже примерно не напоминал Айка Шарона… Я ждала тебя так долго…

Он поцеловал ее горячо, страстно. Они словно отдавали долги один другому — так сладок был ее ответный поцелуй.

Наконец, когда они оба перевели дух, Айк спросил:

— Барби, если бы мы с тобой переспали в отеле «Бурбон» и у нас начался бы роман, ты бы ждала, что я предложу тебе выйти за меня замуж?

Барбара прямо посмотрела ему в глаза.

— Думаю, да, хотя тогда я была еще слишком молода для роли жены.

— А теперь, когда ты на семь лет старше?

У Барбары упало сердце.

— Это предложение?

— Барби, мы так долго жили порознь… Я хочу, чтобы ты была рядом — как моя жена… Хозяйничала, спала со мной в одной постели, ругала и ласкала…

Вместо ответа, неотступно глядя ему в глаза, Барбара медленно, пуговица за пуговицей расстегивала ему рубашку. И так же, глядя ей в глаза, Айк медленно спустил платье с ее плеч, потом бретельки лифчика.