Воспоминания командира батареи. Дивизионная артиллерия в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945
Шрифт:
Противник, поняв бесполезность сопротивления, отходит, стремясь быстрее уйти за реку Грон и там организовать оборону. Ну а нам надо быстрее преследовать его, чтобы не дать закрепиться. Идем практически без боев, не считая мелких стычек с арьергардом немцев.
Впервые вижу свою батарею всю вместе. Двигаемся одной колонной по асфальтовому шоссе, вслед за батальоном. Батарея моя на конной тяге. Каждую пушку тянет шестерка лошадей, кроме того, у каждого орудия несколько повозок с имуществом и боеприпасами. Положена каждому орудийному номеру верховая лошадь, но их нет, поэтому солдаты расчетов едут на повозках. Я впереди батареи на красивом, стройном жеребце темно-серого цвета с яблоками, по бокам — белого цвета. Это та лошадь, что в Румынии мы взяли в королевском обозе. За мной
Проходим небольшой чехословацкий городок Левице, в ближайшей к нему деревне останавливаемся на ночлег. Впереди неподалеку река Грон, по ней проходит наша оборона, на противоположном берегу — противник. Судя по карте, река небольшая, ширина ее не превышает ста метров. Но здесь река выходит из гор, и течение, конечно, сильное, к тому же зима теплая и река не замерзает. Как оказалось впоследствии, так оно и было. Это все к тому, что нам предстояло ее форсировать. А пока 1-й батальон 13-го гвардейского воздушно-десантного полка, который я поддерживаю, получил приказ оборонять село Теков-Брезница, сменив там части кавалерийского корпуса. Еле отыскал на карте это село. Оно расположено на берегу реки Грон в горной долине, к нему идет шоссе и железная дорога, но все это вдоль реки, и противник, конечно, не позволит нам двигаться по дороге, она под его постоянным прицелом.
Ищем по карте, как добраться до этого села. На карте обозначена лесная дорога по ущелью, судя по всему, это лесовозная дорога. Пока я решал вопросы материального обеспечения батареи — боеприпасами, продовольствием, фуражом — и другие, батальон, который моя батарея поддерживает, ушел вперед.
Батарея двинулась в путь в полдень. Вскоре дорога вошла в довольно густой хвойный лес. Я впереди на своем коне, со мной разведчики с командиром взвода Дыминским. Дорога постепенно поднимается все выше и выше, в горы. Вскоре справа и слева сквозь деревья показались голые скалы. Началось ущелье. Справа и слева круто вверх уходят склоны горного хребта. Здесь значительно холодней, чем там, откуда мы выехали. Везде лежит снег.
Движемся уже часа два, пора выбирать огневую позицию, но вокруг глухой лес. Вскоре вышли к кромке леса. Дальше местность понижается, и по всему видно, что здесь были лесоразработки. Возле кромки леса есть поляна — лесная порубка, она вполне подходит для огневой позиции.
Ставлю задачу старшему офицеру батареи на занятие огневой позиции и подготовку батареи к ведению огня. Сектор обстрела довольно узкий, он ограничен горными хребтами справа и слева, но другого выхода нет. И вообще, место для ОП неплохое, есть где поставить орудия и оборудовать блиндажи. Ну а мне и взводу управления надо продолжать путь вперед, в село Теков-Брезница. Судя по карте, оно у самого берега реки Грон, по которой проходит фронт.
Без происшествий подошли к селу, когда уже начало темнеть. Перевалили через гребень высоты, закрывавшей со стороны села вход в ущелье, и как на ладони увидели все село. За селом угадывается русло реки, за нею местность идет полого вверх, а далее, километрах в двух, резко поднимается кверху горный хребет высотой не менее километра. Вся местность покрыта глубоким белым слоем снега. На той стороне видна небольшая деревня, хорошо видна улица, идущая от реки в сторону горного хребта.
Слева вдали тоже угадывается деревня, но до нее километра четыре, и ее в вечерней дымке плохо видно. Между деревнями довольно большое заснеженное поле. Противник себя ничем не обнаруживает: ни выстрела, ни шума, не видно никаких оборонительных сооружений. Очевидно, снег надежно укрыл вражескую оборону.
