Восток

Ли Ду посмотрела в недоумении.

— В заботе о своих подданных, — автоматически отвечает.

— За счет чего?

— Я не понимаю. Как это за счет чего?

— Ну, — терпеливо попытался объяснить, — деньги на деревьях не растут, и школы с больницами содержать требуется. Да и министерства с армией. Там тоже люди служат и кушать просят регулярно.

— Так налоги.

Я посмотрел на нее с откровенной иронией:

— Что?

— Мы ведь дальше пяти дней от главного города Свободного района не удалялись, и лично вы переводили все мои вопросы и ответы. Надеюсь, точно.

— Не смейте, — обиженно вскричала девушка, — я ничего не искажала.

— И даже в том случае, — игнорируя реплику, продолжаю, — вы должны были хоть немного разобраться в происходящем.

Не понимает, понял по взгляду. Для нее это нормально и привычно. Вблизи не видно перспективы. Слишком детали крупные, да и сравнить не с чем.

— Край разорен. Дороги отсутствуют, мосты разрушены, деревни покинуты. Торговли нет. Крестьяне толпами уходят на юг. Даже в занятые японцами земли. Там насилие, но есть возможность заработать, а не сдохнуть с голоду. Там налоги меньше здешних. Понимаешь, оккупанты забирают меньше!

А это я могу вполне ответственно заявить, подумал. Еще в самолете мне, ласково улыбаясь, передали любопытную папочку с кучей справок. Не кто-нибудь, а лично министр авиации, летящий в составе делегации. Кто бы ему ни посоветовал меня ознакомить, а ведь еще и на русский перевели, и частично на английский, — врать он прямо не стал. Кое-что проверил — совпадает. Материальчик-то подбирали с хорошо ясным смыслом и четким акцентом на безобразия синдикалистов, — наверняка есть бумаги и прямо противоположного содержания, — однако любопытно было читать. И выписки не возбранялось делать.

— Война, — уверенно заявила Ли Ду. — Временные трудности.

— Ага. Созданные собственными руками. До прихода Народной армии злобный милитарист, правящий в Сиане, вполне поддерживал нормальное снабжение.

Она посмотрела на меня искоса и промолчала. Подлецом и оппортунистом Цюй Цо был объявлен как раз с приходом разгромленных леваков с юга. Раньше он вполне был одним из них, даром что из военных и семья богатая. Вполне проникся новыми идеями, занесенными с Запада, о всеобщем благоденствии.

И вдруг выявился правый уклон и предательство. Нормальная такая борьба за власть. А что попутно с ним не меньше десяти тысяч человек из военных расстреляли, так вполне понятно. Они ведь аграрную реформу не проводили, как положено. Середняков не трогали, даже помещиков выборочно. Смотрели, понимаешь, кто власти полезен. Чудаки. Разве можно нарушать идеологические установки, ссылаясь на практические соображения и специфику района? Особенно когда требуется причина свалить достаточно популярного в армии и среди местного народа руководителя.

Там был целый список обвинений. Соглашатель, сотрудничество с Гоминьданом и даже низкопоклонство перед Русью. Последнее мне особенно понравилось. Еще бы правда, а то как раз в его время регулярно стычки на границе с Монголией случались. Просто не гнушался заимствовать некоторые методы в сельском хозяйстве. Снижение аренды, ликвидация ростовщиков, поддержка серьезных производителей. Последнее было наиболее ужасно в представлении синдикалистов. Поощрение эксплуатации трудового народа. А что без дополнительного заработка и при отсутствии рабочей скотины бедняки просто бы передохли, в расчет не принималось.

— Ничто не появляется из ничего…

Она хмыкнула. Про материализм они все знают. Как и лозунг: «Заботиться о других больше, чем о себе». Прекрасные слова для идеальных людей. Обычно они как раз совсем не идеальны.

— …И поэтому полезны не высокие налоги, а большие доходы. Десять процентов со ста килограммов — это десять кило. А тридцать с пятидесяти — пятнадцать.

— И откуда возьмутся сто при наличии аграрного перенаселения, нехватке плодородных земель и архаичных общественных отношениях? Поэтому и была проведена кооперация сельского хозяйства! — победно сообщила.

— Они появятся, если крестьянин будет расширять производство. Если дать ему возможность хоть что-то получить взамен.

Здешний мужик по всем статьям забьет русского. Физическая выносливость китайцев невероятна. На скудной пище, не покладая рук, крестьяне работают с рассвета до сумерек. Они просто не знают другой жизни. С детских лет тяжкий труд, и многие уже лет в сорок выглядят стариками, а то и помирают. С медициной проблема. Ее просто нет. В лучшем случае знахари. Дети повально страдают глистными и желудочными заболеваниями, рахитом, ужаснейшими дерматитами. Дать им возможность на себя работать — на самой скудной почве снимут замечательный урожай при самых низких личных потребностях. Слегка проявить заботу, открыв фельдшерские курсы… Некогда. Все потом. В будущем. И ведь на словах провозглашают опору именно на крестьянство. А на деле…

— А что вышло реально? — спросил вслух. — Сначала закон о хлебной монополии. Практически скупка по заниженным ценам и запрет на торговлю остатками. Результат пояснить? Элементарно нет желания увеличивать производство. На прокорм и чуть отвязаться от солдат из города. Получили карточную систему. И тогда решили наладить гарантированное продовольственное снабжение. В срочном порядке создать кооперативы. Слово-то хорошее, мне прекрасно известное, но содержание вкладывалось другое. Поскольку крестьяне просто проедают свой произведенный продукт, решили заставить их работать по команде и на пользу государству. Практически из собственников земли они превратились в арендаторов. Зря делили помещичьи поля в свое время. Все вернулось во времена императоров. Земля государственная.

Я уж не стал цитировать высказываний очень высокопоставленного товарища из той самой папочки: «Если крестьяне будут достаточно хорошо питаться, то производимого зерна хватит лишь на их потребление, а город останется без хлеба… При существующем положении мы не в состоянии позволить крестьянам питаться так, как они хотят». Вполне вероятно, правда, но без проверки таких вещей за врагами не повторяют. Да и не поверит.

— Но это же на пользу, — без былого энтузиазма возражает. Сравнение с императорами явно не понравилось.

— Конечно! Государству! Не людям. Потому что они не поняли своего блага, и пришлось рассылать специальные бригады активистов. Они организовывали союзы и расправлялись с «кулаками». Создали еще и народные трибуналы с упрощенным судопроизводством.

— А надо было их награждать за сопротивление! Или высылать через границу Свободного района, для пополнения вражеских войск!

— Если бы у меня отбирали заработанное моим собственным горбом, я бы тоже сопротивлялся. К счастью, это ваши дела и меня не касается. Речь о другом. Не только «кулакам» не понравилась столь рьяная забота власти об их имуществе. Было множество случаев, когда крестьян, отказывавшихся вступать в кооперативы, выгоняли на улицу и заставляли часами, а то и сутками стоять на солнце или морозе до тех пор, пока те, обессилев, не соглашались «добровольно» подать заявления на вступление в союз. Крестьяне стали массово резать скот и домашнюю птицу. Додумались тоже — кур и уток обобществлять!