Воспоминания и размышления. Том 1-2

Отсюда следовало, что, наступая на опорный пункт, мы должны были прочно обеспечивать свои фланги и надежно подавлять огневые средства смежных опорных пунктов противника. Иначе наступающие войска рисковали оказаться в огневом мешке.

Такой случай, как мне помнится, был. При атаке одного из рубежей на подступах к Ельне наш стрелковый полк (номера его, к сожалению, не помню) овладел д. Выдрино, где находился опорный пункт врага. Соседи несколько отстали, и поэтому ближайшая к деревне местность на флангах атакующего полка не была полностью очищена от противника. Это немедленно сказалось на положении полка. Воспользовавшись создавшейся ситуацией, неприятель сосредоточил весь огонь минометов из соседних опорных пунктов по деревне. Наступление задержалось.

Однако командир полка не растерялся. Он связался с поддерживающей артиллерией и поставил перед ней задачу – подавить опорные пункты немцев, мешающие его части двигаться вперед. Только после того как эта задача была выполнена, полк смог продолжать наступление.

Нам удалось выявить и слабые стороны противника. Контратаки наших частей показали неустойчивость немецко-фашистской пехоты. Неся огромные потери от огня советской артиллерии, немецкие солдаты, как правило, не вели прицельного огня. Они поспешно укрывались в окопы и, ведя оттуда беспорядочную стрельбу, стремились воздействовать на психику наступающих. Потерь же наносили относительно немного. Скоро наши воины перестали обращать внимание на этот искусственный шум и успешно громили противника.

Я поручил штабу фронта всесторонне проанализировать опыт августовских боев под Ельней и быстро довести его до командования всех степеней. От командиров частей и соединений мы потребовали глубже изучать силы и систему обороны немецких войск, вести разведку не «вообще», а конкретно, выявляя огневые средства и характер инженерных сооружений их опорных пунктов.

Благодаря принятым мерам по улучшению разведки командование и штаб фронта вскоре стали располагать полными данными о противнике, его огневой и инженерной системах.

Эти сведения, а также показания многих пленных дали нам возможность тщательно, во всех деталях отработать план артиллерийского огня, авиационного удара и поставить конкретные задачи частям и соединениям на полный разгром здесь противника.

Большую работу в этом отношении провел генерал-майор Л. А. Говоров, отлично знавший артиллерийское дело. Да и не только артиллерию, он прекрасно разбирался и в оперативно-тактических вопросах.

Несмотря на всю остроту боевых событий в районе Ельни и большую занятость в связи с подготовкой предстоящей здесь наступательной операции, я все время мысленно возвращался к разговору, который произошел у меня в Ставке с И. В. Сталиным 29 июля. Правильный ли стратегический прогноз мы сделали тогда в Генштабе?

Сейчас бытуют различные версии о позиции Ставки, Генерального штаба, командования юго-западного направления и Военного совета Юго-Западного фронта в отношении обороны Киева и отвода войск на реку Псёл из-под угрозы окружения. Поэтому считаю нужным привести выдержки из разговора И.В. Сталина с командующим Юго-Западным фронтом М. П. Кирпоносом 8 августа 1941 года. Они свидетельствуют о том, что мнения Верховного Главнокомандующего и Военного совета Юго-Западного фронта совпадали – они были против отвода советских войск из-под Киева.

У аппарата Сталин. До нас дошли сведения, что фронт решил с легким сердцем сдать Киев врагу якобы ввиду недостатка частей, способных отстоять Киев. Верно ли это?

Кирпонос. Здравствуйте, товарищ Сталин! Вам доложили неверно. Мною и Военным советом фронта принимаются все меры к тому, чтобы Киев ни в коем случае не сдавать. Противник, перейдя в наступление силой до 3 пехотных дивизий на южном фасе УРа, при поддержке авиации прорвал УР и вклинился на глубину до 4 километров. За вчерашний день противник потерял до 4000 человек убитыми и ранеными. Наши потери за вчерашний день – до 1200 человек убитыми и ранеными. Бой велся ожесточенный, отдельные населенные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки. Для усиления частей УРа даны вчера и сегодня две авиадесантные бригады. Кроме того, даны сегодня 30 танков с задачей уничтожить прорвавшиеся в УР части противника и восстановить прежнее положение. Для содействия наземным войскам поставлена задача авиации.

Сталин. Можете ли уверенно сказать, что вы приняли все меры для безусловного восстановления положения южной полосы УРа?

Кирпонос. Полагаю, что имеющиеся в моем распоряжении силы и средства должны обеспечить выполнение поставленной УРу задачи. Одновременно должен доложить вам, что у меня больше резервов на данном направлении уже нет.

