Восток. Запад. Цивилизация
Шрифт:
Человек провел руками по лицу.
– Мне предложили деньги. Много. И еще помощь. Сказали, что я могу подняться высоко. Куда выше, чем с твоей поддержкой. Намекнули, что кое-кто из стоящих над нами давно в деле. Что братья есть везде. Или сами, или сочувствующие идеям общества.
– А ты?
– Согласился. Не сразу. Сомневался. Приводил доводы… видно, слабо. Актер из меня и вправду дерьмовый. Но мне показалось, что поверили. Колечко вот вручили.
– На тебе не было колец.
– Сняла, стало быть.
– Кто?
– Девушка… надо было приходить
– Она же из Конторы.
– Я бы и не пошел с чужой. А она… мы вышли. Меня пообещали проводить к месту, где я должен был принести клятву. На крови. Я хотел отказаться. Говорил, что про клятву не предупреждали. Что в этом случае мне нужно подумать. Это ведь клятва.
Фигура из тумана начала рассыпаться.
– Зар!
– Она ударила в спину… укол… я почувствовал укол… и хотел обернуться… быстро… падаю… подхватили… вниз понесли…
Голос его слабел.
– Зар! Ты жив! Ты…
– На алтарь… они несли, но…
Он все-таки рассыпался, выпустив кого-то, Чарльзу незнакомого. Господин в старинном костюме подошел к черте, ткнул в нее носком и сказал:
– Какая отвратительная примитивность!
И исчез.
Похоже, оскорбленный до глубины души. А следом из тумана вышел Змееныш. Он был плотным, и казалось, что еще немного, и его фигура обретет цвета. А то и вовсе он оживет.
Почему бы и нет?
– Скучал? – Его улыбка была ослепительна.
Этого нет.
Это иллюзия на самом деле.
– Да что ты понимаешь в иллюзиях. – Змееныш остановился на границе круга. – Такой же зашоренный придурок, как и мой папенька.
Он был в той же одежде, роскошной и нелепой, мятой, украшенной пятнами крови, которые блестели ярко, как драгоценные камни.
– Смерти нет, видишь? – Змееныш развел руками. – А души и вправду бессмертны. Возрадуемся!
Его голос распугал других призраков, если и присутствовали другие.
– Чему?
Интересно, его только Чарльз видит? А нет, Эдвин тоже смотрит. Чуть прищурился. Узнал? У них должно быть описание.
– А разве нечему?
– Ты, вообще-то, умер.
– И что? Думаешь, это что-то изменило?
– Все изменило. Тело твое сожгли…
Змееныш рассмеялся. Смех у него был хриплым и даже приятным. И подумалось, что в целом он неплохой парень, которому просто слегка не повезло.
Чарльз отряхнулся.
Морок.
Даже после смерти? Или…
– Мы нашли противоядие. И твои жены теперь свободны от наведенной любви.
– Счастливы?
– У них есть выбор.
– Как замечательно! Быть несчастной по собственному выбору.
– Лучше было быть счастливыми? Как долго? Пару месяцев? Полгода? Мы нашли твое кладбище.
Змееныш пожал плечами:
– У всех случаются неудачи. Рано или поздно я сумел бы найти способ. Кстати, как поживает твоя сестра? Она была из первых… такая отзывчивая, такая благодарная. Передай, что мне ее не хватает.
– Пошел ты!
– А твоя жена? Она меня обманула. Знаешь, женщина, которая обманула одного мужчину, с легкостью обманет и другого.
Ложь.
И
яд. Змееныш после смерти остается собой. И… к чему он здесь? Перед Чарльзом. А главное, почему, несмотря на этот яд, ему хочется верить? И поневоле начинаешь сомневаться, правильно ли поступил тогда. Может, стоило поговорить?Объясниться?
Он ведь мог быть полезен, этот парень. И не так глуп, чтобы…
– Уколи меня, – тихо произнес Чарльз.
Эдвин не стал переспрашивать, но аккуратно двинул ему в челюсть:
– Извини. Булавки нет.
– Ничего. – Челюсть слегка заныла, зато в голове наступила ясность.
А Змееныш рассмеялся:
– Знаешь, а ведь в ней тоже та самая кровь – огненная. Думаешь, сможешь справиться с нею? Не боишься, что однажды этот огонь на тебя выплеснется? Сумеешь ли выдержать?
– Как-нибудь.
Не надо ему отвечать. Да и Эдвин смотрит так, с опаской.
– Если вздумаю дурить, вырубай, – сказал ему Чарльз.
И Эдвин кивнул.
Отлично. Может, он и высокомерный ублюдок, но в целом положиться можно.
– А ты не задумывался, почему влюбился? Вот в нее? Ты, избалованный мальчик с Востока. Ты привык к очаровательным барышням, нежным и хрупким, таким неприспособленным к жизни… а она? Она ведь не похожа на них. У нее грубая кожа. И манеры ужасные. Она…
– Иди на хрен!
– У вас с ней ничего общего. И тебе бы в ужас прийти, а ты влюбился. Может, дело в том же? В ее крови? А?
Не слушать.
Этот ублюдок ничего не понимает в любви.
– И ты ведь счастлив, правда? И никакой разницы нет, по собственному выбору или так. Да и нужен ли вообще этот выбор? Главное, что, попроси она умереть, ты же умрешь, так? Просто чтобы она была счастлива. Это ведь несложно, сделать счастливой свою женщину…
– Эй. – На плечо легла рука, и Чарльз понял, что почти переступил границу из соли.
Выдохнуть.
Успокоиться. Сердце стучит, колотится о ребра со страшной силой. Из прокушенной губы текла кровь, и Чарльз сглотнул.
– А ведь она даже в полную силу не вошла. Что будет, когда войдет? – Он уже совершенно не походил на призрак.
Ублюдок.
Змееныш, чтоб ему… настоящий змей.
– И удержится ли? Это ведь так безумно сложно, удержаться от любви… всем ведь хочется, чтобы их любили. Просто так. И сильно. Чем сильнее, тем лучше.
– Уходи.
– Вот так? Разве я могу?
– Эдди попросить, чтобы сыграл?
– Думаешь, его силенок хватит? Нет. – Улыбка Змееныша была безмятежна. – Это он может думать, что призвал меня…
– Про тебя и думать забыли.
– Неправда. Ты ведь думаешь. Каждый раз, глядя на свою дорогую сестру… ту, что носит моего ребенка. Кровь от крови. Сила от силы…
Он отступил на шаг от границы и разом утратил краски.
– Уже недолго осталось ждать… Недолго. Твой шаман ни на что не способен.
Туман рассыпался, а боль в прокушенной губе осталась. И не только в ней. Двинул Эдвин от всей души. Хорошо. Надо будет поблагодарить.