Восточный триллер
Шрифт:
– Почему Кольцевой?
– Потому, что появляюсь и исчезаю в районе Кольцевой дороги. Вот так, Моня. Ты всё морды бьёшь? Нет? Да вижу, что перешёл на другой калибр. Когда выпьем в «Экспрессе»?
– Ой, не спрашивай. Мы там уже выпили хорошо и надолго.
Седой прошел через салон и сел рядом с Бруклиным на место второго пилота.
– Ремни! – крикнул Пилот и включил зажигание.
– А парашюты? – спросил Леся.
– Не предусмотрены технологией полёта, – пояснил пилот и нажал на педаль газа. Он специально вмонтировал регулировку мощности турбины в педаль. Турбина хрипло завыла, самолёт
– Почему не взлетаем? – спросил Седой.
– Уже взлетели, только ещё не набрали скорости. Ничего наберём. – Бруклин жал педаль газа и тёмно-зелёная машина мчалась над самой водой, разгоняясь и вибрируя.
– Семьсот пятьдесят. Маловато. Поплавки мешают. Но ничего, сейчас разгонимся, – говорил пилот, щёлкая тумблерами на панели управления. Под самолётом, в десяти метрах, проносилась вода, превратившаяся в зелёно-голубую стену.
– Уже восемьсот. Сейчас наберём номинал.
– Какой номинал? – волнительно спросил пассажир.
– Тысяча сто. Часа через полтора будем в Киеве. В одном месте остановимся на дозаправку.
Седой выглянул в салон. Все его друзья сидели с посветлевшими лицами. Никто в окно не глядел.
– Ну, как? – крикнул Седой.
– Порядок, – ответил Моня. – Хорошо летим.
– Леся, всё нормально? – спросил Седой. Та не ответила.
Несколько раз пилот кидал самолёт в сторону от кораблей с неожиданно высокой палубной надстройкой. Седой вытирал пот со лба и старался вперёд не смотреть. В салоне Моня стал рассказывать анекдоты. Никто не смеялся. Самолёт продолжал дрожать всем корпусом и выть, как недобитая собака. После нескольких манёвров, стали лететь над сушей. Море осталось позади.
– Двигаться будем вдоль Днепра, – сказал пилот. – Исключительно в целях безопасности. На сушу я не сяду.
Миновали Херсон, прятавшийся в туманной дымке. Проскочили Никополь. Справа проплыла громада Запорожья, тоже вся в туманном смоге. Днепропетровск облетели над сушей. Там было много международных наблюдателей, и явно назревала война. Бруклин вскоре повернул самолёт и стал забирать левее от Днепра. Под днищем реактивного «кукурузника» понеслась степь и кустарник.
– Куда это мы? – крикнул Седой.
– В Александрию, на дозаправку. Не рассчитал я с керосином. Там у меня родня и запасная база. Есть оборудованная взлётная полоса, но мы сядем на реку. – И пилот стал говорить по мобильному телефону.
На реку Ингулец сели, подняв кучу брызг и гоня громадную волну. Пока дозаправлялись с борта речного катера, Бруклин болтал с молодой девушкой, помощницей моториста.
– Ну, как там Киев? – спрашивала она. – Правда, что уже на куски поделили? Нам, украинцам, кусок-то хоть достался?
– Достался, достался, – уверенно ответил Бруклин. – Подол, называется. Хороший кусок. Мне так больше и не нужно. Остальное пусть забирают.
– Даа, пусть забирают! У меня сестра в Дарнице, брат в Святошине, а тётка на Позняках.
– Не бойся, я пошутил. Никто ничего не отдаст.
– Даа, а говорят, что поделили!
– Врут, Дуся, врут.
Самолёт, гоня волну, взлетел. При подлёте к Киеву, как только миновали Кременчугское
море, Бруклин стало сосредоточенным и молчаливым. Самолёт продолжал лететь на высоте десяти метров. Но все чаще приходилось подниматься и обходить ЛЭП и различные строительные сооружения.– Выше нельзя, – сквозь зубы сказал Бруклин в ответ на вопрос Седого. – «Фантом» поставит метку, скинет на «винт» спутника и тогда я – меченный. Уже не уйдёшь.
Седой замолчал и притих, глядя на ужас, несущийся на него со скоростью триста метров в секунду. Бруклин всё время уворачивался от преград, и самолёт всё время кидало из стороны в сторону, то вверх то вниз.
– Куда это вы так спешите, – медленно, не отрывая глаз от горизонта, спросил Бруклин. – Не могли пешком дойти. Лето, погода…
– Спроси у Дубины.
– Всё понял. Подпольный ревком действует. … Что ты вьёшься! Над моею головой… – неожиданно запел Бруклин. Из салона ему хором ответили, подхватив тему:
– Ты добыычи, не добьёошься!.. Чёрный воорон, я не твой!..
Турбореактивный АН-2 нёсся низко над землёй, чуть не цепляя деревья, а из салона неслась песня. Подключился Седой и даже Леся. Поющий самолёт влетел городскую черту в полных сумерках. Пилот включил радар и пошел совсем низко над водой, сбросив скорость.
– Господи, Бруклин, хоть под мостами не лети, – попросил Седой.
– Хорошо, не буду. Хотя это очень нравится америкосам. Бегать начинают, как тараканы.
Сели на воду в районе Вышгорода. Самолёт бултыхнулся в воду и Седому показалось что всё – утонули. Но нет, выплыли. АН-2 перегазовывая, шевеля горизонтальным рулём, подплыл к берегу. Навстречу уже двигался катер. Седой протянул руку Бруклину. Сказал:
– Давай, дружище. Рад был пообщаться. – И прыгнул в катер. Покачиваясь, туда сползла Леся и все остальные. Взвыв турбиной, самолёт исчез в темноте. «… Над моеею гооловоой!..»
В катере был лично Дубина.
– Прибыли? Прекрасно. Попарились на югах, но теперь будете отрабатывать. Вперёд! – скомандовал водитель катера, и тот поплыл вдоль берега водохранилища. Вскоре высадились на причал, сели в микроавтобусе, Дубина сел в «БМВ», и машины помчались в Киев.
Глава 4
– Докладывай, Скорцени.
– Англичане просят помощи и предлагают работать над темой Ликвидатора вместе.
– А смысл?
– Ну, возможно, они чем-то и помогут.
– Чем? Никто из них толком не говорит даже на русском языке, не то, что на украинском. Они что, с переводчиками собираются вести оперативную работу? Впрочем, я не удивлюсь, если это и случится. – Помолчал, уставившись в камин. Молчал и Скорцени. Сказал:
– Шеф, они там какую-то шутовскую рекламу Ликвидатору делают. Вы в курсе? Шары над Киевом летают, а на них написано «Ликвидатор». Они что, совсем уже спятили со своим психоанализом?
– А ты ещё не заметил? Они все двинутые. Придурковатей их только американцы. Но у тех это образ жизни, а эти – реально свихнулись. Косметическое молочко «Ликвидатор». Мать родная! Реально свихнулись! Я сегодня из метро вышел и сразу увидел штук двадцать «Ликвидаторов». Дорогу ремонтировали. И ты меня ещё спрашиваешь, работать ли с ними, а? Скорцени? Спроси меня ещё раз! Спроси, спроси!