Восток в новейший период (1945-2000 гг.)

Чрезвычайно большой сохранялась потребность Ирана в модернизации и поставках оборудования для нефтегазовых отраслей, в закупках технологий, необходимых для переориентации промышленности на экспорт. В связи с этим одной из главных проблем экономического развития было создание условий для привлечения иностранных инвестиций в экспортные отрасли. Использование в этих целях свободных торговых и экономических зон не принесло сколько-нибудь значительного результата.

Проведение курса на дальнейшую экономическую и политическую либерализацию требовало внесения изменений в законодательную основу и, следовательно, вновь обострило противостояние в политической элите и в обществе. Очередным этапом борьбы между различными группировками, отражающими разные подходы к направлению дальнейшей эволюции режима, стала подготовка к выборам в меджлис шестого созыва 18 февраля 2000 г. Накал борьбы был беспрецедентным.

Накануне этих выборов был создан Фронт 23 мая (или 2-го хордада — день победы на выборах президента М. Хатами), в который вошли 18 партий и организаций, выдвинувших общих кандидатов. Главным политическим ядром этого блока стала партия «Мошарекят» («Соучастие»), образованная братом президента Резой Хатами. Главный предвыборный лозунг Фронта 23 мая и партии «Мошарекят» — «Иран для всех иранцев» — оказался весьма привлекательным и действенным в значительной степени из-за того, что не связывал лояльность режиму только с исламской идеологией. Хотя инициатором создания Фронта явилась Ассамблея борющихся улемов, в него вошли и некоторые партии, так сказать, обычного типа. Таким образом, Фронт объединял всех сторонников курса президента, а не только представителей духовенства.

На 290 мест в меджлисе претендовали 6083 кандидата, прошедших через утверждение Наблюдательным советом. Увеличилось число женщин, прошедших регистрацию. В меджлис 6-го созыва баллотировались 513 женщин (в меджлис 5-го созыва — 320 женщин, 4-го созыва — 167).

Сторонники Хатами одержали убедительную победу. Только кандидаты «Мошарекят» получили 150 мест в парламенте. Из 30 мест по Тегерану 29 завоевали сторонники Хатами, и лишь одно место с небольшим перевесом голосов (25,58 %) досталось Рафсанджани, который в предвыборных программах партии «Каргозаран» был заявлен ее кандидатом и в общественном мнении тесно связан с этой партией. Несмотря на то что «Каргозаран» поддержала многих из кандидатов «Мошарекят», ее сторонники потерпели явное поражение. Не прошла в меджлис и кандидатура одного из лидеров «Каргозаран», дочери Рафсанджани — Фаэзе Хашеми. Влияние этой партии стало падать из-за разногласий между ее лидерами. Предвыборная программа «Каргозаран» в принципе ничем не отличалась от программных заявлений «Мошарекят», но в отличие от последних не содержала кратких и привлекательных лозунгов. А лозунг «Иран для всех иранцев», не отрицая необходимости экономических рыночных реформ, как бы делал упор на то, что эти реформы должны совершаться в интересах большинства иранцев, а не только «новых» предпринимательских слоев.

Основное содержание внутриполитической ситуации в Иране в 2001 г. составила предвыборная борьба за пост президента. Выборы происходили в ситуации, когда иранское общество ждало от правительства реформаторов и нового меджлиса реального ускорения реформирования общества. Впервые в истории исламского периода и законодательная и исполнительная власть оказалась в руках реформаторского крыла политических лидеров страны. В какой-то мере эти ожидания при новом меджлисе стали реализовываться. Ускорился законотворческий процесс либерализации общества. Был принят окончательный вариант третьего пятилетнего плана, одобрены поправки к закону о свободных экономических зонах, было законодательно разрешено создание первого негосударственного банка. Новые варианты разрабатывавшихся законов — о налогах, о банковской системе, об иностранных инвестициях, о разделе продукции — стали носить характер более приближенный к общемировым нормам.

Однако прорыва в политической демократизации общества не произошло. По мере приближения президентских выборов политическая напряженность стремительно нарастала. Консервативное духовенство, стремясь нивелировать потери от поражения на парламентских выборах, особенно активизировалось в стремлении усилить контроль над внутриполитической жизнью общества, за сохранением приоритета религиозных структур власти. Оно вынудило меджлис принять поправки к закону о прессе, по которым суд мог заставить журналистов раскрыть источники информации и лишить права на работу в прессе любого, которого суд заподозрит в «деструктивной» деятельности. Чтобы уменьшить поддержку реформаторов среди молодежного электората, возрастной ценз был повышен с 15 до 16 лет. Для ограничения свободы печати стали использоваться религиозные суды. Наблюдательный совет издал ряд рекомендаций, направленных на ограничение свободных политических дискуссий. Было закрыто около 40 периодических изданий, арестован ряд журналистов, политических деятелей, для разгона студенческих и молодежных митингов и собраний использовались военные силы. Более 70 человек, тесно связанных с партией Движение за свободу Ирана, были арестованы, некоторые осуждены по обвинению в действиях «по свержению исламской республики», а деятельность самой партии запрещена.

Сама ситуация перед президентскими выборами 2001 г. разительно отличалась от предыдущих выборов 1997 г. Победа Хатами в 1997 г. скорее была победой над Акбаром Натег-Нури, как противником начатых Рафсанджани реформ. Кандидатура Хатами и его программа обеспечения конституционных прав для иранского общества не связывалась в то время духовенством с его дальнейшими шагами по демократизации режима.

