Восьмое Небо
Шрифт:
Внутри, за стальной грудиной, что-то саднило. Начало саднить с самого утра и все не отпускало. Должно быть, что-то с главным валом. Время от времени сквозь прорехи в некогда монолитной броне внутрь проникал всякий сор, пеньковые волокна да древесные опилки. Надо бы снять панцирь и попросить Тренча как следует поорудовать щеткой и масленкой…
На квартердек Дядюшка Крунч вышел, надеясь переговорить с Ринриеттой с глазу на глаз. Но она его перехитрила – капитанский мостик был пуст. Бесцеремонно вызванный «Малефакс» был мрачен и не словоохотлив. Покинув штурманскую, капитанесса изволила пройти в свою каюту и заперлась там, строго-настрого приказав не тревожить
Дядюшка Крунч рассердился так, что едва не раздробил лапой кусок планшира.
Она знала. Знала, что он попытается переубедить ее – и нарочно скрылась. Ох, Ринриетта… Что же ты творишь в этот раз? Сможет ли Роза тебя вразумить, раз это не удалось старому абордажному голему?
Дядюшка Крунч видел с квартердека кусок верхней палубы, где готовилась отшвартоваться шлюпка. Никто из отбывающих не отягощал себя чрезмерным запасом вещей. Корди захватила лишь несколько бочонков с зельями, уже погруженных в шлюпку. Сейчас она стояла поодаль, обняв впившегося в нее вомбата и, кажется, что-то ласково нашептывала ему на ухо. Дядюшка Крунч не хотел слышать, что.
– Она говорит ему «Будь хорошим котом. Слушайся капитанессу и не тащи все что попало в рот». А еще она говорит, что будет писать ему каждый день. Пусть он внимательно слушает ветер, Роза наверняка донесет ему все, что она скажет. А еще…
– Заткнись, проклятый сквозняк! – рыкнул Дядюшка Крунч. Злясь на себя за то, что не ощутил присутствия гомункула. Злясь на Ринриетту. Злясь на чертового ската, которому и горя нет, знай себе выписывай петли в облаках…
– Я спросил ее, почему она не заберет Мистера Хнумра с собой, - тихо сказал «Малефакс», - Но она сказала, что его дом на «Вобле». Он каким-то образом сюда пролез и остался здесь, значит, тут ему и жить. Но я думаю, Сырная Ведьма была неискрення.
Злость Дядюшки Крунча заклокотала, испаряясь, забираясь обратно внутрь тяжелого тела. На какой-то миг ему даже стало стыдно. Неприятное чувство, совершенно человеческое, похожее на сухие острые хлопья ржавчины, налипшие изнутри корпуса.
– Я тоже, - сказал он, - Она просто не хочет, чтоб Мистер Хнумр остался на необитаемом острове. Знает, что их там ждет. Слушай…
– Нет.
Пальцы голема со скрежетом сошлись вместе. Будь на их пути какая-то преграда, уже рассыпалась бы в крошку.
– Ты же не знаешь, что я хочу сказать!
– Знаю, - печально вздохнул гомункул, - Но не потому, что я умею читать мысли. Вы хотите попросить, чтоб я поговорил с капитанессой. Отговорил ее. И я говорю – нет. Она не станет меня слушать.
– Ты должен попробовать!
– Неужели вы думаете, что я не пытался?
Дядюшка Крунч ссутулился, несмотря на то, что его конструкция не была рассчитана на это, бронепластины протестующе заскрипели.
– Извини.
– Капитанесса приказала мне заткнуться. И я знаю ее слишком хорошо, чтобы понять – сейчас она не станет никого слушать. Ей надо отгореть. Люди горят долго, мистер Крунч, куда дольше, чем корабли. Я помню одну баржу, на которой загорелась смола. Она горела четыре дня. Четыре дня в небе висел огромный костер…
– Ринриетта горит уже две недели, - буркнул Дядюшка Крунч, - И, что еще хуже, совершенно не борется за живучесть. Она опалит слишком многих, если не сможет взять эмоции под контроль.
