Воспитание младенцев в вере

Мы не можем представить себе, чтобы Господь бессмысленно гневался или наказывал произвольно. Точно так же истеричный, слабохарактерный, внезапно агрессивный отец, снимающий стресс вымещением злобы на детях – жалкая пародия на настоящего отца.

Хорошо, когда папа проводит много времени с семьей, но не лежа у телевизора. Хорошо, когда любит играть, гулять, общаться, и все это делает не с плохо скрываемым выражением скуки на лице, а с радостью. «Вот наследие от Господа: дети; награда от Него – плод чрева» (Пс. 126, 3). Относиться к воспитанию детей халтурно, к детским заботам и проблемам равнодушно – для верующего человека равносильно тому, что он отворачивается от дара Божьего, бросает подарок, полученный от Господа, в грязь.

Я помню, как мой папа, занятый в будние дни с утра до вечера, субботу и воскресенье посвящал нашей семье. Мы все вместе отправлялись в парк, лес, в музей, на выставку, в кино и потом обсуждали фильм. Примерно лет с 13-ти мы с папой часто стали гулять вдвоем. Мы говорили о жизни, я рассказывал о своих друзьях, смеялись над советской действительностью, тогдашним социализмом.

В одну из таких прогулок, это была осень, все было усыпано янтарными и багряными листьями, мы зашли на старинное кладбище. Мы читали надгробные надписи, пытались представить себе людей, живших 100–150 лет назад. В глубине кладбища чернели развалины старинного храма. Папа начал рассказывать мне о Церкви, о Иисусе Христе. Эти рассказы произвели на меня потрясающее впечатление. В следующее воскресенье мы условились пройти к действующему храму. Подошли к собору, стояли под дождем, смотрели на людей, выходящих оттуда, боялись зайти: коммунист и комсомолец. Мы знали, что существовал некий надзор за теми, кто посещал храм, а у отца, работавшего на государственном радио, если бы его заметили, могли быть серьезные проблемы.

Наконец я решился и зашел в храм. Золотое свечение, исходившее от подсвечников, икон, отовсюду (этого цвета не было в моем школьном-советском мире), аромат ладана… Удивительное пение, наполнявшее храм, струившееся сверху, с хоров (не помню, чтобы в моей «прежней» жизни пели сверху). Я был покорен храмом и сразу понял, что есть что-то безмерно выше и прекраснее, нежели наш серый безбожный мир.

Этот опыт определил в дальнейшем всю мою жизнь.

А что у вас?

Все лето по соседству с нашей дачей мы слышали по вечерам веселые детские визги и удары мяча. Даже хотели сходить, попросить, чтобы они не шумели в одиннадцатом часу вечера. Почему-то думалось, что это родители «гудят» и, хорошо подвыпив к вечеру, начинают тормошить своих ребятишек. Но потом мы познакомились с соседями и поняли, как мы заблуждались…

Стоило только показаться вечером Витиной машине, когда он возвращался с работы, так не только дочь Полинка, но и все окрестные ребятишки бежали за ней с криком: «Дядя Витя! Дядя Витя! Будем сегодня играть?» Каждый вечер они затевали, собрав целую ватагу разновозрастных ребят, то вышибалы, то футбол, то хоккей на роликах. Ни маму, ни папу не раздражали крики и беготня ребятишек, а у Полины никогда не было проблем с подружками и друзьями.

Другой пример, на тех же дачах. Два папы шли играть со своими шестилетними сыновьями в футбол «на большое поле». Вопроса «с кем играть?» не возникало. По дороге они обрастали ватагой пацанов, которые, обычно маясь от безделья на местных «бродвеях», уже издалека кричали: «Вы в волейбол или футбол? Можно с вами?» И с огромным удовольствием гоняют с малышней и их отцами 13 и 15-летние подростки. К сожалению, не много пап находит время, чтобы поиграть в мяч со своим сыном и его приятелями.

И стайки подростков слоняются вокруг магазина или сидят часами на скамейке возле волейбольного поля, ведя пустые, глупые, «беспонтовые» свои разговоры.