Однако за три года пребывания Хатами у власти стало очевидным, что все большая часть иранского общества стала связывать с ним надежды на улучшение своего положения, качества жизни, на более тесные связи Ирана с мировым сообществом, которые позволили бы стране поднять свой экономический и геополитический уровень. Не менее очевидным было и то, что переизбрание Хатами является индикатором настроя иранского общества не просто на дальнейшую эволюцию режима, но на ускорение этой эволюции, на политические реформы, на создание правового гражданского общества, на повышение его толерантности. Недаром накануне выборов Организация моджахедов исламской революции заявляла, что выборы 8 июня — «это референдум» между «реформами и необратимостью», «консерватизмом и закрытостью». Фронт 21 мая, поддерживавший Хатами, выдвинул такие новые, доступные и удачные по формулировкам и звучанию лозунги: «За гражданское общество!», «Закон для всех!», «Искоренить давление!» Симптоматично, что партии, поддерживавшие Хатами, использовали не исламские, а преимущественно светские лозунги в поддержку демократизации общества, но носящие националистический характер. Это, прежде всего, главный лозунг — «Иран для иранцев». Нередко молодежные шествия скандировали: «Мосаддык, Мосаддык, мы идем твоим путем!»

Победа Хатами на выборах практически ни у кого не вызывала сомнений, в том числе и у консервативной части духовенства. Альтернативного, а главное, более популярного кандидата у него не было. Однако для консерваторов было чрезвычайно важным, чтобы уровень поддержки Хатами не оказался демонстративно высок, чтобы в своем противодействии инициативам президента можно было ссылаться на достаточно широкие слои населения, не согласного с ним. Для иранского менталитета чрезвычайно значимым является не только сам факт избрания или неизбрания, но и соотношение голосов «за» и «против». Наблюдательный совет, который осуществляет отбор кандидатов для президентских выборов, составил окончательный список из 10 кандидатов вместо представленных ему 814. Причем официальное согласие самого Хатами было получено Наблюдательным советом только за два дня до срока завершения регистрации кандидатов. Вполне логично предположить, что затягивание Мохаммадом Хатами своего решения было чем-то вроде «перетягивания каната» — отражением давления на него консерваторов и своеобразным ответом консервативным слоям духовенства в ситуации отсутствия у него реальных политических претендентов, хотя само решение баллотироваться и было согласовано с высшими религиозными авторитетами страны.

Результаты выборов фактически стали всеобщим референдумом относительно взглядов на дальнейшие тенденции развития общества. Хатами одержал убедительную победу. На избирательные участки явилось 88 % избирателей, которые отдали за него 77 % своих голосов. В 1997 г. за него проголосовало 69 % (21,6 млн.). Впервые в истории президентских выборов Ирана кандидат на второй срок набрал голосов больше, чем при избрании на первый срок.

Уже первые шаги по официальному вступлению Хатами в должность выявили наличие разногласий в высших эшелонах власти. По закону 5 августа Мохаммад Хатами должен был принести присягу перед членами Наблюдательного совета, который также обновлялся в этом году. Однако меджлис категорически отказался принять предложенные главой Верховного суда восемь кандидатур на три вакантных места, отвергнув семь из них. Спор был вынесен на рассмотрение главы Совета по целесообразности. Только после его решения президент был приведен к присяге и приступил к формированию правительства.

Формирование нового правительства прошло относительно спокойно, возможно потому, что не было внесено сколько-нибудь значительных изменений в его состав. Самым заметным сдвигом стала отставка первого вице-президента Хасана Хабиби, человека из команды Рафсанджани. Первым вице-президентом стал открытый сторонник курса Хатами Мохаммад Реза Ареф. Меджлис полностью одобрил новый состав кабинета, в котором ключевые министерства возглавили его сторонники.

Уже менее чем через месяц новое правительство Ирана столкнулось с чрезвычайно острыми проблемами, возникшими из-за террористического акта 11 сентября в США.

Занятая президентом взвешенная позиция — он осудил террористические акции, но одновременно и бомбардировки в Афганистане, заявил о возможности участия в совместной антитеррористической операции, но под эгидой ООН, о помощи войскам «северного альянса» и афганским беженцам — была поддержана большинством членов его кабинета. И это в ситуации, когда антиамериканизм долгие годы являлся важнейшей составляющей частью внешней и внутренней политики Ирана. И даже во время военной операции коалиции правительству удалось, как ни в какой другой соседней с Афганистаном стране, удержать население от всплеска антиамериканских настроений.

Иран одним из первых официально осудил террористический акт 11 сентября и признал необходимость проведения антитеррористической операции в Афганистане. Чрезвычайно важно, что это было сделано не только на уровне президентской власти, фактически олицетворявшей светские элементы иранской государственности, но и на религиозном уровне — через заявления высших шиитских улемов. Безусловно, что антиталибская направленность операции США и их союзников объективно отвечала интересам Ирана как региональной державы. Ведь Иран давно поддерживал антиталибскую коалицию, защищая интересы шиитского населения Афганистана. В Иране в эмиграции находилось правительство Б. Раббани, численность только официально учтенных афганских беженцев накануне военной акции сил коалиции приближалась к одному миллиону, а общая — к двум. Еще перед началом военных действий Иран дал согласие на переброску гуманитарной помощи через свою территорию, а в ходе операции — на размещение у себя лагерей беженцев. Были открыты воздушные коридоры для транспортных самолетов, поставляющих гуманитарные грузы. Гуманитарные грузы в Герат сопровождали иранские группы.