Восставшая Луна

Кроме того, я по своей натуре не гожусь в руководители, а у Фина талант к этому делу. Поэтому я отдал ему под начало Первый и Второй Артиллерийские Полки Самообороны. Но сперва решил, что из этих двух полков, составляющих основу нашей обороны, нужно сформировать бригаду. Командующим этой бригадой я сделал судью Броуди. Броуди в военном деле смыслил не больше меня, то есть ни чёрта не смыслил, но его знали и уважали многие, он был личностью весьма здравомыслящей и до того, как лишиться ноги, был бурильщиком. А вот Фин бурильщиком не был, поэтому напрямую подчинять ему эти полки было нельзя — они бы просто не стали его слушать. Я поначалу думал назначить на эту должность моего сомужа Грега, но Грег был нужен в Океане Бурь, на катапульте. Он был единственным из механиков, который присутствовал при всех фазах её строительства.

Вайо помогала профу, помогала Стью, и кроме того, у неё были свои собственные организации, которые тоже нуждались в руководстве. Она совершала поездки в Океан Бурь — и в результате у неё оставалось не так уж много времени на то, чтобы председательствовать в Конгрессе. Вот так и получилось, что заниматься этим выпало старшему председателю Комитета, Вольфу Корсакову, который был занят больше, чем любой из нас. «Луноход» занимался теперь всеми делами, которые раньше находились в ведении Администрации, и ещё целой кучей других дел.

Комитет у Вольфа был хороший, и профу следовало бы не спускать с него глаз. Вольф уговорил всех избрать его начальника — Моше Баума — вице-председателем своего комитета и со всей серьёзностью обрисовал ему задачу, стоящую перед этим комитетом. А задача заключалась в том, чтобы определиться с тем, каким именно должно быть новое правительство. Затем он переключился на другие дела и перестал уделять внимание тому, что происходило за его спиной. Эти шустрые ребята быстренько разделили обязанности и взялись за дело. В библиотеке Карнеги они изучали структуры различных правительств, проводили собрания в своих подкомитетах, в каждый из которых входило всего лишь по три-четыре человека (то есть эти подкомитеты были достаточно малочисленны для того, чтобы проф, если бы он только знал об этом, начал проявлять беспокойство). И когда в начале сентября Конгресс собрался для того, чтобы подтвердить несколько назначений и избрать ещё нескольких из своих ассоциированных членов, то вместо того, чтобы закрыть заседание, товарищ Баум взял молоточек и объявил перерыв; затем они собрались снова, превратили себя в ответственный — за всё — комитет и приняли некую резолюцию, а затем вдруг выяснилось, что весь Конгресс в полном составе был преобразован в Конституционный Конвент, разделённый на рабочие группы, которые возглавили люди из этих подкомитетов.

Думаю, что проф испытал шок. Но сделать что-либо он не мог, всё было по закону, в полном соответствии с написанными им самим правилами. Профа этот удар не подкосил, он отправился в Новолен, где теперь заседал Конгресс, — это поселение располагалось ближе к центру обжитой области, и поговорил с ними со своим обычным добродушием. Он не стал в открытую заявлять, что они совершили ошибку, он просто старался заронить в их душу сомнение в правильности их действий.

Вежливо поблагодарив их за то, что они согласились его выслушать, он принялся за дело, не оставляя камня на камне от принятых ранее вариантов предварительных решений:

— Товарищи депутаты! Старая поговорка гласит, что огонь, или, если хотите, термоядерный синтез, — хороший слуга, но скверный хозяин. То же самое справедливо и в отношении правительства. Сейчас вы обладаете свободой — и вы должны её сохранить. Но помните, вы сами можете отнять у себя эту свободу гораздо быстрее, чем это мог бы сделать любой из тиранов. Не торопитесь, не отказывайте себе в праве на сомнение, подумайте, к каким последствиям может привести каждое слово. Я не буду слишком расстроен, если, перед тем как сделать официальное заявление, этот Конвент будет заседать десять лет, но меня пугает возможность того, что вы расправитесь со всеми вопросами меньше чем за год.

Не доверяйте очевидному, с подозрением относитесь ко всему традиционному… поскольку весь прошлый опыт человечества свидетельствует о том, что попытки правительств взнуздать народ не ведут ни к чему хорошему. Например, я заметил, что в одном из предварительных вариантов выдвигается предложение об учреждении комиссии, призванной разделить Луну на избирательные округа, каждый из которых посылал бы в Конгресс своих депутатов, и время от времени пересматривать список таких округов, приводя его в соответствие с изменениями в численности населения.

