Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика

В целом, честно говоря, мы отдыхали, много читали и готовились к дальнейшим трудам. УСО — это важная ступенька служебной лестницы. В 1974 году я закончил курсы и вернулся в свой родной отдел. За время моей работы в разведке уже сменились ее несколько руководителей. Ушел на пенсию Александр Михайлович Сахаровский, начальником разведки был назначен его заместитель Федор Константинович Мортин, пришедший в комитет со Старой площади. Мортина заменил Владимир Александрович Крючков.

Мне казалось, что я могу надеяться на два-три года спокойной работы в Центре с учетом слишком коротких временных разрывов между предыдущими тремя командировками за рубеж. Но моим надеждам не суждено было сбыться.

Афганистан — боль моя

Эхо афганской войны, продолжавшейся десять лет (1979–1989), и сейчас тревожит наши умы и сердца. В современную историю нашего народа она вошла драматической страницей. Не утихает боль тех, чьи родные и близкие уже никогда не вернутся домой. И долго еще поколение, получившее название «афганцы», будет нести в себе скорбную память о героическом и трагическом времени.

О событиях в Афганистане очень подробно, со знанием дела написал в своих книгах легендарный разведчик Юрий Иванович Дроздов. Его книги — это исповедь человека, прошедшего тяжелейший жизненный путь: фронтовой офицер в Великую Отечественную, разведчик-нелегал, начальник нелегальной разведки КГБ, непосредственный руководитель операции по взятию дворца Амина в Кабуле.

Я не хочу претендовать на освещение каких-то неизвестных Дроздову фактов из событий в этой многострадальной стране. Просто как участник более поздних событий хочу показать жизнь непосредственных исполнителей указаний и распоряжений руководства КГБ и Дроздова, наших офицеров, которые делали свое дело, жили в Афганистане и вернулись домой с чувством выполненного перед Отечеством долга, правда, к великому сожалению, не все.

В 1979 году, работая в Управлении «С» ПГУ КГБ, я не мог не знать, что в нашем подразделении идет какая-то скрытая подготовка к грядущим событиям, формируется отряд из сотрудников, имеющих военную подготовку, проводится их тренировка. Конец декабря 1979 года — ввод наших войск в Афганистан — объяснил происходящее. Подбор людей продолжался, активизировалась и их подготовка.

Мысленно проанализировав свою профессиональную подготовку (я закончил два высших военных учебных заведения, прошел подготовку на курсах для руководящего состава разведки, был опыт работы в нескольких резидентурах рядовым работником, заместителем резидента, резидентом), я пришел к выводу, что должен подойти для новой, но пока неизвестной мне работы. Однако каких-либо предложений мне никто не делал.

Проявив нетерпение, я обратился к руководству управления. Юрий Иванович Дроздов, пользовавшийся огромным и заслуженным авторитетом у всех сотрудников как нашего, так и других подразделений разведки за свой профессионализм, справедливую требовательность, принял меня. Я рассчитывал, что он одобрит мое решение поехать в Афганистан. Однако, выслушав мои доводы, Дроздов сухо, как мне показалось, сказал, что подумает над моим обращением, посоветуется с другими и о своем решении мне сообщит. На этом беседа закончилась. Я вышел из его кабинета, так и не поняв, подхожу ли я для новой деятельности.

Прошло некоторое время. Я терпеливо ждал, и вот в апреле 1981 года мне объявили, что я командируюсь в Афганистан на должность начальника штаба отряда «Каскад». Срок командировки — девять месяцев. Предыдущий отряд, на смену которому мы готовились, пробыл в Афганистане полгода. Отряд состоял из семи команд по числу провинций Афганистана. Штаб отряда располагался в Кабуле, команды — в основных городах провинций. Общая численность отряда — более 700 человек: из них 215 — офицеры, 30 — прапорщики, около 500 — солдаты погранвойск, 30 — переводчики, знающие местные языки. В каждой команде и в кабульском центре была своя бронетехника, автомашины и радиостанция. В общем огромное и беспокойное хозяйство. Это конечно же не зарубежная резидентура.

Заранее хочу извиниться перед читателями за то, что, рассказывая о своих боевых товарищах из отряда «Каскад», я не буду называть их имена, многие из них и сегодня еще находятся на разведывательной работе. Словом, требования конспирации не позволяют мне сделать это.

Вылет в Кабул был намечен на середину года. Я, естественно, был удовлетворен решением моего начальства. Мне хотелось проверить себя — гожусь ли я для работы в экстремальных боевых условиях, смогу ли переносить психологические и физические перегрузки, как поведу себя под огнем настоящего противника.

