Воскрешение Латунина

– Вот так! – констатировал товарищ Возгривин, когда арестованного увели. – Надеюсь, все понятно?

Антипов и Коломенцев, вконец одуревшие, лишь послушно кивнули. Но Кузьма Самсонович внезапно побледнел, подумал, затем отозвал Возгривина и Ермолаева в сторонку:

– Товарищи, ведь я не знал… Я был обманут! Ведь все мы… Все верили… В общем, я дал сообщение в прессу, что Латунин, э-э-э, воскрес. Как мы и договаривались.

– Газеты задержим, – тут же отреагировал Ответственный за порядок.

– Поздно! – вздохнул Егоров, взглянув на часы. – Сообщение… Его уже передали по радио. Пятнадцать минут тому назад.

Глава 16

На следующее утро специальным самолетом в Столицу прибыл товарищ Мишутин. Несколько членов Главного Совета поехали встречать его на аэродром, остальные же собрались в комнате заседаний. Товарищи Антипов и Коломенцев стыдливо помалкивали, чувствуя, что их иллюзии могут принести изрядную толику неприятностей. Неунывающий Кузьма Самсонович в отличие от них был весел и даже шутил по поводу случившегося конфуза, присовокупляя, что в глубине души никогда не верил во всю эту дикость.

Товарищ Возгривин был среди тех, кто встречал Председателя Главного Совета в аэропорту. Он поспешил поделиться с Сергеем Михайловичем последними новостями. Те были, признаться, неутешительными. Сообщение о воскрешении Латунина ввергло страну в коматозное состояние. Наутро на улицах и площадях Столицы стали собираться толпы, какие-то самозваные организаторы строили их в колонны, раздавали лозунги, транспаранты, распределяли маршруты. Одна из колонн уже успела подойти к редакции столь любимого товарищем Ермолаевым журнала «Уголек», и только усиленный наряд стражей порядка спас редакцию от разгрома. Всюду, как из-под земли, появились портреты великого вождя. Отдельные, весьма немногочисленные группы пытались эти портреты срывать, но поборников демократии быстро рассеивали. Обеспокоенный товарищ Возгривин отдал приказ спецчастям не поддаваться на провокации и не пускать демонстрантов в центр города.

Заседание Главного Совета началось в полдень. Товарищ Мишутин информировал коллег о результатах своей поездки, но его слушали вполуха, ожидая сообщения товарища Возгривина. Наконец, получив слово, Ответственный за порядок встал, взял приготовленные бумаги и приступил к делу:

– Как это все началось, товарищи, вам уже, наверное, известно. Академик Рипкин, получив от внука челюсть Латунина, попытался осуществить на практике идею своего учителя Косенко и провести реанимацию клеток, чтобы восстановить из них организм покойного. Трудно сказать, рассчитывал ли он на успех или с самого начала готовился к мистификации. Очевидно лишь, что потерпев неудачу, он не смутился и, вспомнив уроки Косенко, решил достигнуть результата другим способом.

Рипкин был в свое время знаком с некоторыми людьми из латунинского окружения. Среди них был некто Гурами, земляк Латунина. У этого Гурами была любопытная работа – он служил двойником великого вождя. Сам Гурами давно умер, но у него остался сын, также чрезвычайно похожий на Латунина. В детстве он неоднократно видел Никодима Кесарионовича, да и отец рассказал ему немало. И вот Рипкин написал Гурами-младшему, они встретились и решили разыграть комедию. Их цель понятна – воскрешение Латунина в такой сложный политический момент, когда наша программа реформ еще не принесла видимых результатов, а население уже устало от волны разоблачений, должно было оживить всех сторонников «твердой руки». Рипкин, конечно же, знал о разногласиях в Главном Совете…

При этих словах товарищ Антипов чуть покраснел, а товарищ Коломенцев немного пожелтел. Кузьма Самсонович же сделал вид, будто все сказанное к нему не относится, и стал смотреть в окно.