Это традиционный способ — и именно поэтому он должен вызвать у вас подозрения. Возможно, вам кажется, что это единственный из существующих способов. В таком случае могу ли я предложить другие? Вы, без сомнения, согласитесь с тем, что местожительство человека не является важнейшим критерием его оценки. Поэтому можно разделить людей не по месту проживания, а по роду их деятельности… по возрасту… или даже по алфавиту, и на основе такого деления сформировать группы, каждая из которых будет посылать в Конгресс своего депутата. А можно вообще не делить, а сделать так, чтобы каждый из членов Конгресса избирался всенародно, — не пытайтесь возразить, что это сделает избрание невозможным для человека, который не обладает известностью в масштабах всей Луны, возможно, что для Луны такой вариант как раз и является наилучшим.

Вы можете даже рассмотреть предложение о том, чтобы депутатский мандат получали те из кандидатов, за которых будет подано наименьшее количество голосов; непопулярные люди вполне могут оказаться именно теми, кто спасёт вас от новой тирании. Не отвергайте эту идею только потому, что она кажется нелепой. Поразмыслите над ней! История свидетельствует, что всенародно избранные правительства бывали порой ничуть не лучше ничем не прикрытой тирании.

Но если дело обстоит так, что вашей целью является создание именно репрезентативного правительства, то и для её достижения можно отыскать лучшие способы, чем создание территориальных избирательных округов.

Например, каждый из вас представляет интересы примерно десяти тысяч человек, из которых семь тысяч являются людьми, достигшими избирательного возраста, — и при этом некоторые из вас были избраны лишь незначительным большинством.

Давайте предположим, что вместо того, чтобы проводить выборы, мы сделаем так, что место в Конгрессе будет получать человек, который соберёт под своей петицией подписи четырёх тысяч граждан. Тогда он без всяких оговорок будет представлять в Конгрессе эти четыре тысячи, и у нас не возникнет проблемы недовольного меньшинства, поскольку те, кто в своих территориальных округах является меньшинством, при такой системе будут вольны организовать сбор подписей под петицией устраивающего их кандидата или присоединятся к тем, кто уже начал заниматься этим в других округах. Такая система приведёт к тому, что каждого из избирателей будет представлять именно тот человек, которого он сам себе выбрал. А депутат, пользующийся поддержкой восьми тысяч сторонников, мог бы иметь два голоса в этом органе представительной власти. Конечно, такая схема имеет свои собственные недостатки, и против неё может быть выдвинут ряд возражений, но всё это не более чем технические детали, вполне разрешимые при соответствующей проработке. Но я ни минуты не сомневаюсь в том, что вы сумеете разрешить все сложности… и таким образом избежать хронической головной боли всех репрезентативных правительств — недовольного меньшинства, которое абсолютно справедливо полагает, что его гражданские права ущемляются.

Но, чтобы вы ни делали, не допускайте, чтобы прошлое стало для вас смирительной рубашкой!

Я также обратил внимание на одно из предложений, согласно которому Конгресс должен стать двухпалатным органом. Превосходная мысль! Чем больше преград на пути законодательной деятельности, тем лучше. Но вместо того, чтобы столь слепо следовать традициям, я предлагаю сделать одну палату законодательной, а другой вменить всего лишь одну обязанность — аннулировать принятые законы. Пусть законодатели принимают законы большинством в две трети голосов… а «отвергатели» получат право аннулировать их в том случае, если за это проголосует треть их состава. Абсурдно? А вы подумайте. Если законопроекту не удалось набрать более чем две трети депутатских голосов, разве это не означает, что и сам законопроект не удался? И если против этого законопроекта выступила целая треть представителей, то не лучше ли будет вообще без такого закона?

Теперь в отношении написанного вами проекта конституции. И здесь позвольте мне привлечь ваше внимание к чудодейственной силе отрицания. Поставьте отрицание во главу всех углов! И пусть ваш документ будет трещать по швам от перечисления вещей, которое правительству воспрещается делать отныне и вовеки.

Никаких призывов в армию… никакого, даже самого незначительного, вмешательства в свободу прессы, в свободу слова, в свободу передвижения, в свободу собраний, в свободу вероисповедания, обучения, средств связи, выбора вида деятельности… и никакого принудительного налогообложения. Товарищи, если вы лет пять потратите на изучение истории и одновременно с этим займётесь измышлением всё новых и новых вещей, которые ваше правительство пообещает не делать никогда, а по прошествии этих пяти лет напишете конституцию, в которой не будет ничего, кроме запретов и отрицаний, то я не стану испытывать страха перед результатом вашей деятельности.