Восьмерка, которая не умела любить

Надо ли говорить, что у меня сердце ушло в пятки, а душа похолодела? Что там отец пел с утра про старые долги, которые нужно оплачивать? И эта его последняя фраза: «Я отговаривал ее как мог. Но — увы…» Черт, черт, черт!

Из груди вырвался глубокий вздох.

— Васек, гостью зовут Вера Бунина?

— Так точно.

Я дал отбой и сумасшедшим виражом вырулил на встречную полосу, едва не влепившись в пролетающий джип, однако не почувствовал ни грамма страха. Когда у тебя дома распаковывает чемоданы Вера Бунина, смерть можно приветствовать как счастливый поворот судьбы.

Ничего себе денек! Сначала известие об Ольге, выживающей меня из дома, затем мордобой с Лунатиком, а теперь еще невеста из Парижа. Гаспачо бурлил и пузырился, день выдался еще тот.

Старые долги

Чтобы в полной мере оценить, какой гаспачо заварился, нужно знать Веру Бунину и мою с ней историю, вполне наглядно иллюстрирующую житейскую мудрость: «Все добрые дела — наказуемы».

Вера Бунина была умницей и отличницей с рождения, а к моменту нашей первой встречи работала в рекламном отделе московского филиала отцовской фирмы, будучи счастливой обладательницей красного диплома факультета искусствоведения Московского университета, о чем бестрепетно и сообщила мне, едва, будучи официально представлен, я успел поцеловать ей ручку. При этом она немедленно извлекла из своего стола оный диплом и протянула мне для изучения. Выдав положенные охи и ахи, я вернул документ владелице, и сердце мое защемило от жалости. До чего же несчастной нужно быть, чтобы гордиться каким-то дипломом, пусть и красным!

Конечно, бог не слишком радовался, создавая эту девицу с фигурой палочки для мороженого. Вся она была длинная и плоская. Как меланхолично выразился о ней мой отец, «сплошная длина». Но все же у нее были неплохие зубы и интересный рисунок губ, а при старании хороший визажист мог бы сотворить из личика девушки вполне приятное для глаз зрелище. Во всяком случае, я решил морально поддержать Веру, а потому принялся рассыпаться в комплиментах по поводу ее девичьей хрупкости, изящества и сумасшедшей глубины бездонных глаз. Бунина зарделась, смутилась, забыла про свои дипломы и прочие комплексы и немного похорошела. И тут я легкомысленно пригласил новую знакомую на кофе в ближайший ресторанчик, совершенно не предполагая, какими роковыми последствиями это чревато.

— Вы знаете, здесь очень интересно работать. Хотя мой профиль — искусствоведение, и порой ужасно хочется все бросить и просто пойти преподавать в школу, — сообщила мне Вера, неумело закуривая сигарету под кофе-гляссе. — Но квартиры в Москве такие дорогие, что, боюсь, на зарплату преподавателя я ноги протяну. И все равно, диплом помогает мне даже в коммерции. К примеру, сады Семирамиды — мой конек. Кто лучше искусствоведа знает детали этого одного из семи чудес света, которые можно интересно обыграть, использовав в рекламе и оформлении каких-нибудь шикарных духов фирмы, носящей то же название? Я придумала помещать тексты коротеньких легенд и исторических фактов на коробочках для кремов и духов.

Наша беседа протекала в основном в русле истории, и я пришел к выводу, что Вера — хоть и блекленькая, но зато весьма умная и эрудированная особа. Мне захотелось сделать для нее что-то доброе, и я снова стал петь комплименты, а под финиш посоветовал кардинально изменить цвет волос, покрасив их, к примеру, в лимонно-желтый цвет. Словом, я как мог вдохновлял ее.

А на следующий день Вера явилась ко мне домой (это было сразу после отъезда мамы в Танзанию) и… соблазнила, как мальчишку. Возможно, девушка ослепила меня лимонными волосами, или просто я тогда искал отдушину, перманентно находясь в состоянии жестокого похмелья, но факт остается фактом: она меня сделала.

Самое же сложное и трагическое началось после. Синий чулок почувствовал себя женщиной и, видимо, получил от этого ощущения колоссальное удовольствие. Вера меняла наряды и прически, покупала кучу абсолютно ненужных или попросту дурацких вещей для дома и сада, но самое ужасное — жила в моем доме и выставить ее вон не было никакой возможности. В какой-то момент я попросту сбежал в Париж, по телефону дав бедняжке пространные объяснения по поводу того, что дела фирмы требуют моего присутствия в столице моды и Франции.

Какое-то время Бунина изводила меня звонками, но в конце концов это прошло. Через год я на цыпочках вернулся в Москву и, во избежание недоразумений и ЧП, попросил отца перевести талантливого искусствоведа с красным дипломом в парижский офис. Старый Лис скрепя сердце выполнил мою просьбу. Минул еще год, и вот сегодня он позвонил и произнес длинную речь про долги наши. Мог бы сказать короче и гуманнее: «Сынок, где лучше тебя похоронить?» Разумеется, я бы выбрал Париж.

День гаспачо 2

Всю дорогу домой я мысленно беседовал с богом, спрашивая его, отчего он так бескомпромиссно настроен против меня, грешного. Конечно, у меня много недостатков, но в общем и целом я достаточно славный и безвредный парень и заслуживаю большего снисхождения. Ну, ладно, свалился мне на голову Заки — в конце концов, он старый друг. Пусть закружилась история с трупами — можно сказать, это пища для моего аналитического ума и оживляющая доза адреналина. Я был бы в силах смириться даже с нахальной сестрой на пару с киноведкой Светой, тем более что последняя вроде как отстала и от меня, и от моего садовника. Но Вера Бунина до кучи — пожалуй, уже перебор.

Васек встретил меня в дверях и тут же потащил на кухню с благоухающими, булькающими, умиротворяющими кастрюльками на плите.

— Гостья в душе, — почему-то шепотом сообщил Щекин. — У нас есть время подготовиться. Что ты намереваешься делать?

— Естественно, выставить ее, — быть может, чересчур озлобленно ответил я. — С чего она взяла, что я на ней женюсь?

Васек только пожал плечами. А затем тем же конспиративным шепотом рассказал подробности появления Веры и то, как встретили ее моя сестра и Заки.

— Ольга рвала и метала, — взволнованно повествовал Васек. — Даже собиралась выкинуть за ворота Верины чемоданы. Но Заки убедил ее не вмешиваться до твоего возвращения и уволок в спальню.

— Что же делать, что же делать… — как шарманка, повторял я, шагая по кухне взад-вперед. — Нужно что-то придумать, нужно что-то придумать…

Тут гениальная идея озарила мой усталый мозг. Я замер на месте, заставив Васька тревожно нахмуриться, и торопливо достал свой мобильник. Сегодня получался самый настоящий день звонков.

Набрав нужное количество цифр и услышав отклик, я ответил на приветствие, а потом блестяще провел короткую, но содержательную беседу. Смысл ее был в том, что я приглашал в свой дом бригаду мастеров на все руки, дабы довести до победного финала историю с биде, джакузи и сортиром на втором этаже.

Внимательно прослушав мои реплики, Васек по окончании разговора восторженно зааплодировал.

— Ален, это гениально! Сантехники выживут из дома кого угодно!

— Именно, — согласился я. — Я убью сразу двух, нет, трех зайцев: сделаю вторую ванную комнату, выживу Веру, а заодно и Ольгу в придачу. Сестрица ведь не захочет спать в помещении, где пробьют проем в истинный ад со сваркой, цементной пылью и прочими радостями.