– Как вы видели, – продолжал Возгривин, – у Гурами-младшего, кроме большого внешнего сходства, оказались неплохие актерские способности. Ну, а основные политические идеи ему подсказал Рипкин, да и, боюсь, не он один…

Ответственный за порядок как бы ненароком, взглянул на товарища Егорова, но тот по-прежнему смотрел в окно.

– Мы заподозрили самозванство после того, как академик Красиков доказал полную невозможность такого воскрешения. Можно лишь сожалеть, что мы с самого начала не разобрались в научных изысканиях этого Рипкина…

– Такой вроде бы серьезный человек! – пробормотал товарищ Антипов.

– Мой сотрудник узнал в архиве фамилии двойников Латунина, а внук академика сообщил о переписке деда с Гурами-младшим. Кроме того, в бумагах Лазаря Моисеевича Зундуловича, точнее на одной из его книг, удалось найти несколько отчетливых отпечатков пальцев подлинного Латунина. Дальше, вы понимаете, все было просто. Лже-Латунин все сразу признал, сейчас пишет заявление – просит простить. Говорит, что действовал из патриотических побуждений.

– Да, – вступил в разговор товарищ Мишутин, – стыдно! Обгадились! Что мы теперь соседям скажем? У вас все, товарищ Возгривин?

– К сожалению, нет, – вздохнул Ответственный за порядок. – Вчерашнее сообщение по радио и телевидению, хотя мы и дали опровержение, вызвало весьма бурную реакцию, если не сказать больше. Сейчас в Столице и нескольких других городах идут демонстрации. У нас, судя по всему, на улицы вышли несколько сот тысяч человек. Это похоже на психоз, никакие меры не действуют. Демонстранты идут к центру, так что все может случиться.

– Разъясним еще раз, – бодро заявил Кузьма Самсонович. – Скажем, что происки врагов…

– К сожалению, этих уже не остановишь, – Возгривин покачал головой. – Нашим опровержениям не поверят, ведь очень многие ждали что-нибудь подобное. Должно пройти какое-то время. Тогда мы сможем предъявить этого Гурами – или еще как-то объяснить… Я же говорю, похоже на психоз. Мы слишком часто поминали Латунина. Представляете – люди несколько лет только о нем и слышали – и вот, явился.

– Я же предупреждал, рано нам еще демократию вводить, – вздохнул Андрей Гаврилович. – Нет, кое в чем этот Гурами был прав… Эх, не знали вы Латунина! Разве можно было его трогать?

Тут в комнату вбежал весьма взволнованный сотрудник и что-то прошептал товарищу Мишутину. Сергей Михайлович сказал несколько слов Возгривину, и они вышли из комнаты. Впрочем, очень скоро оба вернулись.

– Товарищи, – сообщил Ответственный за порядок, – демонстранты подошли к Главной Площади. Придется их пропустить, иначе не избежать стрельбы. Предлагаю выйти на площадь и объяснить им, в чем дело.

Предложение пришлось, однако, совсем не по вкусу присутствующим.

– Ладно, – заявил Сергей Михайлович, – пойдемте, выйдем на стену, поглядим, что к чему.

Члены Главного Совета, возглавляемые товарищем Мишутиным, поднялись на стену Акрополя, откуда открывался прекрасный вид на Главную Площадь.

– Н-да, – проговорил товарищ Возгривин, – кто бы мог предположить?

Площадь быстро наполнялась народом. Колонны людей спешили со всех сторон. Над головами людей возвышались портреты Латунина, многие из которых сверкали свежей краской. В колоннах были все – и старики, помнившие славные латунинские денечки, и молодежь, еще недавно требовавшая демократии и проклинавшая покойного диктатора, и люди среднего возраста, казалось бы, успевшие разочароваться во всем и вся. Теперь они несли транспаранты, на которых красовались наскоро написанные лозунги: «Да здравствует Латунин, наш отец и Учитель!», «С Латуниным – к порядку!», «Смерть диссидентам!», «Латунина – в Главный Совет!» Во главе одной из колонн шел, заботливо поддерживаемый под руки, товарищ Зундулович, надевший по этому случаю все свои награды.