Воскресший гарнизон

— Открывайте огонь по лесным группам. Подпустите и истребляйте. Поиграйте им на нервах. Пусть полякам кажется, что пули сыпятся со всех сторон и в основном — из поднебесья.

Метод «кукушечьего отстрела»-барон применял еще в сорок первом против партизан и хорошо знал, что такая стрельба издали не только наносила немалый урон, но и жутко нервировала лесных бродяг. Причем Штубера удивляло, что сами партизаны на вооружение этот метод почему-то так и не взяли. По крайней мере, его отряду «Рыцарей Черного леса» сталкиваться с ним не приходилось.

Обнаружить «кукушку» всегда было трудно, даже зимой, когда значительная часть деревьев оголена. Особенно если стрельба велась с нескольких точек. Первыми успешно и массово усаживали своих снайперов-добровольцев на деревья финны, во время нападения на них России. Штубер знакомился с опытом «коршунов Маннергейма» и знал, что, основательно прореживая ряды русских, эти «кукушки» приводили их в ужас, заставляя панически бояться лесов, обходить которые в Финляндии, увы, было невозможно.

Кроме всего прочего, зомби еще оказались и превосходными стрелками. Рассредоточившись по деревьям на склонах возвышенности, они подпустили обе группы метров на сто и расстреливали партизан, как в тире. Причем уцелевшие после первых выстрелов поляки не сразу поняли, в какую засаду они попали. Вместо того, чтобы тут же открыть ответный огонь, они еще какое-то время метались по редколесью, а затем залегли, как бы занимая круговую оборону. И в этом была их главная ошибка. При кукушечьей засаде, да тем более в зимнем лесу, всяк лежащий представлял собой прекрасную неподвижную мишень.

Партизанам нужно было не залегать, а прижиматься к стволам деревьев, как это делали сами «древесные стрелки», и тогда уже открывать огонь. В этом-то и заключался кровавый опыт войны, который не сразу, но все же извлекли для себя красноармейцы, брошенные Сталиным на подступы к «Линии Маннергейма», на завоевание финских земель. Если же бойцы оказывались на открытой местности, предпочтительнее было прибегать к «заячьим метаниям», дабы затруднять прицельную стрельбу.

— Сколько у вас снайперских винтовок? — спросил Штубер у подоспевшего со своими солдатами оберштурмфюрера Грайфа.

— Всего две.

— Для моих зомби-снайперов этого достаточно, Грайф. Осмотрите поле боя. Тяжело раненых добить, а всякого способного еще хотя бы полчаса продержаться на этом свете, доставить ко мне в виде языка.

Выяснив у наблюдателей, что уйти из-под обстрела удалось не более семи партизанам, барон приказал «древесным стрелкам» прекратить огонь и, загнав пробившийся в обход прибрежных болотистых низин тягач на вершину возвышенности, взобрался на его бронированную кабину. Отсюда, прислонившись к ветке сосны, он прекрасно видел группу десантников. Стрельба солдат, которые прочесывали лес, начала смещаться в юго-западную часть леса, завершавшуюся поросшими кустарником холмами и оврагами, благодаря которым партизаны, очевидно, и проникли в «особую наземную зону «Регенвурмлагеря», а десантники все еще продолжали отсиживаться в плавневом кустарнике на конечном изгибе косы, окаймленной всего лишь тремя старыми ивами.

В начале отстрела зоркий «Зомби-035» уже сообщил Штуберу, что двое диверсантов попытались по льду перебраться на соседний остров, но провалились. Причем спасло их только то, что пролив оказался неглубоким и товарищи вытащили их назад на косу. Почему диверсанты оказались на кончике этой едва приметной плавневой косы и где на самом деле находится «лисий лаз», благодаря которому они могли попасть в подземелье, все это еще только предстояло выяснить.

Скорее всего, русские диверсанты решили дождаться там темноты, чтобы затем уже пробираться к лазу. Что же касается польских партизан, то они считали: раз диверсанты в плавнях, значит, задача выполнена и можно уходить. Вот только все их планы спутало донесение внедрившегося в партизанский отряд или в польское подполье агента германской контрразведки.

