Восторжествовать над демоном

— Пожалуй… Понял. То есть ты можешь у нас ставить порталы, как тебе заблагорассудится, потому что, по сути, являешься единственным нормальным магом на целый мир?

— Уже не единственным. Жилан дышит мне в спину.

— У тебя преимущество. Эта твоя демоница.

— Иногда — весьма сомнительное преимущество…

— Да ладно… Значит, будем добираться по земле. Только до Ванграма довольно далеко. Надо бы поинтересоваться, согласится ли местное ополчение тебя сопроводить. Хотя бы часть дороги.

— Не часть. Всю. Это они должны для меня сделать. Для меня — и собственных соотечественников.

Я сразу и без церемоний поставил вопрос именно так. Может быть, начни я с вопросительной интонации, собеседники бы замялись, с подлинно крестьянской искусностью принялись бы увиливать — и, в конце концов, умудрились бы так или иначе «откосить». Но мои властность и уверенность лучше, чем аргументы, убеждали обывателей, что они действительно обязаны оказать мне помощь. Так что, когда дормез снарядили в дальний путь, со мной вместе готовились к путешествию тридцать человек. Получилось, что повозка оказалась нужна даже не столько для комфорта, сколько для того, чтоб везти припасы на нас всех.

Путешествие немного пугало. Представлялось, что стоит только выйти за пределы осчастливленной области, как на меня сразу же навалятся злобные враги, отоварят десятком качественных экзорцизмов — и я снова окажусь в чёрной камере, но уже без надежд на избавление. Однако дороги были пустоваты, а те, кто попадался нам по пути, скорее норовил сам спрятаться от чужих глаз, чем пробовать на нас свои силы. Оно и понятно, моих спутников ведь много, и выяснять, бандиты мы или добропорядочные граждане, разумный путешественник не станет.

Впрочем, на границе Когерама, области, которая примыкала к Ванграму, мы распрощались. Дормез и упряжных животных следовало отдать, зато нам достались верховые животные. Пользоваться ими оказалось намного проще, чем лошадьми: монильские скакуны были неприхотливыми. За ними можно было кое-как и лишь время от времени ухаживать, и ели они совсем чуть-чуть, соглашались подкрепляться всякими отбросами, даже упаковочной бумагой не брезговали. В пути животные довольствовались тем, что съедят за ночь по обочинам дороги, безропотно несли на себе людей и вещи, послушно шли туда, куда велено, и почти никогда не болели.

В Когераме меня уже ждали — тоже ополченцы, и тоже перепуганные, нервные, боящиеся всего на свете и одновременно пытающиеся меня поторопить. Странное дело, но их нервозность успокаивала меня: если местные жители так беспокоятся, значит, ситуация сложная, обыватели, видимо, очень и очень заинтересованы в моём участии, то есть не отдадут беглого кейтаха воинам Курии просто так. Ими двигало то же чувство, которое совсем недавно выгнало на улицы практически всё население Корстая и вынудило их активно ввязаться в опасные события, терпеть практически первобытную жизнь без намёка на удобства — и при этом с радостью.

Поэтому ощущение, что пока я почти в безопасности, стало моей опорой.

Теперь больше всего на свете я боялся, что за несколько дней или недель смута перерастёт в гражданскую войну. Пока я не сорганизую сеть из хотя бы шести-восьми источников, серьёзной силой не стану. Конечно, можно перебраться к себе на родину и там на скорую руку сорганизовать систему новых обелисков (которые вообще-то разумнее было бы переименовать в «кристаллы» — по внешнему обличию). Но… жалко Мониль. Правда, жалко.

Жалеть было странно, казалось неестественным, поэтому для самого себя — и отчасти напоказ для аин — я обдумал такой довод, что, мол, помощь Кербала мне нужна как воздух, а он не станет помогать, если его родной мир останется без подмоги.

Как выяснилось, Когерам и Ванграм уже были захвачены беспорядками. Произошло даже несколько столкновений между полицией и обывателями, правда, каких-то очень деликатных на мой взгляд столкновений. Жертв не было, только пара десятков ушибленных — ерунда. Мониль строго соблюдал определённые установленные правила: как я понял из беглых пояснений, пока народ избегает марать себя вопиющими преступлениями вроде повсеместных грабежей и убийств с насилиями, или пока политически активные парни с камнями и палками держатся подальше от государственных учреждений, армия тоже останется в стороне. Воевать с собственным народом правительство имело право лишь в ограниченных случаях.

С моей точки зрения, подход был сомнительный, уязвимый, однако монильская история свидетельствовала, что он вполне пригоден для этого мира и этих людей. Вся загвоздка была в миропонимании и мировосприятии местных жителей. Вот удивительно — они искренне считали, что имеют право публично и коллективно возмущаться лишь в самом крайнем случае. Подчёркнуто не злоупотребляли своими правами, скрупулёзно придерживались правил и законов и категорически требовали, чтоб правительство действовало так же.

Кризис, случившийся теперь, можно было рассматривать очень по-разному. И я, опираясь на собственное миропонимание и собственный опыт, был твёрдо уверен, что войска рано или поздно введут, войну со своим народом развяжут. Вопрос лишь в том — когда и куда. Женька, который зарылся в свою компьютерную технику сразу же, как только мы добрались до инженерного городка в Ванграме, делал всё от него зависящее, чтоб я оказался в курсе последних событий и в случае кризиса успел отреагировать. Знание — сила, это ещё древние говорили.

Здесь работать оказалось попроще: обелиск ещё толком не переродился в зев. Он дестабилизировался, фон вокруг становился смертоносным, однако свернуть это магическое средоточие оказалось проще, чем предыдущее. В прошлом году, разбираясь с подобными случаями, я был скован необходимостью сохранить и реставрировать источник, а кроме того — любой ценой продолжать обеспечение энергией. Сейчас жители Ванграма и Когерама готовы были потерпеть пару дней. Они с охотой выслушали мои пояснения, женщины разошлись по домам набирать воду впрок и готовить пищу сразу на несколько дней, а мужчины вооружились. Им предстояло держать оборону области, и я был несказанно рад, что они выбрали именно мою сторону.

Иногда мне становилось страшно, что они догадаются о настоящем положении дел. Трудно ли сообразить хотя бы, насколько сам кейтах заинтересован в подобном повороте событий! Да раз плюнуть! И выводы могут быть сделаны самые разные. Чтоб избежать лишней нервозности — и без того тяжко! — я заставлял себя просто не думать об этом. А заодно и о том, как могут поступить монильцы, решив, что кейтах их объегорил.

Хорошо, что в работе не до посторонних мыслей. Ванграмский обелиск оказался крепким орешком, пришлось с ним помучиться, поломать голову над вариантами, которые помогут распутать сплетение и обуздать высвободившиеся энергии. Зато процесс пошёл бодренько, времени потребовалось даже меньше, чем на предыдущий зев. Уже к концу второго дня я подкопался под основы обелиска. Увы, и этот тоже пришлось убирать подчистую, чтоб на его месте возвести «кристалл». Но я уже не сетовал. Таковы уж условия игры.