Из записей Императрицы Александры Феодоровны

«Просто преступление – подавлять детскую радость и заставлять детей быть мрачными и важными… Их детство нужно по мере возможности наполнить радостью, светом, веселыми играми. Родителям не следует стыдиться того, что они играют и шалят вместе с детьми. Может, именно тогда они ближе к Богу, чем когда выполняют самую важную, по их мнению, работу».

А что у вас?

Когда я только пришла в Церковь, я, естественно, активно взялась за «продвижение к светлой цели» своих детей. Особенного переусердствования, к счастью, не было: мы просто сидели вечерами, читали какие-то особенные места из Евангелия, из житий святых, обсуждали вместе. Это были наши тихие вечерние «душевно-духовные» разговоры. Все было бы прекрасно, если бы я не обратила внимания, что для меня и для детей это вошло как бы в привычку. Ну, как объяснить… Вот выдалась у меня свободная минутка, пришла я к ним, села поговорить – и сразу думаю: что бы такого им полезного, духовного сказать или прочитать. Или они сами льнут ко мне, зовут: «Мама, посиди с нами!» – и как бы подразумевается, что мы сейчас или Библию почитаем, или еще что-то в этом духе.

А папа – все остальное: мячик, возня, солдатики, настольный хоккей и т. д. и т. п. То есть такое подсознательное разделение: папа – жизнь и веселье, мама – занудство.

И дошло до меня: станет ли дальше от моих детей Бог, если я просто буду их любить? Просто буду дарить им свое драгоценное время! Играть в их игры, выслушивать их болтовню, отвечать на их вопросы… А проповеди? Ну, во-первых, каждый день нашей жизни – проповедь. А во-вторых, наши 10–15 минут перед сном для молитвы и… всего, чего бы мы ни захотели, – никуда от нас не денутся!

«Отодвинуть шкаф», или Розанов против Льюиса

А. Е.:

Больше десяти минут, даже в самом возвышенном настроении, эти маленькие проныры не могут выстоять спокойно. Душно, ничего не видно из-за спин, но крепкая мамина рука не выпускает. И вот, наконец, распахиваются сияющие врата и торжественный голос провозглашает: «Святая святым»…

В начале минувшего века известный писатель и философ В. Розанов сравнивал современную ему Церковь со шкафом, придавившим живую человеческую жизнь и веру. Маленькому ребенку кажутся особенно тяжелыми многоступенчатые службы и обряды Православной Церкви. Как вводить малыша в храм, как рассказать ему о вере? Как научить любить красоту Божественных служб, не навредив, не оттолкнув, не переусердствовав?

А что у вас?

Минувшим Великим постом я была на Таинстве Елеосвящения, или соборовании. Рядом со мной все время простояла маленькая девочка, которая «просто» была рядом с соборующимися родителями. Она не хотела сидеть, хотя родители ей сто раз это предлагали, называя ее вредной. Она просто очень стеснялась сидеть без них. Мать, кроме того, постоянно одергивала ее: то она вяло крестится, то не слишком низко кланяется. Надо ли говорить о том, что я сама стояла как на иголках, потому что мне было безумно жалко ребенка. Почему родители не могли сходить на соборование по очереди? Это Таинство совершалось каждую неделю…

Бедные-бедные наши дети. Зашиканные, задерганные, заранее осуждаемые за свой живой нрав и нелицемерное поведение. И туда им нельзя, и сюда, и то нельзя трогать, и се. И побегать после причастия неприлично, даже на улице: «Ты же только что причастилась!» Хотим сделать их такими маленькими «благочестивыми» старичками и старушками. Не мудрено, что мы полностью отбиваем нашим детям охоту идти в церковь – причем на всю жизнь.

Почему им нужно стоять тихо, если они ничего не понимают, когда читают, например, Евангелие? Даже я не понимаю и не слышу, просто узнаю по некоторым долетающим отрывкам, какое место читают. А они?