Сталин. Возьмите часть с других направлений для усиления киевской обороны. Я думаю, что, после того как Музыченко вышел из круга, наше наступление в известном вам направлении теряет первоначальное значение… Стало быть, у вас с этого направления также какие-то части освободятся. Может быть, можно за счет освободившихся частей усилить районы севернее Киева или западнее Киева…

Комитет обороны и Ставка очень просят вас принять все возможные и невозможные меры для защиты Киева.

Недели через две будет легче, так как у нас будет возможность помочь вам свежими силами, а в течение двух недель вам нужно во что бы то ни стало отстоять Киев…

Кирпонос. Товарищ Сталин, все наши мысли и стремления, как мои, так и Военного совета, направлены к тому, чтобы Киев противнику не отдать. Все, что имеется в нашем распоряжении, будет использовано для обороны Киева, с тем чтобы выполнить поставленную перед нами задачу…

Сталин. Очень хорошо. Крепко жму вашу руку. Желаю успеха. Все.

Кирпонос. До свидания, спасибо за пожелание успеха[ 52 ].

52

Архив МО СССР, ф. 96-А, оп. 2011, д. 5, л. 28-30.

Во второй половине августа, еще и еще раз проанализировав общую стратегическую обстановку и характер действий противника на западном направлении, я вновь утвердился в правильности своего прогноза, изложенного в докладе И. В. Сталину 29 июля, о возможных действиях гитлеровского командования на ближайшее время. Поэтому как член Ставки счел себя обязанным еще раз повторить Верховному Главнокомандующему свои прежние предположения о возможных ударах немецко-фашистских войск во фланг и тыл Центрального, а затем и Юго-Западного фронтов.

Мою уверенность подкрепили полученные от захваченных на нашем фронте пленных сведения о переходе войск группы армий «Центр» к временной обороне на московском направлении. Отказ противника от наступательных операций здесь являлся сам по себе фактом чрезвычайной важности. Это был, насколько я знаю, первый в истории Второй мировой войны случай вынужденной обороны гитлеровских войск на главном стратегическом направлении. Все это еще раз подтверждало правильность сделанного нами уже известного читателю прогноза.

Поэтому 19 августа я послал И. В. Сталину следующую телеграмму:

«Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на пути к Москве, имея на своих флангах наш Центральный фронт и великолукскую группировку наших войск, временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов.

Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов–Конотоп–Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего – главный удар на Москву в обход Брянских лесов и удар на Донбасс. Для срыва этого опасного намерения гитлеровского командования считал бы целесообразным по возможности быстрее создать крупную группировку наших войск в районе Глухов–Чернигов–Конотоп, чтобы ее силами нанести удар во фланг противника, как только он станет приводить в исполнение свой замысел. В состав ударной группировки необходимо включить 10–11 стрелковых дивизий, 3–4 кавалерийские дивизии, не менее тысячи танков и 400–500 самолетов. Их можно было выделить за счет Дальнего Востока, сил Московской зоны обороны и ПВО, а также внутренних округов»[ 53 ].

53

Архив МО СССР, ф. 219, оп. 178510, д. 29, л. 1-3.

В тот же день, 19 августа, я получил ответную телеграмму Ставки Верховного Главнокомандования следующего содержания:

«Ваши соображения насчет вероятного продвижения немцев в сторону Чернигова, Конотопа, Прилук считаем правильными. Продвижение немцев… будет означать обход нашей киевской группы с восточного берега Днепра и окружение наших 3-й и 21-й армий. В предвидении такого нежелательного казуса и для его предупреждения создан Брянский фронт во главе с Еременко. Принимаются и другие меры, о которых сообщим особо. Надеемся пресечь продвижение немцев. Сталин, Шапошников»[ 54 ].

54

Архив МО СССР, ф. 132-А, оп. 2642, д. 30, л. 18.

К сожалению, никаких пояснений относительно возможностей нового фронта и о «других мерах» в телеграмме не сообщалось.

Мучительные опасения за судьбу Центрального и Юго-Западного фронтов меня не покидали…

Дня через два решил позвонить начальнику Генерального штаба Б. М. Шапошникову. Хотелось точно выяснить, какие конкретные меры принимает Верховное Главнокомандование, чтобы не поставить Центральный и Юго-Западный фронты в тяжелое положение.

Борис Михайлович сообщил мне данные обстановки на этих участках фронта и о принятых Ставкой мерах для противодействия маневру танковой группы Гудериана и войск правого крыла группы армий «Центр».