Восстание

Клавдия тепло улыбнулась.

– Я так рада тебя видеть, Макрон. Мы думали, что ты...
– Она спохватилась и продолжила.
– Катон был прав, ты любимец богов.

– Мой мальчик...
– Порция протянула слабую руку.

Макрон опустился на колени рядом с ней и взял ее за руку, потрясенный тем, насколько она была влажной. Хотя с тех пор, как он видел ее в последний раз, прошло всего несколько месяцев, казалось, она постарела на несколько лет. Ее глаза и щеки казались ввалившимися, а кожа приобрела восковой оттенок. Жесткий блеск ее глаз и аура, которые он всегда лицезрел, казалось, ушли. Она с усилием улыбнулась ему и протянула руку, чтобы погладить его по щеке.

– Как раз в тот момент, когда я была готова признать, что ты ушел, ты здесь, снова появляешься, как вошедшая в поговорку плохая монета... Хвала богам.

– Ты действительно думала, что я не вернусь в Лондиниум и не проверю, как ты позаботилась о моих инвестициях?
– Макрон улыбнулся.
– А я был прав, что беспокоился, судя по состоянию таверны.

Его попытка мягко пошутить провалилась, когда на ее лице появилось болезненное выражение.

– Последние годы своей жизни я посвятила «Собаке и Оленю». Я хотела оставить тебе что-то ценное после всех неприятностей, которые причинила тебе, когда ты был ребенком.

– Шшш. Это было давно, мама. Тебе нечего мне доказывать.

– Я не была хорошей матерью...

– И я не был особенно хорошим ребенком, не так ли? Всегда попадал в неприятности и выводил тебя из себя. Неудивительно, что ты сбежала с этим морским офицером, когда у тебя появилась такая возможность.
– Он сжал ее руку.
– Я бы не продвинулся далеко в армии, если бы не унаследовал твою силу и выносливость. Я получил это не от отца.

Она выглядела опечаленной.

– Он был хорошим человеком. Слишком добросердечным и легким, как раз для тех, у кого всегда припасена одна слезливая история. Я никогда не собиралась его менять, и он никогда не вызывал у меня того волнения, которого я хотела. Он заслуживал лучшей жены, чем я.
– Она закашлялась и прижала руки ко рту, ее худое тело задрожало. Когда он утих, она откинулась назад и попросила пить.

– Вот, - Клавдия взяла чашу с разбавленным вином и поднесла ее к губам. Порция сделала два глотка и благодарно вздохнула.

– Как бы я ни наслаждался наверстыванием упущенного в семейных отношениях, - сказал Макрон, - нам нужно двигаться дальше. Катон велел мне посадить вас всех на корабль, направляющийся в Галлию. Мы не можем медлить. Восставшие будут здесь с первыми лучами солнца, если не раньше. Как только они появятся, начнется паника. Мы не можем позволить себе ввязываться во все это.

– А что насчет армии?
– спросила Петронелла. – Конечно же, они нас защитят?

Макрон покачал головой.

– Наместник покинет Лондиниум в ближайшие несколько часов.

– Он покидает нас?
– Клавдия с болью подняла глаза.
– А что насчет Катона? Где он?

– Он со своими людьми. В данный момент у него нет ни единой возможности отлучиться. Я найду его, как только вы будете в безопасности. Светоний будет нуждаться в каждом человеке, когда придет время противостоять врагу.

Петронелла пристально посмотрела на него.

– Что? Но я только что узнала, что ты жив и невредим.

– Живой, да. Но никто из нас не в безопасности, пока мы сидим здесь и гогочем, как долбанные гуси. Возьмите с собой те ценности, которые сможете унести. Где Луций?

– Спит в соседней комнате.

– Разбуди его. Скажите ему, что он отправляется в приключение. Мне придется нести мою мать.

Петронелла кивнула и вышла из комнаты. Макрон почувствовал, как его дернули за складки туники, и посмотрел на Порцию.

– Сынок, я не пойду...

– Конечно же пойдешь. Я отнесу тебя на корабль, и как только ты окажешься в Галлии, ты сможешь найти место, где отдохнуть и восстановиться.

– Я не проживу так долго. Это бессмысленно. Позвольте мне умереть здесь, в моем собственном доме.

Макрон почувствовал, как у него сжалось горло, и покачал головой.

– Это не обсуждается.

– Это мое решение, - резко сказала она.
– Я не буду обузой для тебя и остальных, пока ты попытаешься вытащить их из Лондиниума.

– Ты не будешь обузой, - возразил он.
– Не говори так.

– Молчи, мальчик мой. Я приняла решение. Но есть кое-что, что ты можешь для меня сделать, - она указала на место под кроватью.
– Мой сундучок. Возьми его. Остальным понадобятся деньги, чтобы оплатить дорогу до Галлии. Сейчас мне это бесполезно.

Макрон наклонился и вытащил небольшой сундук. Он был полметра в длину, дубовым, укрепленным железными скобами и крепким замком. Порция попыталась поднять голову и протянула ему ключ, висевший на шнурке у нее на шее. Открыв сундучок, он поднял крышку и увидел внутри небольшое состояние серебром.

– Я все равно собиралась отдать это тебе. Твоя доля прибыли от «Собаки и Оленя» и других моих предприятий здесь. Если что-нибудь от него еще останется, вы с Петронеллой можете использовать это, чтобы начать все сначала, где-нибудь далеко от Британии.

– Я-я не знаю, что сказать...

– Я впервые это слышу, - она сухо рассмеялась и снова закашлялась.

Петронелла вернулась, ведя Луция за руку. Мальчик зевал, все еще полусонный. Однако как только он увидел Макрона, его глаза расширились, и он улыбнулся от удовольствия, когда он бросился через порог и был подхвачен центурионом.

– Как он, мой мальчик?

Выражение его лица на мгновение стало серьезным.
– Они сказали, что ты никогда не вернешься.

– Я рад сообщить тебе, что они ошиблись. Макрон усмехнулся и усадил мальчугана, устроив ему формальный осмотр, пока тот приводил свою тунику в порядок.
– Я знаю, что нужно многое сказать, но сейчас у нас нет времени. Ты должен быть готов выдвигаться на марш. Ты можешь сделать это для меня?

Луций кивнул.

– Хороший солдат. А теперь приготовьте одежду для путешествия и ценные вещи. Я встречу вас всех внизу.

Как только остальные оставили Макрона наедине с матерью, он запер сундучок.

– Пожалуйста, передумай. Ты можешь пойти с нами.

– Нет.

Он колебался.

– Ты знаешь что произойдет, если ты останешься жива, когда прибудут мятежники?

– Я буду готова встретить их.
– Порция откинула одеяло, укрывавшее ее, и показала блеск лезвия тесака.
– Я воткну это в голову первому, кто войдет в дверь. Или я могу использовать его на своих запястьях, если потребуется.

Макрон поморщился и собирался возразить, когда она подняла руку, чтобы заставить его замолчать.