Воскрешение Малороссии

«После покорения Умани, — продолжает Грабянка, — турок вернулся в свои земли, оставив Дорошенко орду. С ней Дорошенко прошел Украину и всех, кто поддался царскому величеству, истреблял. А у тех, кто припрятал что-то от войска, тотчас же забирал все пытками и платил татарам. А своей пехоте, не имея, чем платить, приказал грабить купцов на дороге».

Таковы были эти «защитнички Украины»! Народ драпал от них, куда глаза глядят. Только пятки сверкали! По словам Грабянки, «начали заднепряне свою землю бросать и переходить в Малую Россию к гетману Самойловичу». Тот принимал беглецов с радушием.

К 1676 году Дорошенко оказался в полной политической изоляции. Он закрылся в Чигирине, а когда Самойлович и боярин Ромодановский прижали его осадой, решил, сдаться без боя, выторговав право на жизнь. Резиденты царя согласились. «Тогда он вышел из города, — пишет Грабянка о капитуляции опозорившегося туркофила, — поклонился боярину и гетману, сдал Самойловичу гетманство вместе с булавой и бунчуком, потом вывел из города наемников и сдал город и артиллерию. Их место заняло войско великорусское и малорусское во главе с черниговским полковником Василием Борковским, в городе они нашли немалое число пушек и много пороха. А Дорошенко победители приказали ехать в малороссийский город Сосницу на проживание. Вот таким позором и разрушением Украины завершилось гетманство Дорошенко. Ибо привел на Украину турецкого султана, а тот, захватив Подолию и Украину, передвинул границу своей империи до самого Львова».

Обратите внимание: Грабянка, живший в конце XVII — начале XVIII веков, то есть, в те времена, которые описывал в своей летописи, четко разделяет Малороссию, Подолию и Украину. Тогда это было совсем не одно и то лее! Украиной называлась только окраина на татарском пограничье между Южным Бугом и Днепром. Столицей этой Украины и был Чигирин, в котором поймали Дорошенко.

«Обиду», нанесенную своему ставленнику, султан не простил. Он выпустил из тюрьмы сына Богдана Хмельницкого — Юрия, дал ему титул «князя Сарматского» и вместе с турецкой армией и татарской ордой направил под Чигирин. В 1677 году русско-малороссийское войско отстояло город — в битве погиб даже ханский сын. Но ровно через год 8 июля, по старому стилю, новая турецкая рать во главе с великим визирем Кара-Мустафой опять оказалась под Чигирином.

Вражья сила была огромна. По свидетельству шотландского полковника Патрика Гордона, находившегося в Чигирине на царской службе, Кара-Мустафа привел 15 тысяч янычар, еще столько же других пехотинцев, 15 тысяч саперов («шанцекопов»), 3 тысячи кавалери-стов-спагов и 10 тысяч солдат вассальных князей Молдавии и Валахии, Турки имели 4 гигантских пушки, «каждую из которых везли 32 пары буйволов», 27 больших батарейных орудий, 130 полевых пушек и 15 мортир. Крымский хан привел 50 тысяч татар. Кроме того, в армии было 5 тысяч верблюдов, 8 тысяч подвод и 100 тысяч повозок для провианта и 8 тысяч пастухов — «пастухи, извозчики и шанцекопы были все христиане из европейских владений султана».

Гарнизон Чигиринской крепости насчитывал 11 тысяч русских стрельцов, драгун и малороссийских казаков. Самым многочисленным полком среди них был Гадячский, состоявший из 4860 человек. В его рядах в Куземинской сотне сражались и предки автора этой книги.

Битва за город продолжалось больше месяца. Наиболее полное ее описание оставил полковник Гордон: «Янычары стреляли из своих траншей в бойницы настолько удачно, что ни один русский не мог выглянуть, не подвергаясь опасности быть убитым». Но самый сильный психологический эффект производили ручные гранаты турок. Гордон рассказывает о панике, возникшей среди его солдат, когда они впервые столкнулись с этим оружием: «Они приведены были в такое смятение случайно разорвавшейся ручной гранатой, что побросали оружие и сломя голову бросились в ров, увлекая с собой, как поток, и офицеров». Но вскоре защитники крепости привыкли к гранатам и научились тушить эти набитые порохом ядрышки с фитилем, набрасывая на них мокрые рогожи.

