Восхождение. До самого пепла

А еще они зарегистрировали клан. Хэйт уперлась несуществующим рогом, но название, не всем пришедшееся по вкусу, отстояла.

Новоиспеченный клан назвали – Ненависть. Подискутировали над написанием, были варианты с разными языками поиграть, проставив при регистрации галочку, чтобы на всех языках название звучало одинаково, но Хэйт решила: пусть звучит для каждого представителя языковой группы по-своему, незачем загонять ненависть в рамки. Она должна быть – международной. Ведь она – ненависть – может быть очень разной. Например, ненависть к своему бессилию, подталкивающая к тому, чтобы превозмогать, превосходить себя, становясь сильнее.

– А еще можно всяких гнид поганых ненавидеть, – поразмыслив, изрекла в процессе Барби, соглашаясь с названием.

– И изничтожать, – кровожадно ухмыльнулся Рэй.

Монк воздержался, Кен пошел на поводу своей прекрасной половины. Маська полагала, что название не лучшее для обрастания деловыми связями, но смирилась. Фея адептки восторженно посверкала глазками, затачивая косу.

А новичков никто и спрашивать не стал.

В реальном мире Вероника общалась в основном с попугаями и соседушкой, что приносил, как та сорока, на хвосте свежайшие новости со стороны Инферно и Хель. Тренировались эти двое сейчас существенно меньше: у девушки шли постоянные тренировки и съемки в тв-шоу. В игру она заходила ненадолго, чаще выдавала задания вроде: таскать каменюки от забора и до полусмерти, потом сорок кругов вокруг Хэллбурга, и опять к камням. Вал, разумеется, без присмотра халявил, зато начал получать некое удовольствие от игры.

Хотя Вероника «зомбоящик» не смотрела из принципа, шоу с заочно знакомой танцовщицей заинтересовалась. Сосед поделился ссылкой на отснятые и переведенные (в субтитрах) эпизоды, и теперь девушка приобщалась к драйву китайских уличных танцев. Раньше-то ей мнилось, что стрит-дэнс (не путать со стрип…) – это или на голове хождение, или попой трясение. Оказалось, там оно все значительно разнообразнее. Будучи не чуждой всему красивому, она постепенно втянулась в просмотр. Да, нравилось не все, но были и впечатляющие выступления, на которые не жаль было потраченного времени.

Лин Мэйли на записи она, конечно, опознала. Во-первых, танцоры назывались (кто под псевдонимами, кто под настоящими именами, Мэйли относилась ко вторым); во-вторых, девушек среди участников было не так и много. Подруга Вала получила образование в Пекинской танцевальной академии по направлению «китайский этнический и народный танец», но в шоу участвовала как современный танцор.

Они еще не были знакомы даже виртуально, но, когда после разных именитых участников с кучей званий (которые Вероника могла оценить только в плане их количества), на кастинг вышла девушка, у которой никаких достижений не значилось, только имя, возраст, и танцевальный стиль, и на сорок пять секунд заставила перестать дышать толпу – Вероника гордилась своей заочной приятельницей. Та сумела смешать этнический танец с современным столь естественно, что казалось – только так и нужно танцевать. Изящество и сила, гибкость на грани фантастики и драматизм – в танце было все.

Через несколько эпизодов Мэйли каким-то образом доверили постановку хореографии для группы, и та воплотила историю невесты, на собственной свадьбе увидевшей, как жених заигрывает с другой, и умеревшей на месте от горя. На смерти постановка не заканчивалась: призрак невесты (традиционные красные одежды сменились белыми) разобрался с изменником, с соблазнительницей, перепугал гостей, а в финале умиротворенно вознесся ввысь.

«У этих ребят, похоже, очень добрый эпос», – вытирая слезы с лица, думала Вероника. Как и когда эти слезы там появились, она не помнила, поглощенная представлением.

За отведенное время танцовщица передала: счастье, любовь, горе, ненависть, жажду мести и абсолютный покой. Выразительности китаянки Вероника могла лишь позавидовать: она сама в плане мимики отлично выражала только одно – «рожа кирпичом».

После заводных номеров ее и саму тянуло в пляс, но что-что, а танцевать она даже и не училась никогда, так что энергию пускала в бег. В любую погоду, до полного изнеможения. Что немного смущало, изнеможение наступало значительно позже, чем хотя бы по весне: как будто шесть десятков единиц выносливости «прикрутили» и к этому, реальному тельцу.

