Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

Таким образом, проект декларации четырех держав провалился. Что теперь оставалось делать «кливденцам»? Больше всего им хотелось бы ничего не делать, но это оказывалось затруднительным. Волна общественного негодования, вызванного в Англии захватом Чехословакии, стояла очень высоко. 22 марта Гитлер оккупировал Мемель, а Муссолини произнес громовую речь в поддержку его акции. Это еще больше подняло антифашистские настроения в стране. Чемберлену приходилось снова прибегать к маневрам, которые способны были бы хоть несколько успокоить разгоряченное общественное мнение. И вот он придумал способ, который явно свидетельствовал о его полной растерянности; 31 марта премьер неожиданно пригласил меня к себе к 12 часам дня. Когда я оказался в его кабинете, он вручил мне листок бумаги, сказав:

— Прошу вас ознакомиться с этим.

То было официальное заявление британского правительства о том, что впредь до окончания ведущихся сейчас переговоров с другими державами (имелись в виду переговоры с Францией и СССР), британское правительство придет на помощь Польше всеми имеющимися в его распоряжении средствами, если тем временем произойдет «какая-либо акция, которая явно угрожает польской независимости и которую польское правительство считает настолько важной, что окажет ей сопротивление своими национальными силами». Никакой взаимности от Польши Англия не требовала.

— Я оглашу это заявление сегодня в два часа дня в палате общин, сообщил Чемберлен, когда я кончил читать. — Надеюсь, содержание его не вызывает с вашей стороны возражений. Ведь руководители вашей партии на съезде партии [111] также обещали поддержку Советского Союза всякой стране, которая станет жертвой агрессии и будет сопротивляться агрессору… Могу я сегодня в парламенте сказать, что наша гарантия Польше находит одобрение со стороны Советского Союза?

Я был возмущен бесцеремонностью Чемберлена, но внешне сохранил спокойствие и ответил:

111

Чемберлен имел в виду XVIII съезд, происходивший в марте 1939 г.

— Мне непонятна ваша просьба. Без всякой предварительной консультации с Советским правительством, совершенно самостоятельно британское правительство решило дать гарантию Польше. Об этом решении я узнаю только сейчас, за два часа до его оглашения в палате общин. У меня нет физической возможности за столь короткий срок снестись с моим правительством и узнать его мнение о вашей декларации; как же я могу дать вам разрешение заявить, что Советское правительство одобряет декларацию? Нет, каково бы ни было содержание декларации, я не могу дать вам на свою ответственность такого разрешения.

Чемберлен выразил сожаление по поводу моего ответа, и мы расстались. В тот же день премьер довел до сведения парламента о решении, принятом правительством. Палата одобрила его. В своем сопроводительном слове Чемберлен не решился заявить, что гарантия Польше одобрена Советским Союзом, но все-таки сказал: «У меня нет сомнения, что принципы, на основании которых мы действуем, находят понимание и сочувствие у Советского правительства». Этот намек был нужен премьеру, чтобы создать впечатление, будто бы (авось широкая публика не разберется в деталях!) британское правительство поддерживает контакт с Советским правительством в целях совместной выработки мер по борьбе с фашистской агрессией. Такого контакта, притом возможно более тесного, тогда требовали демократические массы страны.

Одновременно аналогичную гарантию Польше дала Франция.

Три дня спустя в Лондон приехал Бек, польский министр иностранных дел и фактический лидер «правительства полковников». Он пробыл здесь три дня и вел переговоры с Чемберленом и Галифаксом. В результате этих переговоров односторонняя английская гарантия Польше была превращена в двустороннюю с тем, что в случае, если «какая-либо акция» будет угрожать британской независимости, Польша также приходит Англии на помощь. Кроме того, было решено начать переговоры о заключении между обеими странами формального пакта взаимопомощи. Забегая несколько вперед, скажу здесь, что эти переговоры по разным причинам сильно затянулись и англо-польский пакт взаимопомощи был подписан в Лондоне только за несколько дней до начала второй мировой войны.

Английская гарантия Польше была объявлена, обещан был также пакт взаимопомощи с Польшей, однако не было никакой ясности в вопросе о том, что это означает на практике. 6 апреля в разговоре с Галифаксом я спросил, будет ли гарантия подкреплена военными переговорами между генеральными штабами обеих стран. Ответ министра иностранных дел был очень характерен:

— Переговоры между штабами, конечно, не исключены. Возможно, они будут найдены удобными. Но пока ничего определенного не решено.

На мой вопрос, как понимать сделанное в заявлении премьера о переговорах с Беком выражение, что каждая из сторон придет на помощь другой в случае «прямой» или «косвенной» угрозы ее независимости, Галифакс, пожав плечами, ответил:

— Да, это, несомненно, вопрос, по которому должна быть создана ясность, но о нем с польским правительством мы еще будем вести переговоры [112] .

Было очевидно, что гарантия Польши пока остается лишь клочком бумаги. Ее будущее значение было туманно и загадочно.

112

«Documents on British Foreign Policy (1919-1939)», Third Series, vol. V, p. 53.

7 апреля Муссолини молниеносно захватил Албанию. Носились упорные слухи, что этим он не ограничится и приберёт к рукам еще греческий остров Корфу.

В «кливденских кругах» началась паника. На протяжении лишь трех недель совершились три самых несомненных акта агрессии: 15 марта против Чехословакии, 22 марта против Литвы и теперь, 7 апреля, против Албании. Гитлер и Муссолини, поощряемые «умиротворителями» Парижа, Лондона и Вашингтона, совсем распоясались. Неужели «кливденская» политика сговора с агрессорами против СССР провалилась? Неужели противники этой политики одержат верх? Нет! Нет! «Кливденцы» б этим не могли примириться.

И вот в политических кругах столицы началась лихорадочная деятельность. Как раз накануне премьер отправился в отпуск, ловить форель в Шотландии (Чемберлен был страстным рыболовом), — он немедленно вернулся в Лондон. Состоялось экстренное заседание кабинета с участием лидеров либеральной и лейбористской оппозиции. Было созвано особое совещание Имперского совета обороны. В Гибралтаре и на Мальте началась концентрация военно-морских сил Великобритании. Галифакс заявил итальянскому поверенному в делах протест против захвата Албании и пугал его «сильными чувствами», которые агрессия Муссолини вызвала в Англии. Между Лондоном и Парижем шли непрерывные совещания.

Тревога распространилась и на континенте Европы. Франция, Бельгия, Голландия призвали определенные возрасты резервистов; были заминированы устья Шельды и Мааса. Италия довела свою армию до 1200 тыс. человек. Вашингтон заявил, что действия агрессоров разрушили доверие в международной области и что это является угрозой для безопасности США.

В такой обстановке британское правительство было вынуждено что-то сделать, и притом что-то такое, что выглядело бы как проявление быстроты, решительности и энергии. В результате Чемберлен 13 апреля заявил в парламенте, что Англия дает одностороннюю гарантию Румынии и Греции, подобную той, которая 31 марта была дана Польше. Франция в тот же день сделала аналогичное заявление.