Восточные славяне в VI-XIII вв.
Шрифт:
Первые раскопки сопок были проведены около 150 лет назад одним из первых русских археологов-славистов Зорианом Ходаковским (Ходаковский З., 1830, с. 147–149; 1844, с. 368–375). Он исследовал три сопки около Новгорода (Волотово) и Старой Ладоги (Велеша) и еще три в Бежецах на верхней Мологе. З. Ходаковский считал сопки славянскими погребальными памятниками и в общих чертах правильно наметил область их распространения.
В 1873 г. по поручению Русского археологического общества шесть интересных сопок, расположенных в южном Приильменье (Коровичино, Марфино и Селяха), исследовал Л.К. Ивановский (Ивановский Л.К., 1881а, с. 57–67). К 70-м годам прошлого века относятся также раскопки Н.Г. Богословского в окрестностях Новгорода и в западном Приильменье и В.А. Прохорова
Более ценны в научном отношении исследования Н.Е. Бранденбурга. В начале 90-х годов он раскопал десять сопок, расположенных в низовьях Волхова: Октябрьское, Лопино, Велеша, Победище, Плакун, Старая Ладога (Бранденбург Н.Е., 1895, с. 90, 91, 135–141). Исследователь считал их славянскими погребальными насыпями.
Итоги археологического изучения сопок были подведены в самом конце XIX в. А.А. Спицыным (Спицын А.А., 1899 г, с. 142–152). Отметив распространение этих памятников в старом славянском ареале, исследователь определил сопки как погребальные насыпи восточного славянства и датировал их IX–X вв. В других статьях А.А. Спицын писал о сопках как о памятниках одного из восточнославянских племен — словен новгородских (Спицын А.А., 1899в, с. 308–310). Позднее, указывая на расположение сопок по берегам крупных рек — основных торговых путей того времени, он отнес эти памятники к норманнам (Спицын А.А., 1908, с. 16; 1922, с. 1–8). Впрочем, впоследствии А.А. Спицын от этого мнения отказался.
В начале XX в. единичные сопки раскапывали Н.К. Рерих (Устрека на р. Уверь), В.Н. Глазов (Овселуг в Осташковском уезде) и К.Д. Трофимов (Средние Озерцы на Плюссе). Наиболее значительные исследования того времени принадлежат П.Г. Любомирову (Любомиров П., 1913, с. 224–234), раскопавшему шесть сопок на берегах Мсты (Илемки, Никулище и Золотое Колено).
В 1930 г. изучением сопок в Приладожье занимался В.И. Равдоникас, высказавший сомнение в их славянской принадлежности опять-таки из-за расположения этих памятников по берегам крупных рек, а также отмечая некоторое их сходство с погребальными насыпями Скандинавии (Равдоникас В.И., 1934, с. 36, 37). В 30-х годах две сопки раскопал Новгородский музей, но материалы не были опубликованы.
Сведения о новгородских сопках суммированы в работе Н.Н. Чернягина, вышедшей в 1941 г. (Чернягин Н.Н., 1941, с. 94–134). К тому же времени относится статья П.Н. Третьякова, посвященная ранним памятникам северной части восточного славянства (Третьяков П.Н., 1941, с. 37–39). В этих работах время захоронений в сопках определяется VI–IX вв. Составленная Н.Н. Чернягиным карта сопок показала, что они занимают в основном те области, которые летопись отводит словенам новгородским. Поэтому сопки были определены как памятники, оставленные этим племенем.
Работа Н.Н. Чернягина — серьезный этап в исследовании новгородских сопок. Однако с тех пор прошло 30 лет, и теперь она вызывает ряд серьезных замечаний. Так, Н.Н. Чернягин отнес к сопкам все насыпи с трупосожжениями высотой 2 м и более, и все высокие неисследованные курганы. В результате в группу сопок ошибочно попали насыпи иного типа. Неоправданным представляется также включение Н.Н. Чернягиным в число сопок круглых насыпей, отличных по строению, но синхронных с сопками. Ошибочно включены в группу сопок некоторые насыпи, не являющиеся погребальными (например, Подшевелиха, Козикино, Орлов Городок и др.).
В послевоенный период значительные раскопки сопок не велись. Однако новые исследования ценны тем, что выполнены современными методами и хорошо документированы. С.Н. Орлов и Н.Н. Гурина раскапывали сопки в окрестностях Старой Ладоги (Орлов С.Н., 1955, с. 190–211; 1958, с. 236–239). В 1965 г. интересную сопку на Мсте (Воймерицы) исследовал А.В. Куза (Куза А.В., 1966, с. 156, 157).
