Воскрешение
Шрифт:
«Зачем же я, дурак, оставил Николь!» — клял он себя на чем свет стоит.
Но жуткий, страдальческий зов Пабло напугал ведьмака донельзя, сон как рукой сняло. За две недели он отследил путь ковена до Кельна... и все: Пабло с друзьями словно испарились.
Убедившись в бесплодности дальнейших поисков, Филипп решил вернуться к Николь — однако выяснилось, что разыскать ее по непонятным причинам тоже не может. А ведь благодаря связывающим их магическим узам, которые нельзя разъединить, он всегда должен определять местонахождение своей госпожи! Тем не менее, Николь от взора Филиппа скрывала темная густая завеса...
Илай вскрикнул — и проснулся. Его колотило, пот лил градом. По телевизору шел фильм «Собор Парижской Богоматери» на французском языке. Колдун не помнил, как уснул, не помнил, как включил телевизор...
Часы показывали два пополудни — значит, проспал он по меньшей мере минут тридцать. Илай чувствовал себя совершенно разбитым, выжатым как лимон.
Он и прежде порой доходил до полного изнеможения, но такого с ним еще не бывало — как будто умер и тут же воскрес. От жуткой мысли его передернуло.
Колдун встал, прошелся, разминаясь, по комнате и произнес несколько простеньких заклинаний. На первый взгляд ничего особенного с ним не произошло, и тем не менее казалось, будто чего-то не хватает...
— По всей видимости, мозгов, — буркнул он раздраженно.
К настоящему моменту поисковое заклинание должно было сработать. В конце концов, он ведь очень могущественный колдун!
А может, Николь просто не желает, чтобы он ее нашел? Мысль ранила Илая в самое сердце, взбесив ничуть не меньше, чем неудавшееся колдовство.
— Я требую ответа! — прорычал он в застывшую холодную пустоту.
Магические силы пришли в действие. На экране крупным планом высветился собор Парижской Богоматери — и телевизор отключился.
Илай потрясенно уставился на погасший экран. Он не стал искать логических объяснений: в воздухе витала магия, колдун чувствовал ее каждой клеточкой тела.
Очевидно, следующий пункт назначения — известнейший парижский собор, новая точка отсчета для поисков. Какая ирония! Ведь Илай все утро бродил там по крыше.
— Ну почему непременно в церкви? — вздохнул он.
Илай давно занимался темной магией, а потому прекрасно знал: не важно, что ты делаешь, не важно, кому приносишь жертвы, — иногда все равно не получаешь желаемое.
Наблюдая из глубины собора за людьми, истово молящимися перед зажженными свечами, колдун размышлял о том, что, в сущности, все религии схожи. Каждая оставила последователям вопросы без ответов, утраченные артефакты и горькое разочарование в попытках усмирить тягу к удовольствиям. Кроме того, они привили своим приверженцам стойкую любовь к обрядам.
Глядя на коленопреклоненных перед свечами прихожан, Илай вспоминал, сколько ночей он провел практически за тем же занятием.
Что следует искать в соборе?
Впрочем, полученное сообщение толковалось предельно ясно, поэтому колдун еще какое-то время побродил по зале, рассматривая древнюю каменную кладку и пытаясь охватить взглядом величественную постройку. Наконец за неимением лучших идей Илай тоже зажег свечу и, выбрав место подальше от других молящихся, с улыбкой встал на колени.
Спустя несколько минут рядом с ним опустился старик, шевеля губами в беззвучной молитве. Колдун же изо всех сил сдерживался, чтобы не воззвать к Рогатому Богу
вслух. Пожалуй, было бы забавно, но... бессмысленно — к Николь это ни на шаг не приблизит.В руках молящегося соседа блеснуло серебро. Заинтересовавшись, Илай слегка повернул голову, ожидая увидеть четки, а увидел пентаграмму. Старик поднял глаза — взгляды пересеклись.
— Это же знак... магов, — тихо сказал Илай, намеренно избежав слова «викка».
— Не обязательно. Долгое время пентаграмма символизировала пять ран на теле Христа и пять чувств человека.
— Впервые слышу.
— Да, это известно немногим. Но я, юноша, из тех мест, где христиане знают о своей религии куда больше остальных. Знают, кто они и чего ищут.
По спине пробежал холодок; даже в детстве Илай не испытывал такого страха, какой по необъяснимым причинам внушал ему старик. Он, несомненно, посланник — но от кого?
Молодой колдун облизнул внезапно пересохшие губы.
— Что же это за волшебное место?
— Бомбей.
«Ага! Значит, мне в Бомбей...»
Илай еще немного постоял на коленях, а потом загасил свечу.
АМАНДА
Особняк Мур, Скарборо
Дом жил, у него стучало сердце... По коридорам струилась кровь, мерно пульсировали стены — там-бам, там-бам, там-бам, — но об этом никто не догадывался. И она тоже забудет, едва проснется.
Покачиваясь, Аманда медленно спускалась по винтовой лестнице к подвалу, все глубже и глубже под землю, туда, где похоронены тайны, где во тьме на каждом шагу расставлены коварные ловушки.
— Аманда, одна не приходи... — прошелестел над ухом голос, призрачный, скользкий, холодный. Слова черными снежинками кружили перед глазами, разлетались в разные стороны и рассыпались в прах. — Ты знаешь, что принести... Знаешь, что мне нужно...
Пол под ногами напоминал шкурку ящерицы...
Аманда вздрогнула и проснулась. Тяжело дыша, она включила стоящую на прикроватной тумбочке лампу. Свет озарил злобные физиономии, придерживающие красно-зеленый полог над кроватью. Девушка невольно поежилась. Ухмыляющаяся маска с глубокими впадинами глаз и высунутым языком украшала все четыре эбеновых столбика под балдахином. Впрочем, изображение Зеленого человека было повсюду. Стоило ли тогда удивляться, что особняк Мур снится ей каждую ночь?