Восьмирье. Книга 6. Рыцари Тумарья

Вместо ответа мальчик молча ткнул пальцем в один из коридоров замка.

– Спасибо, – ответила Вика и пошла в указанном направлении, успев, впрочем, заметить облегчение на лице её неразговорчивого собеседника.

В просторном помещении за огромным длинным столом сидели рыцари.

«Интересно, а они вообще их снимают?» – подумала Вика, глядя на спадающие на пол красивым складками длинные белоснежные плащи. Наверное, ужасно неудобно всё время в них ходить!

Все рыцари заметили появление Вики, но никто не улыбнулся и не сказал ни слова, они лишь молча уставились на неё, и, честно говоря, под их взглядами – не то чтобы недружелюбными, но явно не тёплыми – Вике захотелось попятиться.

– Доброе утро! – услышала она голос папы, которого не заметила среди белизны плащей. – Садись завтракать!

– Спасибо, – вежливо ответила Вика, направляясь к столу и чувствуя себя крайне неловко под взглядами рыцарей Тумарья. Она надеялась на разговор с папой один на один, а не в присутствии массы посторонних. Ей более чем хватает того, что для неё и папа всё ещё посторонний!

Усевшись на свободный стул, Вика в восхищении уставилась на стоявшую на хрустящей скатерти фарфоровую тарелку. На ней была не просто роспись, а целая картина! Настоящее произведение искусства, из такой даже как-то неловко кушать…

Девочка покосилась на тарелки соседей. Так и есть, у них тоже картины на фарфоре. И чашки расписаны под стать. И чайник. И блюда, на которых лежит еда. И нигде роспись не повторяется, везде новые сюжеты. Вику так и тянуло убрать с некоторых блюд лакомства – просто чтобы увидеть картины целиком.

Папа положил Вике целую горку блинчиков и поставил рядом вазочку с вареньем. И блинчики, и варенье были самыми обычными, без экзотических добавок вроде солнечных зайчиков или воспоминаний, но это не мешало им быть очень вкусными. Особенно для того, кто не ел, кажется, целую вечность!

Вика с аппетитом слопала целых пять блинчиков, прежде чем заметила, что столовая незаметно опустела и за столом, кроме неё с папой, остался только один рыцарь, с чёрными волосами до плеч и белой бородой. Чёрно-белый контраст напоминал шахматную доску.

Выражение лица у шахматного рыцаря было сердитым и недовольным. Он просто не выспался – или не рад видеть постороннего в замке? Или же его настроение – побочный эффект Тумарья? Рыцари проводят в нём много времени, и, возможно, оно потихоньку на них действует даже сквозь купол и доспехи.

Впрочем, Маркус ходил через Тумарье вообще без защиты. Не сказать, конечно, что темноход представлял собой образец жизнерадостности, но и таким хмурым он тоже не был.

– Ты ей уже рассказал? – спросил рыцарь папу.

Вика напряглась: ей не понравилось, что о ней говорят так, словно её здесь нет, и что она ещё и не понимает, о чём речь.

В воздухе снова запахло лужами и подвалом, и Вика нахмурилась. Почему папа тревожится? Ведь дом должен быть местом, где тебе спокойно и безопасно. Хотя форпост в Тумарье – всё-таки не его дом, скорее временное прибежище.

Папа всё тянул с ответом, и Вика не выдержала.

– Что он мне должен был рассказать? – спросила она.

Шахматный рыцарь одарил её недовольным взглядом. Потом таким же взглядом одарил папу, и тот виновато пожал плечами:

– Времени не было.

– Значит, придётся это сделать мне. – Рыцарь уставился на Вику тяжёлым взглядом, под которым ей захотелось заёрзать на стуле, словно ученице, пойманной на шалости строгой учительницей. – Твой кулон, – указал он пальцем на шнурок у девочки на шее.

– Да? – насторожилась Вика.

– Нам нужно проверить, можешь ли ты его носить.

– Что значит «можешь ли носить»? Я же его уже ношу, – полностью потеряла нить едва начавшейся беседы Вика.

– Ты её запутал, – сказал папа рыцарю и обратился к дочке: – Ты же знаешь, что это за кулон? – И, не дожидаясь, ответил сам: – Конечно, знаешь! Так вот, им нужен твой осколок, чтобы соединить его с другими…

– Эй! – возмущённо воскликнул шахматный рыцарь и ударил кулаком по столу так, что фарфоровая посуда подпрыгнула и звякнула. – Ты что, собираешься выложить ей все карты?

Папа не обратил внимания на его слова и продолжил:

– Рыцари Тумарья хотят, чтобы с помощью своего осколка ты попробовала соединить остальные осколки Сердца в одно целое.

– Они что, собрали все осколки?! – удивилась Вика и бросила быстрый взгляд на шахматного рыцаря. Она не думала, что выражение его лица может стать ещё более угрюмым, – угрюмее уже некуда! – но ему это удалось.

– Нет. Но мы думаем… они думают, что если собрать их достаточно много, то можно соединить вместе то, что есть, а они собрали уже немало…

– Хватит, – перебил шахматный рыцарь и махнул рукой. – Ты уже столько выболтал, что вас двоих только убить и осталось, чтобы сохранить секрет! А раз так, то давай лучше я расскажу, ты всё говоришь неправильно!

Вика испуганно уставилась на собеседника. Убить? Он серьёзно? Но за что? И потом, это же рыцари Тумарья! Разве рыцарям не полагается быть благородными, справедливыми и вообще кладезями человеческих достоинств?

– Чтобы собрать Сердце Восьмирья, нужно не просто сложить все его осколки. Сами собой они не склеятся, это может сделать только Иизбранный.

Последнее слово рыцарь произнёс с таком чувством, так растягивая «и», что можно было буквально услышать заглавную букву слова.

– И вы думаете, я – эта самая… избранная? – прошептала Вика, чувствуя, как от волнения даже начинает слегка шуметь в голове. Она – избранная? Что, прямо как в любимых книгах, которые она читала, и фильмах, которые пересматривала по многу раз?

– Нет, конечно! – пренебрежительно фыркнул рыцарь, разом разрушая все ещё толком не оформившиеся великолепные картинки о самой себе и о будущем Восьмирья, которые появились в Викином воображении. – Иизбранных – единицы. Или вообще одна… единица.

– Или ни одной, – тихо заметил папа, и рыцарь послал ему хмурый взгляд.

– Я всё равно не поняла, – вздохнула Вика.

Рыцарь закатил глаза, будто призывая небо в свидетели: смотри, какие очевидные вещи мне приходится объяснять!

– Сердце Восьмирья может соединить только настоящий король, – наконец торжественно начал он. – Или королева. Или их потомки. Собственно, короля с королевой давно нет, так что весь наш расчёт – на королевских потомков. Они и есть Иизбранные.

– Точнее, если кто и может быть Иизбранным, то только кто-то из них, – уточнил папа.