Воскресший для мщения

Живоглот отпер ключом дверь, братва расступилась, и хозяин мощным пинком вбил своего гостя в свою квартиру. Михаил потерял равновесие и упал носом на пушистый палас живоглотовской прихожей. Слава Богу, что не разбил нос о трюмо с огромным зеркалом, стоявшее напротив входной двери…

О том, что с ним вообще сегодня обращаются довольно странно, как никто не обращался давным давно, он как-то не подумал. Потому что все эти годы проживал в состоянии некого затаенного страха, постоянно ожидая чего-то неприятного, какой-то расплаты за свою сытость, за особняк, за шикарную машину, за деньги, которым не знает счета. За все надо платить, он был не настолько глуп, чтобы не понимать этого. Раньше он платил Гнедому своими унижениями, участием в его мерзких изощренных оргиях, сначала своим участием, затем вместе с Ларисой, что было особенно ужасно, ведь он по-своему любил её, и она была его фактической женой. Но потом это прекратилось, Гнедой перестал приглашать его на вакханалии вообще, отношения стали чисто деловыми, и братки, даже такие крутые как Живоглот разговаривали с ним, управляющим казино, принадлежащим Гнедому, довольно почтительно… И вот… Наступила пора расплаты за привольную сытую жизнь…

Орава ворвалась в квартиру, и входная дверь громко захлопнулась. Живоглот приподнял Лычкина, схватил его за грудки и сильным ударом кулака в челюсть отправил в гостиную. Михаил загремел на пол гостиной, роняя стулья на своем пути. Живоглот подбежал к нему и сильно ударил его в солнечное сплетение своим замшевым ботинком на толстой подошве.

Михаил оглядел комнату — Гнедого не было. Ничего, это в его вкусе. Сейчас его отметелят как собаку, а потом войдет и о н весь в белом смокинге, как в анекдоте…

Но Живоглот продолжал метелить, мрачно, молча, а Гнедой так и не появлялся ни в белом смокинге, ни в черном…

— За что? — хрипел, извиваясь на полу Михаил, теряясь в догадках по поводу происходящего.

— За что, говоришь? — тяжело дыша, прохрипел Живоглот, устав и садясь на стул. Закурил, пустил дым в лицо валявшемуся на полу Михаилу. В дверях стоял Игорь, молча, с ужасом смотрел на жестокое избиение своего школьного друга.

— Да, за что, спрашиваю? — приподнялся с пола на локтях Михаил, сплюнул на пол кровь из разбитого рта, попробовал языком, не выбиты ли зубы. Вроде, целы.

— Чего плюешь, сучара, в моей квартире? Сейчас языком заставлю вылизывать, падло, — шипел озлобленный Живоглот.

— За что? — встал с пола Михаил, вдруг почувствовав некий прилив сил. Он твердо знал одно — он ни в чем серьезном перед братвой не виноват и будет стоять на этом до конца. И это будет единственно верным поведением в данной странной и опасной ситуации.

— Ты тачку в сервис гонял? — спросил Живоглот.

— Ну, гонял, Гена её о дорожный знак шарахнул. А что, нельзя её чинить? — пристально поглядел на Живоглота Михаил.

— Чинить-то можно, — усмехнулся Живоглот. — Нужно даже… Только смотря, что у тебя в тачке в багажнике лежит… А ну-ка, расскажи поподробнее о сегодняшнем утре…

И он пристально, жутким немигающим взглядом поглядел на стоявшего перед ним Михаила. Михаил, припоминая подробности, рассказал все — от выезда с дачи, до того, как они с Геной отвезли машину в автосервис. И только он успел закончить свое повествование, как в дверь позвонили, и в комнату влетел от сильного удара ничего не понимающий шофер Гена.

— Да вы что, братаны? Озверели, что ли?

— Молчи! — крикнул Живоглот Лычкину. — А ты говори, рассказывай поподробнее, как машину грохнули и что у вас в машине было…

Гена подробно рассказал о прошедшем утре, с того момента, как они проснулись, сели на машину и поехали в Москву, как пошел дождь, как их машину занесло, как Лычкин на него ругался и как они поехали в автосервис. Все полностью совпало с рассказом Михаила.

— А что у тебя, мил человек, в багажнике было, когда ты намылился везти своего хозяина в Москву? — спросил его, гнусно улыбаясь, Живоглот.

— Как что? — вытаращил глаза Гена. — Как положено — запаска, аптечка, ключи там всякие, ну ещё — пара бутылочек пивка на всякий пожарный, пара бутылочек минералки, и все, вроде бы… Я лишнего в багажнике не таскаю, порядок люблю…

Братки переглянулись.

— Да уж, порядочек у тебя — просто атас, — мрачно глядя на Гену, процедил сквозь зубы Живоглот. — Такой порядочек, что дальше некуда…

— Да чего такое случилось, Коляка? — не выдержал Игорь. — Чего творишь? Объясни, что за базар…

— Соплив ты еще, чтобы меня спрашивать, Игоряха, — зловеще улыбнулся Живоглот, хотя по его лицу было видно, что он поверил словам Гены. А раз Гена ничего не знает о трупе, вряд ли виноват и Михаил, не стал бы он класть труп в багажник, зная, что шофер может в любой момент его открыть. И рассказы их полностью совпадали… А козла отпущения им искать ни к чему, тут дело серьезное и разбираться тоже надо серьезно.

Однако, решил напоследок попугать Михаила основательно.

— Тащите его, хлопцы, в мою тачку. Отвезем за город и шлепнем там, как приблудного пса. Нечего тут с ним ля-ля разводить, не хочет говорить, пусть подыхает… Даже пули тратить не станем, плеснем бензинчиком и чиркнем спичкой. И все… А управляющим казино другого назначим, вот, Игоряху, например, чем не управляющий? Ничуть не хуже нашего Мишеля.

Но Игорь не хотел такими жертвами стать управляющим.

— Охренел ты, что ли, Коляка? — Игорь вдруг осмелел и стал наступать на старшего брата. — Мало нам Миха добра сделал, путевки мамаше доставал, лекарства, и для дела он тоже постарался не хуже других, прибыли сколько для общака сделал. А ты что гонишь, что темнишь? Объясни, говорю…

Живоглот снисходительно улыбнулся и подмигнул браткам, смотрите, мол, какой вояка вырос.

— А то что? — спросил он младшего брата.

— А то вырублю ща, не погляжу, что ты бугор…

Живоглот расхохотался и хлопнул брата по плечу.

— Не вырубишь, это я тебя, твоего школьного кореша и нашего другана Гену ща вырублю тем, что скажу. Только не обделайся со страха, управляющий гребаный… То, что было — это цветочки, ягодки только начинаются… Темнить не стану, остальные в курсе… Короче, Мишель, в багажнике твоей машины, сданной в сервис к Жиклеру и Кардану — труп. Сильно обгоревший, причем…

— Труп? — хором воскликнули Михаил и Гена. Игорь же просто раскрыл свой большой рот и никак не мог закрыть.

— Труп, труп, хлопчики, — ядовито улыбался Живоглот. — Закрой рот, братишка, муха влетит… Но и это ещё цветочки… Сильно обгоревший, но не настолько, чтобы его не узнать. И Жиклер и Кардан узнали его…

— Так что же это? — снова хором спросили Михаил и Гена. Но Михаил как-то неуверенно, потому что он понял, ч е й это труп. Он почувствовал, как немеют у него руки и ноги, он пожалел, что родился на свет, он пожалел, что польстился на шальные деньги, лучше бы ему было прозябать в нищете, чем доживать до такой страшной минуты…