Обобщающая сводка данных, которыми располагает современная археология по новгородским
сопкам, была опубликована в 1970 г. (Седов В.В., 1970а). В ней подведены итоги многолетнего изучения этих древностей.В 1970–1975 гг. было раскопано несколько сопок в Старой Ладоге и ее ближайших окрестностях (Назаренко В.А., 1971, с. 4; Петренко В.П., Крапивина Г.А., Теребихин Н.М., Лебедев Г.С., 1973, с. 35, 36; Носов Е.Н., Конецкий В.Я., 1974, с. 23, 24; Петренко В.П., 1975, с. 32, 33; 1977, с. 55–62; Петренко В.П., Кучер А.Л., Рацко В.В., 1976, с. 35; Петренко В.П., Конаков Н.Д., Рогачев М.Б., 1977, с. 85–90). В 1972 г. одну из интереснейших многоярусных сопок, расположенную у д. Репьи в верхней части бассейна Луги, раскопал Г.С. Лебедев (Лебедев Г.С., 1977б, с. 42–45; 1978, с. 93–99). Еще одну сопку недалеко от Пскова (Романово) исследовал в 1974 и 1975 гг. С.В. Белецкий (Белецкий С.В., 1976, с. 6, 7).
Ежегодно проводятся значительные экспедиционные работы по обследованию сопок, выявленных в XIX и начале XX в., а также поиски новых насыпей.
Одной из важнейших частей сопок является кольцо, сложенное в основании из валунов (табл. XX, 2, 4, 6, 7). Это кольцо в большинстве случаев сооружалось раньше, чем насыпь. Оно имело ритуальный смысл и одновременно укрепляло основание насыпи. Складывалось кольцо из более или менее крупных валунов, положенных с небольшими промежутками или без них. Иногда наблюдается два концентрических кольца из камней. Изредка камни лежат в два-три яруса. В окрестностях Старой Ладоги раскопаны сопки, в которых вместо простого кольца из камней обнаружены более сложные кладки. Так, в сопке 145 у с. Октябрьское Н.Е. Бранденбург открыл оригинальный кольцеобразный цоколь шириной до 1,4 м. Его наружная часть сложена из огромных валунов, вплотную примыкавших друг к другу, внутренняя — из небольших плит, положенных насухо. Промежуток между стенкой из плит и валунами был забит камнем и щебнем, и сверху накрыт плитами, уложенными плашмя. Изредка встречаются сопки, в которых камни дополнительно крепили их склоны (Велеша под Старой Ладогой, Воймерицы).
Представление о том, что сопки сооружались в два-три приема, возникло давно и подтверждается новейшими работами. Их сооружение выглядело следующим образом. Сначала выкладывалось кольцо ив крупных валунов, по диаметру равное основанию будущей сопки. В основаниях ряда сопок отмечен темный зольный слой, который мог образоваться от сгорания костров. По мнению H.Е. Бранденбурга, зольный слой в основании сопок образовался от костров, которые жгли с целью освящения будущих погребальных насыпей (Бранденбург Н.Е., 1895, с. 7). Не исключено, что золу также приносили со стороны, с погребальных костров, и осыпали на месте, выбранном для сооружения сопки.
Аналогичные зольные прослойки весьма характерны для псковской группы длинных курганов, где они имеют западнофинское субстратное происхождение. Очевидно, того же происхождения этот ритуал и в сопках.
По-видимому, сразу же после образования зольного слоя насыпали нижнюю часть сопки (около четверти высоты полной сопки). В течение некоторого времени в этой насыпи совершали захоронения, а затем насыпь увеличивали в высоту на 1,5–3 м. Обычно нижнюю и следующую части сопки разделяют прослойки жирной золы и угля толщиной до 15–20 см. В верхней части насыпи какое-то время совершали захоронения, а затем сопку подсыпали в третий раз, и здесь вновь совершали погребения. Верхняя и средняя части сопок обычно разграничиваются также слоем золы с углем.
Подобную структуру имели многие исследованные сопки во всех районах Новгородской земли. Зольные прослойки, разграничивающие разновременные части сопок, видимо, имели такой же ритуальный смысл, как и подошвенные. Образование же гумуса скорее всего обусловлено перегниванием дерна, которым каждый раз покрывали насыпь.
Естественно, что наряду с насыпями, сооруженными в несколько приемов, имеются сопки, насыпанные за один раз. Ведь в силу ряда обстоятельств население, которому принадлежали сопки, в отдельных пунктах могло покинуть места своего жительства, не успев подсыпать сопку вторично.