Восточный кордон

— Не имею чести… Хочешь дело пришить?

— С тебя нынешнего маузера хватит. И где вы только берете оружие?

— Сами делаем, — насмешливо сказал парень. — Чего мы стоим, начальник? Давай веди… — Он все-таки побаивался этих двух лесников и сурового разговора в лесной глуши. Тут все может случиться.

Они пошли — впереди Молчанов с карабином на изготовку и трофейным маузером за плечами, за ним парень и дальше Александр Сергеевич, едва не упираясь стволом винтовки в спину браконьера.

Эта спина в брезентовой куртке и широченные плечи арестованного заставили Сергеича проворчать:

— Тебе бы бульдозером глыбы ворочать на стройке где-нибудь в Сибири, а ты, гад, чем промышляешь? Или совсем совести нет? Бандитом, само собой, стал, жизнь себе испортил, несчастную животину в лесу переводишь из-за трех червонцев, сукин ты сын! Что мать-отец скажут? Какими глазами посмотришь на сына своего, когда он родится! Вот ведь какая мерзость завелась в лесах на нашу голову, прости меня, осподи!

И он даже сплюнул.

Парень шёл руки за спиной, как приказано, легко уклонялся от веток, чтоб не хлестали по лицу, и молчал, молчал, только гнулся маленько от тяжёлых слов Сергеича, который по возрасту, как и Егор Иванович, вполне годился ему в отцы.

Что привело этого сильного, молодого человека в шайку браконьеров? Случай, лёгкая нажива, отвращение к труду? Или неладное знакомство за стопкой водки, которая закружила, завертела его и сделала готовым на любое преступление? Ведь стрелял же он по Молчанову, и только случай не сделал его убийцей. Первый же выстрел по оленю поставил парня вне закона, и ему не оставалось после этого ничего другого, как стрелять и по человеку. Тем ещё и опасны браконьеры, что каждый из них легко становится убийцей. Ведь на защиту диких животных выходят люди.

Молчанов вдруг круто повернулся и в упор ещё раз спросил:

— Фамилии твоих приятелей? Быстро!

Но парень был тёртый, такого не застанешь врасплох.

— Узнаешь в своё время, — с угрозой сказал он. — Ещё встретитесь, будь покоен.

— Ладно, тебе же хуже.

— Ещё не видно — кому, — огрызнулся браконьер. То ли он просто хорохорился, то ли рассчитывал легко отделаться, но, в общем, страх уже отпустил его, и он наглел с каждой минутой. До сих пор ему отчаянно везло, все сходило с рук. А может, и сейчас попугают и отпустят?

Их ждали. Пятеро браконьеров со связанными руками стояли кучкой. Они громко и отчаянно ругались, путая абхазские и русские слова. Грудой лежали ружья, два пистолета, кинжалы. Снаряжение что надо.

— А вот и ещё один! — Тарков пристально посмотрел на парня. — А я тебя, мил человек, знаю. Ты в Саховском леспромхозе трактористом не работал? А потом тебе влепили год условно за браконьерство. Значит, опять по старой дорожке? Далеко она тебя заведёт!

— Мы с ним тоже встречались, — хмуро сказал Молчанов. — Помнишь, я говорил? Винтовка у Сергеича — его оружие.

На вьюках и в рюкзаках у браконьеров было до тонны оленьего и турьего мяса. Это уже не мелкая охота, дело получалось серьёзное, и тем не менее на лицах преступников никакого раскаяния или испуга.

Браконьеры оправились, вели себя нагло, непрестанно грозили. На выстрелы из балаганов прибежала целая группа их друзей, все они орали, Таркову с трудом удавалось проложить путь, только грозный вид вооружённых лесников останавливал этих людей от вмешательства.

Акт ни один из браконьеров, конечно, не подписал.

Тогда их повели вниз, чтобы сдать милиции в первом же абхазском посёлке. Задержанные ещё больше повеселели. Никто не назвал фамилии сбежавших. Лишь один пастух проговорился. Спросил нечаянно:

— А где же Николаич? Там телка захворала, надо бы посмотреть…

Ему что-то резко сказали по-абхазски, пастух поперхнулся и не раскрыл больше рта. Стало ясно, что отчество одного из сбежавших Николаевич и что он либо бригадир на выпасах, либо ветеринар при стаде. Так сказать, по совместительству с браконьерством.

Весь день шли вниз, к морю. Тарков сделался невесел. Он тихо сказал Молчанову:

— Боюсь, наш труд пойдёт насмарку. Уже случалось так. Приведём голубчиков, их посадят, возьмут оружие, а через день всех отпустят. Объяснят, что оружие нашли в горах и сами собирались едать, да не успели. А против наших актов составят другие — о несостоятельности задержанных. У них как ведь заведено: есть двухэтажный дом, легковая машина, сад-виноградник, но все расписано по родственникам. А сам гол как сокол. Что с голого возьмёшь? Иди гуляй… И вот через полгода мы снова встретимся. С браконьерами наши законы мягкие до обидного.

Егор Иванович только головой покачал. То-то и оно, что мягкие.

Но пока он мог быть довольным. Обезврежена большая группа. Оправятся они не так-то скоро. Зима пройдёт спокойно.

Вот только те двое…

3

На обратном пути, как и было обещано, Егор Иванович заехал вместе со всеми в Жёлтую Поляну.

Сашу он не нашёл. Борис Васильевич, пользуясь хорошей погодой, отправился со старшеклассниками в очередной поход куда-то в низовья реки, к морю, где они в прошлый раз обнаружили остатки древней, видимо ещё генуэзской, крепости.

Молчанов склонился было подождать, пока учитель и сын вернутся, тем более что Тарков упрашивал его погостить день-другой, но неожиданно его вызвали на рацию и уведомили, что через четыре дня в Майкопе созывают совещание и ему, как и Таркову, приказано явиться.

— Полетим из Адлера самолётом, — предложил старший лесничий.

Но Егор Иванович подумал, что если он пойдёт через перевал, то, во-первых, будет попутчиком Александру Сергеевичу, который торопился к себе на туристский приют, а во-вторых, выгадает день, чтобы заглянуть домой в Камышки, повидать жену, а заодно и закончить дело с Михаилом Цибой, которого он твёрдо решил выставить из заповедника.

— Скажешь сыну, что все у нас в порядке, — попросил он Таркова и пошёл к Сергеичу.

Погода вдруг сломалась, стало пасмурно, но тепло. Над всем югом России висели толстые и плотные облака. По радио сообщили, что в степях Придонья, на Кубани и в северных отрогах Кавказа пройдут обложные дожди. Синоптики не ошиблись, монотонный унылый дождь уже висел между низкими облаками и землёй на всем равнинном Предкавказье.

Облачная завеса тяжело поднималась в горы. Она одолела перевал и теперь упорно сползала по южным склонам к морю, пугая курортников, приехавших на бархатный сезон.