Восточный маг: миротворец

Зато там обнаружился третий подрывник. До палубы он не долетел, умудрившись запутаться в такелаже. И не заметно, чтоб это ему мешало, потому что, тут же, разрядив пищаль в кого-то под собой, он принялся прямо там и перезаряжать её, вися головой вниз.

Со стороны кормы раздался треск, в воздух взметнулись обломки досок со щепками, а тяжёлый глиняный голем провалился под палубу между ютом и мачтой. Следом за ним у штурвала запоздало плюхнулся второй, раздавив в лепешку толстенного зомби-рулевого. На этот раз доски выдержали.

«Вообще-то, по здравому размышлению, они должны были идти первыми, принимая на себя основной удар» — не к месту проснулся стратег-теоретик в голове новобранца.

Штурм протекал стремительно, и если судить по невозмутимому лицу Сника, скрестив руки обозревающего сражение с палубы дирижабля, то всё шло строго по плану. Вот только плана этого Ларс в глаза не видел, и начинал подозревать, что никто из его сослуживцев тоже. В его голову начала даже закрадываться крамольная мысль о том, что может плана-то и не было вовсе… Уж больно происходящее, на его свежий взгляд, походило на бардак, щедро приправленный хаосом.

Ларс оглядел поле боя.

Контроль над верхней палубой был практически полный, чего нельзя было сказать о трюме. Яму с провалившимся големом окружил добрый десяток гремлинов, расстреливая мертвяков внизу, и периодически сбрасывая жадно тянущиеся конечности прикладами.

Второй голем спустившись с юта, ломился в дверь к капитану, куда часть команды спряталась при обстреле с воздуха. Навстречу ему ломились скелеты, гораздо менее прочные, зато их было много. Периодически в проём влетала граната, и тогда голем, преодолев сопротивление ослабшего потока костей, подойдя вплотную к двери, принимался расширять дверной проём.

Рядом с Ларсом через борт перевалился мокрый как мышь, и частично подпаленный, давешний подрывник-недолётчик.

— Их там слишком много — ответил он на невысказанный вопрос, выливая воду из раструба аркебузы.

Рука стажера сама по себе нащупала гранату на поясе…

Внезапно в сражении наступил перелом. Голем внизу затих, буквально погребенный под кучей мертвяков, а из капитанской каюты высунулось здоровенное умертвие, судя по рогам, чудовищным передним лапам и ошметкам крыльев, при жизни бывшее демоном, причем не рядовым, а как минимум на уровне гвардейцев какого-нибудь адского владыки. От мощного удара голем отлетел к мачте, да так там и остался, и капитан пиратов зловеще защелкал многочисленными зубами в громадной пасти, буквально в шаге от новичка.

От неожиданности Ларс выронил уже зажженную гранату…

… смертельный шарик, подпрыгивая, покатился по палубе…

…пробегающий к голему гремлин с верёвкой, запнувшись, отфутболил гранату прямо в толпу своих вокруг пролома…

…стоявший в толпе ближе всех, размахнувшись своей пищалью развалил скелета, и на остатке хода отбил толстым стволом снаряд, как мяч бейсбольной битой…

…рассыпая искры, граната влетела прямо в пасть капитану…

…щелкнув зубами, пасть захлопнулась…

А-БАБАХ-ПЧХИ! — эпически чихнул главный пират, рассыпая веером свои зубы, и заодно ошметки языка. Его голова пережила взрыв, но без зубов стала выглядеть гораздо менее зловеще.

«Так не бывает» — только и смог подумать снайпер, в очередной раз поднимаемый в воздух взрывной волной.

В глаз демона-зомби воткнулась чёрная стрела с пятнистым оперением. «Такие были у мастера Сника. Кэп с нами!» — пришла в голову приятная мысль одновременно с приземлением на палубу.

— Я! Я! Я закину! — раздался тонкий срывающийся голос самого молодого в отряде гремлина. Пошатываясь из стороны в сторону, он нес над головой круглый чугунный горшок, по размеру больше его самого.

Вторая стрела с пятнистым оперением вошла в свободный глаз демона. Тот слепо замотал башкой и лапами.

Случайным ударом лапы ослепшее умертвие смахнуло сразу троих коротышек, один из которых неудачно врезался в бомбоносца, увлекая его за собой.

Бомба покатилсь прямо к Ларсу.

— Я! Я донесу! — прокричал, внезапно захотевший внести вклад в общее дело новичок. Одним глотком осушив красный фиал с зельем лечения, выданный перед боем в единственном экземпляре под роспись, Ларс обнял бомбу перед собой, поднялся на ноги, и, не видя, куда ступает, побежал к пролому в палубе, над краем которого уже появлялись оскаленные облезшим мясом морды.

Всего в каких-то трёх шагах от цели, его за ногу схватило что-то холодное, заставляя потерять равновесие и завалиться вперед, растягиваясь на палубе. Уже падая, он изо всех сил вытянул руки, буквально запихивая кончиками пальцев бомбу в яму.

— Тачдаун! — Поддавшись общему азарту бесшабашной схватки прокричал Ларс, краем глаза отметив восторженное выражение на лице свисающего с такелажа гремлина.

«А разве поджечь бомбу сначала на надо было?» — посетила игрока запоздалая мысль.

Тем временем тот, что с верёвкой, добежал до голема, зацепил крюк за кольцо на поясе убитого голема, поднял палец вверх и крикнул «Вира!». А затем сорвал с пояса гранату, поджёг и катнул её в сторону ямы. Разбрызгивая искры, стальной шарик прокатился по доскам перед носом у распластавшегося по палубе зрителя, перевалился через обломанный край, и ухнул вниз.

Дальнейшее происходило уже без участия игрока, поскольку взрывной волной от бомбы, разворотившим всю палубу, его выбросило за борт. На этот раз здоровье ушло в красную зону, а перед глазами пульсировала, перекрывая обзор, здоровенная ярко-красная иконка «контузия».

Возможно, поэтому в памяти остался лишь набор кадров, как в фотоальбоме:

Вот падает на корму мачта, взрывом перебитая у основания.

Вот ослепший капитан пиратов делает широкий шаг, и подставляет свою многострадальную голову прямо под её удар.

Вот рогатое умертвие неподвижно лежит, придавленное тяжеленным бревном, оставшимся от мачты, а над ним стоит Сник и, шевеля губами, в упор всаживает стрелу в грудь умертвия, в которой клубится тьма.

Вот безжизненного голема поднимают на верёвке, а с дирижабля звучит сигнал к отступлению.

Вот наш капитан орудует в трупе капитана пиратов чёрным кинжалом, что-то выискивая.

Вот Ларсу бросают конец верёвки, а пиратский корабль всё сильнее кренится на правый борт.

Пришел в себя он уже на палубе летучего корабля, где после схватки царила суета. Рядом, прислонившись к стене, матерился, заматывая рану сержант. Два гремлина, оставляя на палубе царапины, волокли окованный железом сундук в рубку. И когда только успели? Возле перегородки, отделяющей вход в рубку, аккуратно сложили три обгорелых тела без сознания. Над ними колдовал корабельный маг жизни. Перед боем он наложил на всех ветеранов, у которых была одинаковая татуировка на груди, какие-то чары, а новичков заставил выпить вонючее зелье, отдающее плесенью и антисептиком одновременно. Он ещё тогда говорил капитану, что если сразу после боя трупы будут хотя бы одним куском, то с того света вытянет. Чуть поодаль, возле самого бортика, расплывшейся кучей грязи вперемешку с железным мусором валялся голем. Один.