Восьмой

Я посмотрел на окно гостиной. Свет горел, так что я предполагаю, что один или оба его родителя сейчас были дома.

— Ты собираешься рассказать им, что случилось?

— Не думаю, что я смогу это скрыть…

Его лицо действительно выглядело ужасно.

— Но это не имеет значения. Завтра меня всё равно заставят туда вернуться.

— Им всё равно?

— Папа однажды сказал, что это заслуженно.

— Что? Почему?

— Потому что…

— Ты гей? — спросил я.

Дэвид ничего не сказал, но я догадался, что именно поэтому его отец чувствовал, что Дэвид будто заслуживает время от времени побоев. Была небольшая пауза.

— С тобой всё будет хорошо?

Он пожал плечами.

— А какая альтернатива?

— Всё будет только лучше, — сказал я.

Не то чтобы я верил своим словам, но… Должно стать только лучше. На самом деле мы не заслуживаем того, чему нас подвергают. Дэвид не отреагировал на то, что я сказал.

— Что ж, — продолжил я, — мне лучше вернуться… Увидимся завтра. Никогда ведь не угадаешь, Пирс и его друзья могут больше и не появиться… Могут испугаться, что ты привлечёшь учителей, и они будут исключены.

Дэвид пожал плечами. Я повернулся к маме, которая всё ещё сидела в машине. Я мог сказать, что она становилась нетерпеливой, но ненавидел себя за то, что должен оставлять Дэвида вот так. Думаю, у каждого есть предел, и это должно быть его. Я его не виню. Я не пробыл здесь и вполовину так долго, как он, и уже близок к своему пределу. Я снова повернулся к Дэвиду, чтобы продолжить наш разговор, но он уже входил в свою парадную дверь. Не желая прощаться, он закрыл её. Может, завтра он придёт в норму, после крепкого ночного сна?

Я вернулся к машине и сел на переднее сиденье рядом с мамой.

— Он кажется спокойным, — сказала она.

Я бросил на неё взгляд.

* * *

— Что ты делаешь? — спросила миссис Прайс.

Я просто стоял перед классом. Мои мысли были в другом месте. Отвлёкся на минуту. Разочарован, что не хватает времени разобраться со всеми по отдельности.

— Нам нужно оказать помощь Бену.

— Он мёртв, — сказал я.

Я даже не посмотрел на него. Я просто знал, что он мёртв. Раньше его дыхание было шумным. Теперь я его совсем не слышу.

— Ты сядешь в тюрьму… — сказала миссис Прайс, — на очень долгое время.

— Я нет, — я улыбнулся ей и взглянул на пистолет.

— Ты убийца! — продолжила она.

— Пирс тоже! — крикнул я. — Хлоя… — я указал туда, где она всё ещё плакала. — Убийца! Линн… — я указал на девушку, сидевшую в задней части комнаты, рядом с тем местом, где сидел Пирс. — Убийца! Роберт… — один из друзей Пирса. — Убийца! Джон… — другой парень, близкий к Пирсу. — Даже Бен и Дэниел… Они все убийцы! Единственная разница в том, что они не брали в руки пистолет!

* * *

Уроки вот-вот начнутся. В классе тише, чем обычно. Похоже, Дэвид делает свой привычный трюк, задерживаясь до последней минуты, чтобы прийти в класс последним. С заднего ряда идёт шёпот. Я не могу его разобрать. Что-то о Дэвиде. Интересно, после вчерашней ночи, вернётся ли он в класс или его мама и папа наконец заберут его отсюда и отправят в другое место?

Я обернулся, чтобы посмотреть на остальных участников класса. Пирс и его друзья снова пропали. С ними та же старая история. Они задираются на кого-то, а затем исчезают на несколько дней. Через несколько дней они снова появляются из той дыры, в которую залезли, как будто ничего не произошло. Куски дерьма. При том настроении, в котором я нахожусь, вероятно, это лучше, что их не хватает. Не думаю, что смогу сохранять спокойствие из-за того, что они сделали прошлым вечером. Было бы не так уж плохо, если бы Пирс был один, но… Он и вся его банда? Я бы закончил так же, как Дэвид вчера.

Моё внимание снова обратилось к задней части класса, когда дверь открылась. Я почти ожидал, что это будет Дэвид, но это был не он. Вошла миссис Прайс; мрачное выражение на её лице. Что ж, это в новинку.

Класс молча смотрел, как она кладёт сумку около стола. Она выглядела так, словно ей понадобится пара минут, чтобы собраться с мыслями.

— Мы только что узнали, — сказала она спустя несколько минут, — что прошлой ночью Дэвид покончил с собой…

* * *

— В этом классе нет невиновных! — закричал я. — Ни одного! Никого! — я ткнул пистолетом в каждого ученика. Они изо всех сил старались уклониться от оружия. — Не ты! Не ты! Не ты! Ни один! Никто! Вам всем нужно понять… Вам нужно преподать урок. Здесь стоят только невинные… Я повернулся и увидел Дэвида, Линдси, Элизабет, Маркуса, Саманту, Кейт и Хелен.

— Там никого нет… — сказала миссис Прайс.

— То, что вы их не видите, не означает, что их там нет. Но они всегда здесь. Всегда ходят по коридорам, где их так долго мучили… Что я делаю? Что я здесь сегодня делаю? Кто-то должен был сделать это давным-давно…

— То, что ты делаешь… Это ничего не исправит. Это ничего не изменит…

— Исправит! Вы не понимаете. Люди услышат об этом. Эта история распространится по всему миру… Газеты, телепрограммы… Предупреждение для других, которые могут мучить своих одноклассников…

— Не исправит. Ты просто войдёшь в историю как ещё один психопат, убивающий невинных детей в своей школе…

— Так же, как и Дэвид стал очередным школьником в статистике самоубийств?

* * *

Короткие слова миссис Прайс были всем, что упоминали о Дэвиде в школе — по крайней мере, перед учениками. На утреннем собрании не было выступлений с предложениями помощи людям, находящимся в таком же положении, как и Дэвид. Советов по обращению с хулиганами тоже не было. Ничего не было. Даже местная газета почти не вдавалась в подробности об этом, когда она появилась на пороге школы через три дня после этого события.

Моей маме было жаль меня, потому что я потерял друга, но потом она стала говорить, что предполагала, что это может произойти. Она видела в его глазах, что он был обеспокоенным мальчиком; с израненной душой. Учителям тоже было нечего сказать. Очевидно, у Дэвида была затянувшаяся депрессия, которую он принёс с собой в новую школу — это зафиксировано в его досье из предыдущей школы. Я рассказал им об издевательствах, но это было более или менее скрыто. Пирс и его друзья, конечно, всё отрицали. Что было ещё хуже, так это то, что Пирс и его приятели, каждый раз, когда я смотрел на них, смеялись. Не знаю, как насчёт того, что… Неужели никто из них не чувствовал угрызений совести? Неужели они искренне считали, что не виноваты в том, что случилось с Дэвидом?

— Что ты здесь делаешь? — спросила мама.

Я сидел в кабинете отца. Кабинет, который обычно был недоступен из-за секретных документов, которые он иногда имел при себе. Я всегда не мог не задаваться вопросом, почему, если они были такими секретными, он приносил их домой и, что более важно, какая разница, допускали нас с мамой к ним или нет? Не то чтобы он оставлял их на своём письменном столе. Все они были заперты в его большом стенном сейфе. Кстати говоря… Как раз сейчас я отчаянно пытался угадать его комбинацию.