Когда переведенные эпизоды были отсмотрены, художница занялась циклом картин с Невой, довела их до завершенного состояния. Все три работы ей нравились, они воплотили не только «море, запертое в берегах» – Неву, но и частичку души художницы.

Практически закончила она и платьице Вареньки: без какой-либо особой надежды на продолжение работы с синеглазой моделью, которой не позволяют завести котенка. Стас запропал, только скинул сообщением, куда, когда и к кому подъехать, чтобы не было проблем в училище со справкой о болезни. Общения с куратором художница и не искала, так что пропадание это было ей на руку.

Дважды звонила Аня Потапова. Цель звонков осталась неустановленной, поскольку вызов Вероника оба раза не приняла.

Лешка все свободное от семьи и работы время теперь проводил в капсуле, а Галка готовилась к празднованию Лесиного дня рождения; вялая попытка привлечь к процессу Веронику не имела ни малейших шансов на успех, та вообще не понимала, что, кроме подарков, хорошего от масштабного сборища взрослых для малявки в столь нежном возрасте? Было бы сухо, да чтобы вкусная бутылочка – все нужды дитенка.

Так что все нерастраченное внимание досталось пернатым. Их хозяйка научилась готовить разнообразные мешанки, плести всякие штуки из тонких веточек, определять съедобные и полезные растения, фрукты и овощи, и просто наслаждаться обществом и незамысловатыми песенками довольных пушистиков.

А потом по ту сторону реальности заработали долгожданные порталы, и попугаи остались почти без хозяйки, зато с обожаемыми колосками.

Общий сбор и знакомство состоялись в предгорье, неподалеку от густонаселенного (монстрами), но не пользующегося популярностью (у игроков) подземелья. Причин было две: данж находился на задворках гномьих территорий, куда добираться было еще муторней и дольше, чем проходить само немалое, разветвленное подземелье; обитатели данжа – личинки, жуки и черви – обладали малоприятной наружностью и не выдавали особо интересного дропа. И потому это место вполне подходило для прокачки самых низкоуровневых персонажей клана Ненависть, то бишь чародея и «дискотеки», как сходу приласкала барда и танцора орчанка. Авантюрист в подтягивании уровня не нуждался.

Он первым и представился новым знакомцам: эпизод на дороге за знакомство считать было бы преувеличением. Его ник был Локи, внешность незапоминающаяся, себя он не выпячивал, говорил мало. В общем, не знай ребята о «равной» схватке этого скромного персонажа с полной группой в Зеленой Дубраве, решили бы, что «приобрели» второго Монка, только в кожаной броне.

Чародея с милым Маськиному сердцу ником Рюк (гномочка устроила овацию, едва этот ник заслышав) представляла товарищам Хэйт. Ее друг разговорчивостью тоже не отличался, предпочитая действовать, а не трепать языком. А ник на самом деле объяснялся гастрономическими предпочтениями чародея. Тот терпеть не мог есть всухомятку, презирал фаст-фуд, а любил: рыбные блюда, приготовленные его женой-мастерицей, темное пиво, красные яблоки (именно в таком порядке). Анимэ смотрел он добровольно-принудительно, вместе с супругой.

Валор (тут тоже согласный откликаться на Вала) и Хель от себя реальных отличались только рожками и огненными всполохами в вертикальных зрачках. Оба остались при своей же внешности с поправкой на расу. Причем Хель была действительно хороша, Валу оставалось только аплодировать за то, что он такое сокровище нашел и не отпускал, несмотря на разницу в географии.

Загонять всю Ненависть в подземелье с жуками было бы глупо. Туда отправились Хель с Валором и Рюком в одной группе, Барби, Монк и Локи в другой. Барби предстояло заниматься любимым делом: орать свою «тысячу чертей» и не стоять на месте, чтобы твари пореже добирались до сочного мяска в зеленой шкуре; Монк шел всех страховать, начиная с бабы-танка и заканчивая «младшенькими»; Локи вызвался сам, с его указки Рюк мог бить по уязвимым местам, что должно было несколько ускорить прокачку. А уже после разового прохождения по монстрам (на боссов не претендовали, бить их, по сути, в одного Рюка было бы потерей времени), авантюрист пробежится до другого местечка. Чародей на память не жаловался, а данж был для начинающих, так что уязвимые точки у его жителей наверняка не менялись при респе.