Воспитание морем

– Так на чем мы остановились?

Считая, что экзаменатор забыл о заданном вопросе, лейтенанты наперебой отвечали:

– Мы уже все закончили. Готовы отвечать на следующий вопрос.

Хитро прищурившись, Валерий Леонидович парировал выпад офицеров:

– Значит, не знаете длину цепочки футштока? Ну что ж, приходите завтра – продолжим разговор. А цепочку сходите измерьте и Слесарева прихватите с собой. Ему это тоже полезно будет. Только давление в цистерне проверьте, а то с шишками будете ходить.

По несколько раз механик заставлял лейтенантов рисовать схемы различных лодочных систем, рассказывать характеристики и устройство механизмов, лазить во все самые недоступные места корабля.

Так какая длина у футштока? Володя Слесарев (слева) и Вацлав Добриневский

Володя Слесарев, добродушный увалень высоченного роста, служил на подводной лодке в должности командира моторной группы. Закончив два года назад Черноморское военно-морское училище, он уже прошел боевую службу и был основным консультантом у лейтенантов в области устройства подводной лодки. Передав младшему механику приказание командира БЧ-5, офицеры услышали от него тираду из не совсем пригодных для употребления выражений, закончившуюся словами:

– Да на черта это надо? Какая разница, что за длина у этой цепи? Воду в цистерне меряет – и ладно.

Почему нужно обязательно проверить давление в цистерне, перед тем как замерять эту проклятую цепочку, Володя объяснил просто:

– Если цистерна под давлением, футшток может вырвать, и, следуя закону бутерброда, он обязательно попадет кому-нибудь в лоб. А сила у этого футштока будет неслабая.

Вторым консультантом по механической части у лейтенантов был старшина команды трюмных машинистов мичман Вацлав Иосифович Добриневский. Командир, когда сердился на мичмана, именовал его Василием Ивановичем. Матчасть свою мичман обожал, знал ее досконально и с удовольствием объяснял, как запустить трюмную помпу, продуть балласт из кормовых отсеков, как пользоваться подводным гальюном.

Гальюн на подводной лодке – один из важнейших механизмов, и знать его устройство и правила использования – непременное условие жизни под водой. Откроешь не тот вентиль или не проверишь давление в баллоне – и будешь с головы до ног в дерьме. Мало того что вонь от тебя будет невыносимая, так еще и лодочные острословы не дадут проходу.

Володя Слесарев и Вацлав Добриневский нередко спорили, кто лучше устройство лодки знает. Часто подшучивали друг над другом, задавая каверзные вопросы друг другу, но очень дружили.

Так продолжались боевые будни у назначенных на подводную лодку молодых офицеров. Кроме сдачи зачетов, выполнения своих прямых обязанностей лейтенантам приходилось выполнять тысячу других работ: от руководства помывкой экипажа в бане до дежурства по камбузу, несения патрульной службы и других необходимых для подводной деятельности мероприятий. Впрочем, эти будни ничем не отличались от будней выпускников училищ, назначенных на другие подводные лодки.

Хорошо, что молодые офицеры взяли у боцмана рабочую одежду, которая уже через неделю промаслилась и заскорузла так, что могла спокойно стоять без всякой помощи на полу.

Боцманом на подводной лодке был мичман Николай Николаевич Главацкий. На корабль он пришел с момента его постройки. Обязанности свои боцман знал великолепно. На эскадре мало кто мог сравниться с ним в скорости передачи и приема сообщений с помощью сигнального прожектора, именуемого фонарем-ратьером [8] . Ходовую вахту боцман нес в первую смену, совместно с командиром минно-торпедной боевой части, поэтому в скором времени лейтенант Цветков и мичман Главацкий сдружились и на протяжении всей совместной службы помогали друг другу.

8

Ратьер – сигнальный фонарь особого устройства, применяемый как средство связи в темное время суток на близком расстоянии (как на якоре, так и на ходу). Позволяет давать сигналы и вести переговоры (по азбуке Морзе) при помощи узкого луча света, посылаемого в определенном направлении. Этот луч бывает виден только там, куда он точно направлен.

Зачеты на допуск к самостоятельному управлению минно-торпедной боевой частью Цветков сдавал флагманскому минеру четвертой бригады подводных лодок капитану 3-го ранга В. М. Кутьину. Флагмин был высококлассным специалистом и чудесным человеком. Разговаривал он, никогда не повышая голос на подчиненных. Если офицер неправильно отвечал на вопрос, капитан 3-го ранга, не раздражаясь, отсылал его к нужному документу. Все правила минной службы флагмин бригады знал досконально. На вопрос лодочных минеров, как это ему удается, Валерий Михайлович, смеясь, отвечал:

– Послужи с мое, поспи на мине или торпеде, пообнимай ее, как жену, тоже будешь все знать.

Как бы то ни было, но зачетные листы лейтенантов постепенно заполнялись, и с середины сентября они начали заступать дежурными по подводной лодке. А первого октября лейтенант Цветков с гордостью положил на стол старшему помощнику заполненный лист сдачи зачетов на допуск к самостоятельному управлению минно-торпедной боевой частью. Одновременно он сдал зачеты и в Котлонадзоре на право руководства погрузочно-разгрузочными работами.

Детство и юность

Жизнь лейтенантов налаживалась, их уже не пытались засунуть в каждую «дырку», назначить на любую работу. Офицеры стали полноправными членами экипажа. Теперь можно было и более плотно познакомиться друг с другом, поэтому вечера заполнялись теперь не только изучением подводной лодки, но и разговорами о жизни, в том числе гражданской и курсантской.

Володя Мирошкин родился в дальневосточном селе Камень-Рыболов, расположенном на берегу озера Ханка. Никаких морских и речных предприятий в селе не было, и профессию Владимир выбрал, читая морские книжки. Закончив Дальневосточное военно-морское училище во Владивостоке, он по распределению попал на Северный флот.

Виталий Бурда попал в Полярный после окончания Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе.

Дорога в город Советская Гавань

Наиболее насыщенная биография оказалась у Цветкова. Родился будущий офицер на Дальнем Востоке, в городе Советская Гавань, где проходил службу его отец Юрий Иванович Цветков, уроженец Калининской, а теперь Тверской области. Город Советская Гавань имел богатую морскую историю. Впервые об удобной гавани услышали участники Амурской экспедиции Г. И. Невельского в 1852 году от местных орочей [9] .

9

Орочи – утраченное старинное название, заимствованное от амурских нанайцев: нa – «земля», ни – «человек», в переводе – «местный житель».

Первооткрывателем гавани стал лейтенант Российского императорского флота Н. К. Бошняк, посланный Невельским для поиска морского пути в гавань. Лейтенант дал название обследованной бухте «гавань Императора Николая». В скором времени гавань стали называть просто Императорской.

Первое военное поселение на берегу Татарского залива было основано 4 августа 1853 года по указанию Геннадия Невельского, который распорядился создать здесь «военный его императорского высочества генерал-адмирала великого князя Константина пост».