Судя по карте, справа на той стороне небольшой городок Нова-Баня, до него километров семь, и его не видно, но вскоре послышались звуки церковного колокола оттуда. В центре села, куда мы прибыли, тоже стоит церковь. Двинулись вперед, в село. На улицах
ни души, рядом фронт, только на правой окраине иногда пробежит от избы до избы солдат батальона.Неподалеку от центра села и церкви стоит довольно большой одноэтажный дом на взгорье. Окна без стекол, и, судя по всему, там никто не живет. Под домом мощный каменный бункер. По всей видимости, с крыши дома будет хороший обзор местности на стороне противника. Направляемся к этому дому, с тыльной стороны его оставляем своих лошадей. Вместе с командиром взвода Дыминским и разведчиками осматриваем дом. В нем действительно никто не живет. Судя по всему, он принадлежит какому-то богачу. Никакой обстановки в доме нет, к тому же она нас и не интересует.
Забираемся на чердак, крыша из добротной черепицы. Вынимаем несколько штук их, и перед нами как на ладони противоположный берег реки Грон. Лучшего наблюдательного пункта и не нужно. Приказываю оборудовать здесь НП, посылаю разведчика осмотреть бункер под домом — там будем отдыхать и укрываться от снарядов и бомб противника.
Быстро темнеет, и мы спускаемся с чердака. Разведчик, посланный на разведку бункера, докладывает, что там укрывается местное население, в основном женщины, дети, старики.
Входим в подвал. Массивные железные двери, и огромное помещение. Тускло светят несколько свечек, в зыбком свете которых видны лежащие на полу жители села. Мы остановились у входа. Нас быстро окружила молодежь, в основном девушки и несколько молодых парней. Завязывается оживленная беседа. Село в основном словацкое, и разговорная речь жителей нам понятна, так же как и наша им. Конечно, не все слова сразу разберешь, но смысл понятен.
Устраиваемся у входа на полу (впрочем, здесь все лежат на полу), где есть немного соломы. Мои солдаты не теряются, весело болтают с местными девушками, которые, очевидно, соскучились без парней-сверстников. Прошедший день был напряженным, и мы быстро засыпаем, выставив охрану.
Утром, с рассветом, поднимаюсь на свой НП, на чердак. Дежурные разведчики время даром не теряли, разобрали боровок и из кирпичей выложили защитную стенку в виде большой буквы «С», для защиты с фронта и флангов от пуль и осколков снарядов. Больше часа сижу у стереотрубы, наблюдая за местностью на стороне противника, особенно за селом. Обычно рано утром и поздно вечером можно обнаружить движение у гитлеровцев, когда приезжает кухня и выдает пищу, подвозят боеприпасы и т. д. Но никакого движения не видно. Все покрыто толстым слоем ослепительно-белого снега.
Оставляю на НП Дыминского с разведчиками. Быстро перекусив, сходил к командиру батальона, договорились о взаимодействии и о том, что я со своей батареей занимаю левую половину села, а он правую. В батальоне людей чуть больше, чем у меня в батарее. Надо подыскать дом, где бы можно было жить, пока будем находиться в этом селе. Остановился в ближайшем доме, хозяин довольно зажиточный, дом просторный. Мне отвели довольно большую комнату с двуспальной кроватью, столом и другой мебелью.
Вскоре ко мне в батарею приехал на лошади заместитель командира дивизиона капитан Юрченко. Он будет находиться здесь, так решил командир дивизиона, очевидно, потому, что батареей я командую недавно и для помощи не помешает иметь более опытного офицера.
Разместился он в той же комнате, что и я. Посоветовавшись с ним, я решил устроить в селе своего старшину с его хозяйством и сюда же привести лошадей орудийных упряжек — здесь их легче прокормить. В лесу, где они сейчас находятся, кроме хвойных веток, другого корма нет. Выбрал место, ближе к левой окраине, и к вечеру старшина и лошади были в селе.
Началась обычная фронтовая работа. С раннего утра я залезал на крышу дома, в свой НП, и внимательно изучал буквально каждый метр полосы наблюдения. Но никаких признаков противника не обнаружил, не было ни единого выстрела, хотя бы из винтовки или автомата. Не было и никакого движения ни рано утром, ни днем, ни вечером. Создавалось впечатление, что немцев там вообще нет. Но и мирное население не проявляло своего присутствия в селе. Не топилась ни одна печь, не видно было никакого движения между домами. Это говорило о том, что в селе все же есть неприятель.