Так началась наша подготовка к афганской операции, но однажды погожим летним утром нас, всех собравшихся в Балашихе и представляющих собой костяк отряда «Каскад», погрузили в автобусы и доставили в подмосковный аэропорт. Погрузившись в огромный транспортный самолет ИЛ-76 (на такой машине я еще не летал), мы были готовы к отбытию в далекий Афганистан, а проще сказать — в неизвестность. Проводить нас в аэропорт приехал Юрий Дроздов, сопровождал его Эвальд Козлов, капитан первого ранга, Герой Советского Союза, также участник штурма дворца Амина. Прозвучали теплые, душевные слова и пожелания не рисковать собой, особенно своими товарищами, выполнить свою миссию с честью и всем вернуться живыми, невредимыми домой к своим детям, женам, родным. Таковы были напутственные слова Дроздова. Он говорил с напряжением, душевным волнением, так как хорошо знал, куда нас направляют. Для нас же все это было пока простой романтикой, неизвестной и загадочной командировкой за рубеж Родины. Слова Дроздова воспринимались легко и не очень трогали за живое. А он не хотел нас волновать, настораживать перед вылетом, хотя за несколько дней до этого вел с некоторыми из нас откровенный и жесткий разговор о том, что нас ждет впереди. Мы пребывали в состоянии эйфории, в приподнятом настроении — наконец-то подготовка закончилась и мы летим на дело. Язкал, что впереди может быть и кровь, и смерть, и другие лишения. Но, как всегда, думалось, что со мной-то уж, конечно, ничего плохого не случится. Пронесет. И я, выполнив задание, благополучно возвращусь домой. Ведь так бывало. Правда, подобных заданий никто из нас ранее еще не выполнял.

Тяжелый самолет, загруженный людьми и специальным снаряжением, с трудом, как мне показалось, оторвался от родной подмосковной земли и взял курс на юг.

В полете мы уже были несколько часов. Кто-то был занят своими мыслями, кто-то вел тихие беседы с соседом по железной скамейке вдоль длинного борта самолета. Из состояния спокойствия нас вывел голос штурмана, который появился на втором ярусе корабля и, преодолевая нудный шум двигателей, возвестил, что через несколько минут мы приземлимся в Кабуле.

Это известие взбудоражило всех, так как каждому стало ясно, что начинается его новая жизнь, полная неизвестности. Пути отступления, возвращения к прежней жизни были отрезаны. Всем нам надо пройти этот отрезок жизни длиной почти в год, и только тогда мы сможем вернуться домой.

Самолет сел, открылись двери — ворота в хвостовой части лайнера, и мы увидели суровые скалистые горы. Все здесь было совсем не похоже на наш российский пейзаж. Другими были и лица встречающих.

Среди встречающих был командир «Каскада» генерал Лазарев. Ему довелось быть командиром Первого, Второго и вот теперь Третьего отряда. Без особой спешки выгрузились. Это потом такие операции будут проводиться быстро, чтобы, не дай Бог, не попасть под возможный обстрел душманов с близлежащих гор. Я представился командиру, доложил, что без происшествий прибыли в его распоряжение. Отряд разбился на команды, и в этот же день самолетами они были переброшены в свои пункты дислокации. А мы, команда штаба отряда, погрузились на автомашины и покатили в Кабул.

Когда-то раньше, путешествуя по странам Юго-Восточной Азии, мне доводилось оказываться в аэропорту Кабула, любоваться красивым видом гор вокруг афганской столицы, дышать чистым горным воздухом этой страны. Но сейчас я не узнал аэропорта. На взлетной полосе были боевые машины — истребители, транспортные самолеты, стояли на земле и кружили в воздухе вертолеты. Позднее мы их называли ласково вертушками. Гражданские самолеты, всего несколько штук, скромно прижавшись друг к другу, стояли кучкой на краю аэродрома. Кругом были только военные, наши солдаты и афганцы. Гражданских не было видно.

Кабул также не произвел на меня сильного впечатления. Серый, низенький город, в основном одноэтажные глинобитные дома-мазанки, они лепились на холмах и довольно крутых горах почти в центре столицы, и везде вокруг жилья стены-дувалы, ограждающие участки земли. Нас разместили в нескольких двухэтажных виллах в зажиточном квартале Кабула, недалеко от нашего посольства. Получились интересные офицерские казармы-кубрики, где люди проводили свое свободное время, отдыхали, обсуждали рабочие и житейские дела. Ну и сам Кабул способствовал сплочению вновь образованных коллективов, так как совсем не располагал к праздному шатанию по городу, особенно в ночное время. На улицах часто случались перестрелки и другие ЧП.