Воскрешение

— Похоже, сердце заработало!» — обрадовался про себя, не решаясь произнести заветные слова: «Началось! Она оживает!»

В бледно-голубом хирургическом костюме, шапочке, перчатках и бахилах поверх туфель, доктор стоял посреди больничной палаты, глядя то на монитор, то на маленькую, неподвижную фигурку под простыней.

Сердцебиение усилилось.

«Не сделать ли низкоамплитудную ЭЭГ? Хотелось бы увидеть активность мозговых волн...»

Облизнув пересохшие губы, он шагнул к кровати.

Глухой ночью, под проливным дождем, Найджел перевез ящик с телом в подвал своего дома, возведенного в викторианском стиле: в университете сохранить задуманное в тайне было невозможно. Эксперименты с кошками — это одно, а вот если в лаборатории обнаружат труп девушки... Как тогда объясняться?

От пожаров и наводнений здание практически не пострадало: треснуло несколько окон да развалился чердак. Доктор навесил брезент и... продолжил исследования.

По лбу стекали бусинки пота. Сердце колотилось от восторга и ужаса. На протяжении веков, тысячелетий ученые бились над загадкой жизни и смерти, а постичь заветную тайну удалось лишь ему, Найджелу Темару.

«Не только ученые, но и волшебники, — подумал он — Роуз со своими сподвижниками ждет не дождется от меня новостей».

Итак, свершилось: Кари ожила!

Страх улетучился, доктор бросился к драгоценной пациентке. Ее лицо осталось мертвенно- бледным; темно-багровый оттенок, свойственный покойникам, оно так и не приобрело. Под кожей слабо голубели вены, на щеках не вспыхнуло ни тени румянца.

«А вдруг она не оживет полностью», — забеспокоился Найджел, вспомнив неудавшиеся опыты с котами.

Первого воскрешенного кота он назвал Осирис — в честь египетского бога, восставшего из мертвых.

Доктор опасался, что девушка испугается, увидев подсоединенные к телу пять электродов, поэтому осторожно убрал два с плеч, а потом извлек из-под бинтов остальные. Сквозь хирургические перчатки Найджел чувствовал холод ее кожи — он специально поддерживал в комнате низкую температуру, чтобы не развивался процесс разложения.

Готово. Осталось стереть гель и клей, оставшиеся после электродов, но Темару не хотелось тревожить Кари. Он положил разноцветные диски на серый металлический столик для оборудования и снова накрыл тело простыней.

Веки девушки дрогнули, однако глаза не открылись. Упав на одно колено, доктор коснулся холодной руки под простыней: пальцы шевельнулись в ответ и крепко стиснули его ладонь.

— Кари, это Найджел. — Слова застревали в горле. — Ты... ты болела. Ты сейчас в Сиэтле. В б-б-безопасности...

Лицо ее исказила судорога.

— Тебе больно? Я могу дать что-нибудь!

— Голова... болит. Плохо. А мое... сердце... — Она попыталась выдернуть руку.

Доктор Темар побледнел: Кари не стоило знать, что с ней случилось, — по крайней мере, не сейчас. Кто знает, как отразится на воскресшей такое потрясение. Заготовленные речи, как назло, моментально вылетели из головы.

— Кари... Кари, теперь все хорошо.

От счастья он чуть не потерял сознание — с такой силой захлестнула его волна любви и радости. Доктор снял маску: пусть она в первую очередь увидит его лицо.

— Кошмары, — продолжила девушка. – АД.

По щеке поползла слеза.

— Ты голодна? Пить хочешь?

Повернув голову, Кари взглянула на Найджела — и он содрогнулся от ужаса: ее глаза были... мертвы. Как у робота. Или у скверно нарисованного компьютерного персонажа. Ни искры жизни. Неужели он где-то просчитался? А кошки...

«С кошками ведь тоже не все ладно, — шепнул ему внутренний голос, — Ты же заранее знал, что и с ней вряд ли получится, как задумано».

— Ты устала, — сказал доктор Темар.

Кари потянула простыню вниз, открыв плечи и половину груди. Слава богу, он хорошо ее перебинтовал после операции: сердце пришлось собирать по кусочкам, а потом восстанавливать раздробленную грудную клетку, склеивая осколки, словно пазл.

— Ты сильно пострадала, — вспомнил Найджел заготовленную речь, — Со мной связалась твоя приятельница. Роуз.

Губы Кари расплылись в улыбке — вот только взгляд ничуть не изменился.

— Да-да, Роуз, из Лондона... Она помогла мне Доставить тебя сюда, чтобы ты поправилась... Мы или, так будет лучше. Раны оказались серьезными — продолжал доктор Темар, — Требовалась операция на сердце и... кое-что еще.

Нет, он ничего ей не скажет. Никогда. А ее старым друзьям придется объяснить, что слухи о гибели Кари — досадная ошибка.

— Я свободна, — произнесла Кари свое первое предложение и улыбнулась еще шире.

Найджел задрожал. Ее глаза...

— Разумеется, свободна. А теперь давай-ка, поспи еще немного, — настойчиво сказал доктор.

— Я... кошмар, — Ее затрясло.

— Все в порядке, — успокоил он девушку — Я буду рядом.

Обернувшись, Темар схватил стоявший у кровати стул — от волнения он совсем о нем забыл,- демонстративно придвинул его поближе и сел.

— Ну вот, видишь? — улыбнулся Найджел.

Кари подняла голову, молча взглянула на свою перебинтованную грудь и снова положила голову на подушку. Он опять укрыл ее простыней, до самой шеи.

— Хорошо?

— Холодно, — прошептала девушка.

— Сейчас принесу одеяло.

Отодвинув стул, доктор встал и прошел через лабораторию к старинному шкафу. Громыхнул гром, ослепительно вспыхнула молния. Найджел лишь надеялся, что наводнения все-таки закончились, — ему не хотелось никуда перевозить Кари из теплого, безопасного места, где он мог о ней заботиться как следует.

— Вот то, что нужно! — обернулся доктор Темар с мягким голубым одеялом в руках – кровать оказалась пуста.

«Так быстро встала!»

Он удивленно заозирался по сторонам. Кари, совершенно обнаженная — если не считать плотный слой бинтов вокруг торса, — забилась в угол, прижимая руки к стене. Геката и Осирис снизу вверх таращились на девушку безжизненными глазами.

Они-то как тут очутились?!

— Я умерла, — спокойно сказала она. — Умерла.

— Нет-нет! — успокоил ее Найджел. — Тебе приснился дурной сон.

— Я была в аду, — Кари взглянула на повязки — Хочу посмотреть.

— Потом. Раны еще заживают.