– Пиратский Кодекс не оставляет ей свободы для маневра. Предателю полагается смерть. Согласитесь, она выбрала самый мягкий ее вариант.
– Я не верю, что Габерон, Шму и Корди – предатели.
– Там, в штурманской,
я сказал вам правду.Дядюшка Крунч развернулся на месте и зашагал вдоль мостика, надеясь ритмичными шагами приглушить свербящее чувство в груди.
– Какая-то ошибка. Эти трое не могут быть шпионами!
Несмотря на то, что гомункул был бесплотным магическим духом, Дядюшке Крунчу показалось, что тот покачал головой. Должно быть, случайное движение воздуха над палубой…
– Я тоже не сразу в это поверил, старик. Я несколько раз все проверил, прежде чем осмелился доложить капитанессе. Но все выглядит именно так. Крайне паршиво, как по мне, но мы с этим ничего поделать не можем. Они шпионы, как на это ни посмотри. С точки зрения Пиратского Кодекса, предатели.
– Что за шпионы такие, которые годами и месяцами шлют лишь координаты? – яростно прогудел Дядюшка Крунч, - Может ты объяснишь мне?
«Малефакс» поник, превратившись из беспокойно посвистывающего ветра в едва шевелящийся кисель.
– Хотел бы я знать. Капитанесса полагает, что раз уж в деле участвуют Сестры Пустоты, в этой истории может быть замешан ее дед. У Восточного Хуракана был скверный нрав, его седую голову мог заказать кто-нибудь из влиятельных готландских баронов…
Дядюшка Крунч издал презрительный смешок, похожий на скрежет консервной банки.
– Мы с тобой оба знаем, что старик здесь не при чем, верно?
– Да, - задумчиво обронил гомункул, - Даже если кто-то интересовался его судьбой из-за старых грешков, он должен был утратить любопытство еще семь лет назад.
Дядюшка Крунч зачем-то поискал взглядом в облаках давешнего ската. Но, конечно, не нашел. Скаты никогда не унижаются до объедков, а еще они одиночки и весьма подозрительны по своей натуре.
– В подчинении Розы тысячи ветров, - негромко заметил он, - Но лишь два из них тянут людей вперед быстрее всего. Первый – это ненависть. Или любовь, что одно и то же. Второй – это деньги. А теперь скажи мне, что не подумал о том, о чем подумал я.
– Я гомункул, а не ведьма, - досадливо буркнул «Малефакс», - Я не умею читать мысли!
– Но ты понял, что я хотел сказать.
– Мы оба поняли с самого начала, не так ли? Сокровище.
Дядюшка Крунч со скрежетом склонил голову, изобразив неуклюжее подобие человеческого кивка.
– Да. Сокровище Старого Хуракана. Не знаю, как, но ушлые рыбешки из Унии в адмиральских мундирах пронюхали про него. И торопятся урвать свой кусок. Они слишком хитры, чтоб действовать напрямую, они лишь забросили удочки и терпеливо ждут…
– Проще намазать кусок облака на хлеб, – «Малефакс» сдержанно хохотнул, - Чтобы всерьез строить планы на кусок пирога, надо сперва поверить в то, что он есть. А мы, кажется, и сами в это давно не верим.
Дядюшка Крунч погрозил небу тяжелой рукой:
– Чертов сквозняк! Не вздумай ляпнуть подобного при капитанессе! Иначе…
– Не кипятитесь, мистер Крунч, - судя по движению воздуха над палубой, «Малефакс» поморщился, - Разумеется, при ней я никогда не усомнюсь, но… Взгляните правде в глаза, Алая Шельма уже давно не ребенок. Пиратская романтика обладает способностью туманить глаза не хуже крепкого грога, но рано или поздно приходит похмелье в паре с безжалостным пониманием. Наша капитанесса давно уже не верит в успех. За семь лет мы не получили ни единого подтверждения, что клад Восточного Хуракана существует. Ни единого, пусть даже смутного, обрывочного или двусмысленного. Вы всерьез полагаете, что в адмиралтействах Унии сидят мечтатели?..