Не забывал Гордон и о денежных стимулах. Перед штурмом турками Крымских ворот Чигирина он пообещал каждому-из-своих солдат, «который захватит знамя или пленника, 5 руб, из своего кармана». В результате, во время вылазки осажденные выгнали турок из траншеи и захватили сразу два знамени. Но они, как не без иронии повествует полковник, «были так изодраны русскими и казаками (так как каждый хотел принести их), что невозможно было решить, кому принадлежала обещанная награда». Премию так никому и не вручили.

Осада Чигирина действительно напоминала ад. Турки взрывали валы крепости с помощью мин. Каждый день в город попадало около тысячи ядер и две-три сотни бомб (разрывных снарядов). Жар от огня пылающих зданий был так силен, что в некоторых местах «казаки не могли устоять на валу». Это была зрелище, достойное экранизации — война, напоминающая нынешние уличные бои в Грозном или Багдаде. Русские солдаты сражались в кирасах и шлемах, как современные дерутся в бронежилетах и касках. Иногда схватки происходили в минных галереях под землей. От взрыва бомбы погиб комендант крепости Ржевский.

Хватало и комичных моментов. Однажды вечером к Гордону прибыл один голландский подполковник и рассказал, что обещал боярам прогнать турок с вала с 50 солдатами. «Видя, что он пьян и что предприятие это, конечно, невозможно, — иронизирует Гордон, — я попросил подождать его до следующего утра, а пока осмотреть крепость».

9 августа противостояние достигло пика. Перед рассветом в Чигирин перебежал молодой поляк Кирпицкий, взятый в плен турками четыре года назад: «Так как он был взят в плен мальчиком и обрезан, то Кара-Магомет паша сделал его своим слугой; таким образом, он легко мог знать, что происходило у турок и что они намерены предпринять». Кирпицкий рассказал, что турки созвали совет, на котором большинство было за снятие осады. Но визирь не хотел и слышать об этом.

Русские и казаки оставили крепость, только когда всю ее охватил пожар. Сражаться было уже не за что. Об ожесточенности бомбардировки говорит то, что последнюю ночь в полку Гордона погибли три капитана, четыре лейтенанта й шесть прапорщиков. Такие потери среди офицеров доказывают как силу турецкого огня, так и то, что осажденные себя не жалели. «Весь вечер и ночь, — завершает полковник, — турки не переставали стрелять со своих батарей, чтобы помешать тушению пожара... Так был защищаем и потерян Чигирин; он был оставлен, но не покорен».

Надвигалась осень. Ни времени, ни сил для похода на Киев у турок больше не осталось. Разорив Чигирин, они ушли восвояси.

Название этого города писали по-разному — Чигирин, Чегирин, Чигрин. По происхождению оно не славянское, а тюркское. Как свидетельствует словарь Владимира Даля, на языке астраханских и крымских татар чигирь — «водопроводный снаряд для поливки садов, виноградников, бахчей, баштанов». Он представлял собой стоячий вал, который с помощью шестерни соединялся с другим валом — установленным горизонтально над колодцем. Это приспособление вращали лошади или волы. «Через колесо, — пишет Даль, — перекинута круглая цепь ковшей на веревке; они черпают и выливают воду опрокидкою через колесо в корыто, желоб, откуда она растекается скатными канавками по бахче; главное искусство — расположить канавки». Другое значение слово «чигирь», по Далю,— «звезда или планета Венера, утренняя звезда, зарница, восходящая или заходящая, как чигирная бадья».

В украинской истории слава Чигирина действительно взошла и погасла, как звезда. Накануне восстания Богдана Хмельницкого этот городок был обычным сотенным местечком Черкасского казачьего полка на самом рубеже Речи Посполитой и Крымского ханства. Но так как черкасским сотником и был сам Богдан, то после первых побед над поляками он сделал Чигирин своей столицей. После его смерти тут находилась ставка следующих гетманов — Юрия Хмельницкого, а потом Выговского и Дорошенко. Чигиринский период Украины вписался всего в три десятилетия — с 1648 по 1678 год. То есть, от начала так называемой «национально-освободительной войны против Польши» и до взятия города турками.