Воспитание грубиянки

Его тирада отрезвила меня, словно на меня вылили ведро воды. Ее худоба, болезненная бледность и синяки под глазами. Она была на грани. Сейчас я посмотрел на ее внешний вид совсем по другому. Мой ангел. У меня будет ребенок.

Я сжал кулаки еще сильнее.

Блядь. Сколько месяцев я потерял?

Дом.

Женя с Петей вообще смотрели на меня во все глаза, не переваривая поток информации. Это не бразильский сериал, но страсти в моей жизни кипели!

— Я убью этого, сукина сына! — снова взвыл я, готовый отправиться к ее дому.

— В смысле на цепь сажал? — голос Жени вывел на всех из транса. А я понял, что я ни хера не простой человек.

Мой мозг тоже не переварил эту информацию, я не мог посадить кого-то на цепь, тем более женщину, тем более моего ангела.

Я почувствовал ее запах, как будто она была рядом со мной, запах запеченного яблока с мёдом, очень нежный и сладкий. Наваждение не уходило. Воспоминания начинали возвращаться.

Дядя Витя никак не прокомментировал свою оговорку, но по его виду я понял — это была не метафора.

— Нужно поехать и поговорить с ней. — решил я, встречая насмешливый взгляд друга. Его немного выгнутая бровь начинала меня раздражать. — Я должен забрать ее, она будет жить здесь!

— Все-таки тебя хорошо приложили, дружище. — друг отставил кружку и жестко отчеканил: — Я не говорил с Эммой уже почти четыре месяца. Она добровольно или принудительно в том доме, я не знаю, и это раз. Она видела, как тебе отсасывает краля, когда ее чуть не убили, и думаю, она не очень настроена на душевные разговоры с тобой, и это два. И третье, у тебя в башке дырка не сама образовалась! И есть риск, что от второй чудесные руки Евгении тебя не спасут.

Женя автоматически посмотрела на свои руки, слегка погладив кольцо на пальце. «Чудесные руки». Кто-то атаковал ее по полной. Пикапер хренов.

Наверное, в глубине душе шашни моего друга меня бы порадовали, но сейчас это дико раздражало и казалось не уместным.

— Мне плевать! Я просто заберу её и привезу сюда. Хочет она там разговаривать со мной или нет, мне вообще по хую. Эмма принадлежит мне. И жить она будет со мной. А Дато я сотру в порошок, если он встанет на моем пути. — не узнаю свой голос. Во мне видимо возрождается Джо, который все это время спал. Именно он был в мастерской. Женя и Олег продолжали испуганно смотреть на меня. Не веря, что тот тихий парень мог говорить такое.

— У Дато много власти. — вздохнул дядя Витя. — Твой отец оставил дружбу с ним, потому что опасный он был, дурной. Ему человека, как муравья, придавить. Жалко, что так вышло, что мать твоя спуталась с ним… Не думаешь о себе, подумай о близких… О маме, об Эмме… нельзя нахрапом действовать. Тут нужно все хорошенечко обдумать.

Зубы заскрежетали от злости. Я понимал, что он прав.

— М-да, Витя, не хилая Санта Барбара у тебя! — не выдержал Петя. А Виталик так вытаращился на него, не сразу поняв, что это про меня. А когда, дошло захохотал над Витьком.

— Ждать придётся. — продолжил задумчиво дядя Витя. — Нужно, чтобы память у тебя вернулась, ты много что успел раскопать про отчима, папка у тебя была со всеми его махинациями. Хотел прикрыть его, но не успел. Да и сильнее ты будешь Джо, когда в голове твоей все встанет на место. Не нужно без повода подводить Эмму с ребеночком под удар…

— Сколько ждать? — прошептал я. — Я три месяца хожу так, и ничего и не вспомнил! Сколько мне нужно будет времени? Еще три года, а может быть пять? Пока мой ребенок в школу не пойдет?

— Дома ты начнешь вспоминать быстрее. — уверенно сказал Виталик. — Нужно неделю подождать, посмотреть динамику.

— Херь это! Времени нет!

— Ты должен принять и то, что, возможно, Эмма не захочет быть с тобой несмотря ни на что. — дядя Витя говорит грозно и серьезно со мной. Глаза у него блеснули. — Ты очень сильно обидел девочку. Дважды… Такое мало кто прощает. Я тебе не дам в третий раз ей сделать больно. Если она не захочет, ты только через мой труп заставишь ее снова против своей воли жить с тобой!

Дом.

Я отмахнулся от них и пошел осмотреться в доме, который якобы был мой. Я не помнил ни расположения комнат, ни мебели в них. И несмотря на то, что на стенах висели мои фотографии, я все равно ничего не узнавал. Здесь было как-то пусто.

Фотографии были в основном из моего детства и моих настоящих родителей. Я был точной копией своего отца: темные волосы, упрямое лицо, прямолинейный взгляд. Я словно смотрел на своё отражение. Я приложил руку к фотографии, где мы были всей семьей: я совсем маленький сидел на плечах у папы, а мама рядом держала его за руку. Эти фотографии — все что осталось у меня от семьи. Даже воспоминаний не было.

Я слегка стукнул по стене и пошел дальше. К моему удивлению, в моем доме была библиотека, очень светлая и уютная. Я стоял посередине комнаты, рассматривая корешки книг, не помня — читал ли я их. Постарался расслабиться, закрыть глаза, поискать в голове ниточки памяти, но внутри все молчало. Только сердце рвалось из груди.

На журнальном столике у дивана лежала красная книга “Город женщин”. В голове тут же вспыхнула картинка.

Эмма в бежевом плаще, такая красивая и не доступная, с книгой в руках, смотрит на меня — бросает злые взгляды, щеки горят. В ее глазах было столько презрения и ненависти. А я хочу я до потери сознания. Не слышу даже звуков окружающий меня, так сильно отбивает сердце в голову. Вновь почувствовал приступ ярости и возбуждения одновременно. Она была моей женщиной. Была. И теперь она, беременная моим ребенком, живет с кем-то вдалеке. Это было невыносимо. Не смогу ждать… Сжал книгу до одурения, ее книгу, которую она читала. Потом раскрыл и ее зарылся носом, вбирая в себя запах, хотел найти частичку её.

— Джо. — прошептала Женя у самого уха, даже не слышал как она вошла. — Прости меня, пожалуйста.

— За что? — немного резко ответил я, раздражённый, что она прервала мои мысли.

— Что не сразу сказала, что видела статью о тебе. Я думала, что в прошлой жизни тебя ничего не ждет хорошего, как оказалось так и есть, но у тебя будет ребенок… — ее голос немного отдавал грустью. И я повинуясь порыву, обнял ее, прижимая к себе, немного потеревшись о нее своим стояком, что не могло от нее укрыться. Она усмехнулась и отстранилась от меня. — Ты первый мой пациент с таким тяжелым случаем, даже не знаю, как тебя лечить.

— Все хорошо, Женька, я не держу на тебя зла. Напротив, я безумно благодарен Вам с братом, Вы такие крутые!

Она снова обняла меня, прижавшись щекой к груди.

— Знаешь, так удивительно, ты был так слаб и ничего не помнил, а уже тянулся к ее фотографии, гладил, спал с ней. Я думала, что это просто эротическая картинка, таких много. Но кто бы мог подумать? А? Меня никто никогда так не любил. — последние слова она сказала с такой грустью и сожалением, по-женски, что мне захотелось ее успокоить. — Прости, что стояла между Вами…