Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Воспоминания воображаемого друга
Шрифт:

— Ни на что, — говорит Грэм и поднимает перед собой руки.

Я вижу сквозь ладони лицо Грэм, только на этот раз оно не улыбается. Ее руки будто из вощеной бумаги.

— Не понимаю, — говорю я. — Что случилось? Меган слышит тебя, когда ты с ней говоришь?

— Ну да. И видит. Мы только что десять минут играли в классики.

— Тогда почему она больше в тебя не верит?

Грэм вздыхает. Потом вздыхает еще раз.

— Она не то чтобы в меня не верит. Просто я ей больше не нужна. Раньше она боялась разговаривать с другими детьми. Меган заикалась, когда была маленькой. Теперь это прошло. Но когда она заикалась, она пропустила много времени,

которое могла проводить с другими детьми и завести друзей. Теперь она нагоняет упущенное. Две недели назад она познакомилась в песочнице с Энни. Теперь они с Энни все время разговаривают. Им даже за это вчера сделали замечание в классе, потому что надо было читать. А сегодня, когда мы играли в классики, подошли другие девочки и тоже стали играть.

— Что значит заикаться? — спрашиваю я.

Мне интересно, вдруг Макс тоже заикается?

— Это когда не получается сразу сказать слово. Меган как будто спотыкалась. Она знала, какое слово надо сказать, но не могла его произнести. Я часто медленно для нее говорила нужное слово, и тогда она могла повторить. Но теперь она заикается, только если испугается, или занервничает, или от неожиданности.

— Ее вылечили?

— Вроде того, — говорит Грэм. — Она каждый день занималась с миссис Райнер, а после школы еще и с мистером Давидоффом. Это заняло много времени, но теперь она очень даже неплохо говорит и может подружиться с другими детьми.

Макс тоже занимался с миссис Райнер. Вот бы узнать, можно ли его вылечить. А мистер Давидофф? Может, он тот самый психиатр, к которому хочет его отвести мама?

— И что ты собираешься делать? — спрашиваю я. — Я не хочу, чтобы ты исчезла. Как можно это остановить?

Мне жалко Грэм, но мне кажется, что нужно ее об этом спросить для себя, а то вдруг она исчезнет у меня на глазах? Нужно спросить, пока есть возможность.

Грэм открывает рот, чтобы ответить, но ничего не говорит. Она закрывает глаза, потом трясет головой и трет руками глаза. Я думаю, что это она, наверное, заикается. Но потом она начинает плакать. Я пытаюсь вспомнить, знал ли я кого-то из воображаемых друзей, кто умел плакать.

По-моему, нет.

Я смотрю, как Грэм низко опускает голову и плачет. Слезы ручейками текут у нее по щекам, капают с подбородка, и я смотрю, как они падают на стол и сразу исчезают.

Так же скоро исчезнет и Грэм.

У меня такое чувство, будто я снова в туалете для мальчиков. Томми Свинден заползает в кабинку. Макс стоит на унитазе, брюки сползли до колен. А я стою в углу и не знаю, что сказать и что сделать.

Я жду, и вскоре плач превращается в тихие всхлипывания. Жду, когда у нее закончатся слезы. Пока она снова не откроет глаза.

Потом я говорю:

— У меня есть идея.

И жду, когда Грэм что-нибудь скажет.

Она только всхлипывает.

— У меня есть план, — говорю я, не дождавшись ответа. — План, как тебя спасти.

— Да? — спрашивает Грэм, но я понимаю, что она не верит.

— Да, — отвечаю я. — Все, что тебе нужно для спасения, — это остаться ее другом.

Я сказал не то и знаю это, еще не успев договорить.

— Нет, погоди, — говорю я. — Не то.

Я молчу. Мысль вертится в голове. Нужно только ее поймать.

«Не заикайся», — говорю я про себя.

И тут же понимаю, что надо делать.

— У меня есть план, — снова начинаю я. — Мы должны сделать так, чтобы ты еще была нужна Меган. Мы найдем способ сделать так, чтобы она не могла без тебя жить.

Глава 9

Даже

не верится, что мы не подумали об этом раньше. Учительница Меган, миссис Пандольф, по пятницам дает в их классе контрольные по правописанию, а Меган в нем не очень сильна.

Макс, по-моему, в жизни не написал неправильно ни одного слова, а Грэм говорит, что Меган каждую неделю слов шесть пишет неправильно, то есть примерно половину контрольной, хотя Грэм и не знала, что шесть — это половина от двенадцати. Мне показалось странным, что она этого не знала, потому что это очевидно. Я хочу сказать, что если шесть плюс шесть равно двенадцати, то как же можно не знать, что шесть — половина от двенадцати?

Впрочем, в первом классе я мог этого не знать.

Но думаю, что знал.

Пока Меган обедала, мы с Грэм составляли список ее проблем. Я сказал Грэм, что мы должны найти такую проблему, которую Грэм умеет решать. Тогда Меган увидит, что Грэм ей еще нужна.

Грэм решила, что это хорошая идея.

— Это может сработать, — сказала она, и глаза у нее заблестели в первый раз с тех пор, как она начала исчезать. — Отличная идея, это и правда может сработать.

Но думаю, Грэм любая идея показалась бы хорошей, потому что она таяла с каждой минутой.

Я попытался рассмешить Грэм, сказав, что у нее исчезли уши — ушей у нее никогда не было, — но Грэм даже не улыбнулась. Ей страшно. Она говорит, что сегодня чувствует себя уже почти нереальной, как будто вот-вот уплывет по небу далеко-далеко. Я начал рассказывать ей про спутники в космосе, что у них может снизиться орбита и тогда они тоже уплывают далеко. Я рассказывал про спутники, чтобы понять, что она чувствует, но потом перестал.

Не думаю, что Грэм интересно говорить про спутники.

Макс рассказал мне про снижение орбит в прошлом году. Он читал про спутники. Мне повезло, что Макс умный и много читает, так что я тоже многое знаю. Вот почему я знаю, что половина от двенадцати — шесть, а спутники могут сойти с орбиты и уплыть в космос.

Я очень рад, что мой друг Макс, а не Меган. Меган даже не может правильно написать слово «корабль».

Итак, мы составили список проблем Меган. Мы, конечно, не написали его на бумаге, потому что ни я, ни Грэм не можем взять в руки карандаш. Но список получился коротким, и мы смогли его запомнить.

Заикается, когда нервничает.

Боится темноты.

Пишет с ошибками.

Не умеет завязывать шнурки.

Каждый раз перед сном закатывает истерики.

Не умеет застегивать молнию на куртке.

Не может кинуть мяч дальше питчера.

Список не очень-то хороший, потому что Грэм тут мало чему может помочь. Если бы Грэм умела застегивать молнии или завязывать шнурки, она помогала бы Меган, но она не может. Мне знаком только один воображаемый друг, который умеет дотрагиваться до вещей, но он нам не помог бы, даже если бы я его умолял.

Кроме того, я слишком его боюсь, чтобы к нему обращаться.

Что такое «закатывать истерики» я не знал, и Грэм пришлось мне это объяснить. Я так понял, что это похоже на Максовы зависания. Меган не любит ложиться спать, и потому, когда ее мама говорит, что пора чистить зубы, она начинает кричать и топать ногами. Иногда папе Меган даже приходится брать ее на руки и нести в ванную.

— Это каждый вечер? — спрашиваю я у Грэм.

— Ага. Она делается вся красная, потная и потом начинает плакать. Очень часто она плачет, пока не уснет. Мне ее жалко. Ни я, ни родители Меган ничего не можем с этим поделать.

Поделиться с друзьями: