Воссоединенные
Шрифт:
Я не удивлюсь, если он до сих пор любит Кассию. Уверен, что любит.
Я ничего не слышал о ней со времени нашествия чумы, но повстанцы привили каждого в своих рядах, у кого ранее еще не было иммунитета. Я думаю, что она в любом случае в безопасности. Но я не знаю точно.
Я отправил ей сообщение так скоро, как смог, рассказывая, как мне жаль, что не смог попрощаться с ней той ночью на озере. Я спрашивал, все ли у нее в порядке, и говорил, что люблю еу.
За эту сделку я отдал четыре порции своей еды, но оно того стоило, хотя я не должен делать это слишком
Отсутствие новостей от Кассии сводит меня с ума. Каждый раз, когда я летаю, мне приходится удерживать себя от того, чтобы рискнуть всем, сбежать и попытаться отыскать ее. Если даже удастся украсть корабль, Восстание собьет меня. Я напоминаю себе, что мертвым не принесу ей никакой пользы.
Но и оставаясь живым, я не делаю для нее ничего хорошего. Не знаю, сколько еще смогу ждать до того, как плюну на все и рискну.
— Почему бы не прыгнуть? — спрашивает Инди, протиснувшись ко мне. — Ты умеешь плавать.
— А что насчет тебя? Ты собираешься? — интересуюсь у нее.
— Возможно, — отвечает Инди. До сих пор все немного недоумевают на ее счет, но в то же время все больше людей проникаются к ней уважением. Невозможно не зауважать эту девушку после ее мастерского пилотажа.
Я уже открываю рот, чтобы сказать еще что-то, но тут узнаю лицо в толпе. Один из тех торговцев, кто обычно передает мне записки от Кассии. Именно эту девушку я не видел уже долгое время. Есть ли у нее сегодня что-нибудь для меня?
Характер проводимых архивистами сделок теперь изменился. Восстание позакрывало музеи Общества, объясняя это тем, что они хранили одну лишь ненужную пропаганду. Поэтому, чтобы встречаться и находить друг друга в толпе, нам приходится ждать снаружи у дверей музеев.
Передача происходит, как всегда, быстро. Она проходит мимо, не меняя выражения глаз, мы немного сталкиваемся, как это часто бывает в толкучке. Со стороны, я уверен, все выглядит совершенно естественно, но при этом она кое-что передает мне — послание.
— Простите, — на краткий миг она ловит мой взгляд. — Я спешу.
Она ведет себя так, будто налетела на меня, торопясь по своим делам, но я понял, что она имела в виду. Сообщение запоздало, вероятнее всего, потому что она заболела чумой. Как ей удалось сохранить бумагу? Кто-нибудь читал ее, пока она была неподвижна?
Мое сердце скачет, будто кролик, ищущий укрытие на равнине. Это сообщение должно быть от Кассии. Никто другой никогда и ничего не присылал мне. Как же хочется прочитать его немедленно. Но придется подождать, когда будет безопасно.
— Если бы ты мог улететь куда угодно, куда бы ты направился? — спрашивает Инди.
— Думаю, ты знаешь ответ, — говорю я. А сам сжимаю бумагу в кармане.
— Тогда, в Центр, — кивает она. — Ты бы полетел в Центр.
— Куда угодно, где будет Кассия.
Калеб оглядывается на нас, и я думаю, уж не заметил ли он передачу послания. Меня терзает сомнение. Девушка-торговец действовала быстро. Я не могу понять, кто такой Калеб. Он был единственным, кто отвез кейсы обратно, в то время как мы всего лишь доставили лекарство. Ни один другой корабль
не взял на борт этот груз. Командир обычно говорит нам, что мы повезем, но на этот раз, думаю, все гораздо сложнее, чем мы предполагали. И еще я думаю, что Калеба приставили следить за одним из нас, только не знаю точно, за мной или Инди. Может, даже за обоими.— А что насчет тебя? — спрашиваю я Инди, сохраняя непринужденный тон. — Если бы ты могла улететь куда угодно, то какое место бы выбрала? Соному?
— Нет, — говорит она так, будто подобное предположение нелепо. — Я бы не стала возвращаться на родину. Я бы полетела туда, где еще никогда не бывала.
Мои пальцы сжимают клочок бумажки в кармане. Однажды Кассия сказала, что она хранит некоторые страницы рядом с кожей. Это ближайшая вещь, которой я могу коснуться и увидеть ее прямо сейчас.
Инди пристально смотрит на меня. А затем, как она часто делает, говорит кое-что, сбивающее с толку. Неожиданное. Она наклоняется ближе и тихо, чтобы никто не услышал, шепчет. — Я всегда хотела спросить у тебя. Почему, когда мы были в Каверне, ты не стащил ни одной пробирки? Я видела, как Кассия и Элай взяли по одной. А ты нет.
Инди права. Я не взял пробирку. Хотя Кассия с Элаем взяли. Кассия взяла пробирку дедушки. А Элай украл ту, что принадлежала Вику. А потом они передали их мне на хранение. Я спрятал пробирки под деревом у ручья, который протекал до лагеря повстанцев.
— Мне не нужно было, — отвечаю я.
Мы с Инди останавливаемся. Остальные члены группы что-то выкрикивают и шумят. Они нашли глубокое место, откуда удобно прыгать, сразу за одним из уступов. Почти там же, где прыгали другие эскадры, и недалеко от пешеходной тропинки, где люди могут остановиться и поглазеть.
— Давайте сюда, — зовет Коннор, один из пилотов. Он смотрит прямо на нас с Инди. — Или боитесь?
Я даже не думаю отвечать. Коннор — парень любопытный, высокомерный и заурядный. Он думает, что он лидер. Но я-то знаю, что это чушь.
— Нет, — отвечает Инди и тут же скидывает форму, оставшись в майке и шортах, и с разбега плюхается в воду. Когда она ударяется о водную поверхность, ее приветствует каждый. У меня перехватывает дыхание, когда я думаю о том, какая, должно быть, холодная там вода.
А затем вспоминаю Кассию и тот далекий день в Ории, когда она прыгнула в теплый голубой бассейн.
Инди показывается на поверхности, мокрая, смеющаяся и дрожащая.
Несмотря на то, что она прекрасна, с этим диким взглядом, я ничего не могу поделать и думаю, вот бы Кассия оказалась здесь.
Инди замечает это. Слабый огонек в ее глазах меркнет, когда она отводит взгляд, выплывает из реки, тянется за своей одеждой и пожимает руки другим пилотам. Кто-то еще прыгает с обрыва, и толпа снова взрывается криками.
Инди дрожит, выжимая свои длинные волосы.
Придется это прекратить,думаю я. Мне не нужно любить Инди так же, как люблю Кассию, но я должен перестать думать о Кассии всякий раз, когда смотрю на Инди.Я знаю, каково это — когда люди смотрят сквозь тебя, или еще хуже — видят в тебе кого-то другого, а не тебя самого.