Тем временем надвигались сумерки, и теперь диверсанты надеялись только на одно — что партизаны уведут немцев за собой, а они, незамеченными, спокойно дождутся ночи и уйдут отсюда — то ли к лазу, то ли назад, на свою базу.

— Вижу диверсанта, который осматривает плавни и лес в бинокль, — сообщил «Зомби-035».

— Тоже заметил его. Этого не трогать, — приказал барон своим зомби, теперь уже вооруженным снайперскими винтовками. — Остальных попытайтесь уложить. Всех остальных бойцов, спустившихся с деревьев, бросайте на косу. Зебольд, берите это воинство, объясните ему задачу и доставьте сюда живым хотя бы одного из этих диверсантов. Желательно командира.

5

Эльза уже намеревалась было поведать Лансу свою тайну, как вдруг из узкого бокового штрека, вход в который едва просматривался на противоположной стороне, гуськом вышло более двух десятков мужчин в одинаковых черных комбинезонах. Кто-то из девиц, успевших сойти с машин, решил подшутить над рабочими, вслед за ней послышались возгласы других секс-мерзавок, однако никакой реакции не последовало. Они направлялись в ту сторону, где произошла авария. Причем двигались неспешно, размеренно, а главное, в полном молчании, словно привидения.

— Это и есть зомби? — вполголоса спросила Аленберн, когда затих стук деревянных подошв, которыми были снабжены эрзац-башмаки этих «нелюдей».

— Они. Отряд зомби из аварийной бригады.

— А есть еще зомби, которых готовят как солдат?

— Зомби-воинов содержат отдельно и специально обучают. Форма у них тоже другая.

— Мне трудно судить, какие они в постели, но в любом случае секс-мерзавкам своим из зомби-взвода я не завидую.

— Одного из них вам доставят сегодня в номер нашего подземного отеля. Врачи утверждают, что на женщин зомби реагируют, как любые другие мужчины, истосковавшиеся по телесам бренным. Но еще более выносливы, а также, увы, склонны к гомосексуализму.

— Надеюсь, суровость законов рейха по отношению к гомосексуалистам их не касается? — поинтересовалась Аленберн.

— В их среде это даже поощряется, в виде эксперимента. — Ланс уже обратил внимание, что, услышав о «зомби на ночь» свое «нет» женщина не произнесла.

— Вообще-то я собиралась тотчас же отбыть из лагеря. Передать вам своих секс-мерзавок из рук в руки и отбыть. Но, очевидно, придется задержаться. Поддержать моих лебенсборянок, пока они немного освоятся в этих жутких условиях.

— Мудрое решение.

— Кстати, как ваши зомби? С женщинами они не слишком грубы?

— Не грубее всякого загрубевшего в окопах солдата. Особой нежности ожидать от них бессмысленно, тем более что большинство зомби — русские, которые вообще к сексуальным изыскам не привыкли, но и зверствовать, правда, тоже не решаются.

— Ну, если речь идет о сексуальных зверствованиях, — игриво повела бедрами Эльза, — то это терпимо. Хоть какие-то сексуальные испытания они проходили?

— Как бы между прочим. Испытывали на арестованных, приговоренных к казни польках. Те и те остались довольными. Замечу также, что перед каждым возлежанием зомби получают соответствующее внушение.

Услышав это, Аленберн облегченно вздохнула, тем самым еще раз давая понять, что идея с «зомби на ночь» ею все-таки принята.

Ланс ответил молчанием. Он стоял так, чтобы краем глаза наблюдать за несколькими девицами, сгрудившимися у передка передней армейской машины. Они явно были подавлены видом этого мрачного подземелья, хотя перед тем как усадить оберштурм-фюрера в машину, их наставница успела заверить, что дескать все секс-мерзавки прошли проверку «на переносимость замкнутого пространства, в том числе и подземелья». Оказывается, она имела в виду, что перед отправкой сюда девицы почти трое суток провели в штреках какого-то недостроенного подземного зіавода.